Почему у нас не милиционеры, а менты?

День за днем, существуя на глазах друг у друга, люди накапливают репутацию. В какой-то момент накопленное застывает гипсом - и с этого момента сделать с репутацией ничего нельзя...

Тут не судебный процесс; никакой адвокат дьявола дьяволу не поможет: приговор выносится молвой, суммой общественного знания, а мир в конечном счете - это довольно маленькая деревня, и все про всех все знают. А даже если и не знают, то почему-то все равно - знают! Так что получи свою репутацию и не жалуйся: она - такая.

Журналист Политковская и журналист Хинштейн, адвокат Шмидт и адвокат Кучерена... Разные люди - разные репутации. Но гиблая репутация целой профессии - это, согласитесь, нечто уникальное!

Несколько дней в российском «поиске по блогам» лидировала тема «Зая, я убила мента». Это цитата из эсэмэски, посланной женщиной, только что в пьяном виде задавившей насмерть сотрудника ГИБДД: «Зая, я убила мента, прости.Что делать?»
Этот случай вызвал всплеск в интернете, и значительная часть всплеска пришлась на сайты, проходящие по разряду «юмора» и «приколов», с соответствующими комментариями...

Что некоторым образом закольцевало картину.

Ибо российская гражданка, крепко махнувшая пивка на Первомай, перед тем как сесть за руль, просила прощения у своего «заи» за испорченный праздник, не более того! Обильно же гыкавшие по этому поводу россияне косвенно подтвердили репутационный статус милиции - статус, закаменевший за десятилетия ежедневных встреч народа с «продавцами полосатых палочек» и их коллегами из всевозможных УБОП-УБЭП-ОВД и т.д.

Понятие «мент», со всей очевидностью, вышло в массовом сознании за пределы понятия «человек»!
Уверен: доведись тем же самым людям попасть на похороны того самого инспектора ГИБДД Дмитрия Чулкова, увидеть его вдову и двух ребятишек, их реакция была бы другой, адекватной, человеческой.

Но ключевое слово «мент» выбросило вон сочувствие, сдетонировало неуместной комедией.

Неуместной, но очень показательной.
Это - смертный репутационный приговор ведомству, и пиар тут не поможет. Сумму общественного знания не перевесит никакой пиар: слишком долго копилось это знание...

Ведь если вдуматься, самым поразительным в истории с майором Евсюковым было то, что никто произошедшему не удивился. И то сказать: если бы, накирявшись, начал крушить людям головы ворованным альтом Юрий Башмет - вот это был бы предмет для изумления, а пьяный блатной ментовский начальник с «паленым» чеченским пистолетом - почти норма в наших палестинах! Ну, перегулял майор на дне рождения, схватил «белочку», ушел за грань... Но кабы не начал Евсюков палить по людям, мы бы и внимания не обратили на остальные обстоятельства жизни этого показательного мента, правда?

Мента. Уже давно не «милиционера», вы заметили?

Пришедшее из послевоенных «малин», выражавшее (в противовес официальному) отношение к «народной милиции» преступного мира, слово это тихой сапой, но давно и совершенно неоспоримо вошло в общест­венный лексикон. А язык - тайный бог народа, и он уж точно не фраер: за всякой подвижкой лексики стоят движения смысла.
Бывший дядя Степа - давно уже не лейтенант, а майор Степанов - «мент поганый» с пивным брюхом, красной рожей, кобурой на жопе, личным пыточным опытом и хорошими контактами в ближайшей ОПГ - ужас своего микрорайона.

В настоящее (свободное от рэкета) время он изучает «Моральный кодекс милици­онера», присланный в отделение министром Нургалиевым...