Кризис - шанс, которым мы не торопимся воспользоваться

К вышедшим в начале недели статистическим данным по российскому промышленному производству, которые свидетельствуют о рекордном падении показателя, мало кто отнесся с энтузиазмом.

Минэкономразвития привычно кинулось пересматривать в сторону ухудшения экономические прогнозы на нынешний и следующий годы. А министр экономики Эльвира Набиуллина в интервью агентству Bloomberg заявила, что российская экономика по результатам года может упасть аж на 8%. Такого провального прогноза не давал ни один апокалиптически настроенный независимый эксперт.

Инвесторы, правда, предпочитают ориентироваться на нефтяные цены, медленно, но верно продавливающие наверх очередную \"круглую\" цифру - 60 долларов за баррель, благодаря все новым свидетельствам оживления в Азии, особенно в Китае.

В экспертном сообществе развернулась дискуссия о вероятности еще одной разрушительной волны кризиса, однако энтузиазм постепенно просачивается с фондового и нефтяного рынка и сюда. В воздухе витает иррациональная надежда на то, что дно кризиса пройдено и теперь остается только ждать, когда все вернется на круги своя, а жизнь станет как раньше - до кризиса. О кризисе можно будет забыть, как о ночном кошмаре, на ближайшие 10 лет.

Если все действительно так и случится, ничего хорошего из этого не выйдет. Повторение бурного роста первых лет XXI века может быть разве что инфляционным - за счет триллионов напечатанных долларов, иен, фунтов, тугриков, манатов и прочих вонов.

Главное же заключается в том, что титанические усилия, направленные на реставрацию существующей в мире и России экономики, могут оказаться тщетными, поскольку никаких гарантий от повторения прошлогодних событий не существует. Более того, они не заставят себя ждать.

Если раньше от кризиса подобного масштаба в значительной степени предохраняло массовое осознание того, что он \"невозможен, поскольку невозможен в принципе\", сейчас абсолютно все поняли, что финансовый, а вслед за ним и экономический крах прошлогоднего масштаба возможен. Более того, поняли, как нужно действовать в экстремальных условиях, чтобы минимизировать потери, а то и вовсе еще и заработать.

Что касается России, то ситуация тут развивается весьма парадоксально. С одной стороны, наблюдается явное отличие от двух предыдущих кризисов. Первый из них привел к развалу СССР и чрезвычайно болезненной смене экономической и политической модели, а следствием второго стала болезненная (особенно для иностранных инвесторов) очистка экономики от балласта в виде гипертрофированного государственного и корпоративного долга. Сейчас правительство накопило резервы, которые позволяют серьезно нивелировать кризисные явления.

С другой стороны, в прошлом российская экономика всякий раз выходила из кризиса обновленной. Причем менялись не просто ведущие предприятия тех или иных отраслей - более эффективные и жизнеспособные вытесняли или поглощали более слабых, - но и сама отраслевая структура российской экономики становилась более приспособленной к реалиям глобальной экономики.

Практически без участия государства в стране появились новые отрасли и кластеры экономики - от инвестиционно-финансового сектора, до интернет-провайдеров и операторов мобильной связи, причем последние, наряду с нефтяниками и металлургами, вошли в число крупнейших компаний в стране.

Сегодня же главные усилия российских властей направлены не столько на смягчение естественного процесса ротации предприятий и целых отраслей - компенсации потерявшим работу, переобучение, стимулирование стартапов - сколько на консервацию сложившейся модели, которая продемонстрировала свою неустойчивость к внешним шокам.

Проще, конечно, спасать неэффективные отрасли и предприятия, чем принимать превентивные меры для минимизации последствий их ликвидации. Еще проще назначить \"системообразующие\" предприятия и банки, которые будут спасены во что бы то ни стало, а чтобы нести эту ношу, для всех остальных создать условия, близкие к невыносимым, да и ждать, когда кризис в мире закончится. К сожалению, ждать, что в результате подобной стратегии родится что-то новое, немного наивно.