Первомай - лишь повод поругать власть?

Наступающий Первомай должен вселять в сторонников справедливости, да и не только в них, по всему миру особенную тоску. Идея перераспределения богатства доказала свою несостоятельность. Причем парадоксальным образом. Выяснилось несколько вещей. Главным богатством оказались в конце концов

все-таки не фабрики-заводы, дома, сырье или, например, золото. И даже не собственно деньги. А то, что по привычке именуется деньгами, а на самом деле представляет собой некие записи в разнообразных, имеющих силу документа формах. Это богатство действительно можно подвергнуть некоему перераспределению. Больше того, оно и само радо распределяться – в виде заработной платы, кредитов или прибыли.

Но при этом оно не так, чтобы прибывало у одних да убывало у других. Прибывая у одних, и, кстати, у многих, оно еще больше прибывает у очень немногих других, причем настолько больше, что перераспределением это назвать никак нельзя. Растет концентрация этого богатства, растет и общий объем концентрирующего центра, не имеющего вполне ясных очертаний, но в целом просматривающегося. Это – крупнейшие мировые финансовые институты.

Справедливо отмечалось, что кризис показал силу правительств. К ним действительно все бросились за деньгами, и банкиры-то как раз первыми. Но они же первыми и получили, причем почти все, что хотели. Кто-то не успел, кто-то как будто не успел, а на самом деле более или менее изящно «слил» ставшие ненужными активы.

Считается, что правительства имеют монополию на выпуск денег. Но как раз лет за 20−30 до кризиса они ее утратили. Характерно, что первая же атака «мирового сообщества» в прошлом году была на «производные инструменты». И с какой же легкостью она была отбита!

Интересно, что наш молодой капитализм в первые свои годы продемонстрировал черты капитализма самого современного с большущей ясностью. Видимо, при переносе матрицы все как-то обнажилось. В банковском секторе была сосредоточена гигантская доля ВВП России, а всевозможные «деривативы» выпускали все, кому не лень. Потом это схлопнулось, суть затушевалась, экономика, чтобы встать на ноги, пошла по традиционному пути, денежный сектор оказался даже слишком зажат. Но еще помнится, каким все это было в момент имплантации. Впрочем, гипертрофированный банковский сектор, скупающий даром активы, встречался в полуразрушенных экономиках и раньше. Так он, похоже, и есть основа основ.

Сотни триллионов, как минимум, производных бумаг, существующих в мировой экономике, это, с одной стороны, шаткое, а с другой – слишком большое, чтобы рухнуть целиком, богатство. Скорее весь мир станет полуразрушенной экономикой и будет на это шаткое богатство скуплен.

Получается, что способность финансовых институтов производить как классические (через банковский мультипликатор), так и неклассические (последние – практически бесконтрольно) деньги ставит по-иному вопрос о власти в мире. Все, конечно, всегда повторяется, и можно вспомнить средневековых банкиров, ссужавших королей и бывавших порой не меньшей силой. Что ж, значит, наступает какое-то новое средневековье.

Постмодерн оборачивается премодерном.

Средневековые мыслители-схоласты немало потрудились, чтобы выпустить из под религиозного запрета ростовщичество, по сути – алчность. Последовали Реформация, Просвещение – эпохи снятия запретов, затем формула «деньги–товар–деньги (штрих)», и американская мудрость «деньги делают деньги». Теперь это безоговорочно так.

Да, без кредита был бы невозможен капитализм, но по-своему марксисты были правы, предполагая, что дальше-то, «по-хорошему» денег не должно быть вообще. Иначе как-то у них не клеилось.

И вот – расклеилось. Оказалось, что расхваленное общество всеобщего благосостояния имеет в основе не справедливость, а новый способ колоссальной наживы, когда, конечно, крошек со стола падает больше, но уж пирог-то необъятен вовсе. Проблема, правда, в том, что у него какие-то свои законы эмиссии крошек, и иногда, как вот сейчас, он перестает их сыпать. Но это полбеды. Перестал – наверное, снова начнет, а то лопнет. (Они и лопаются время от времени, нынешние пироги-«пузыри». Но всякий раз начинают расти заново.)

Но вот еще одна проблема в том, что если действительно главная инновация капитализма состоит в том, чтобы из закваски денежной эмиссии правительств научиться создавать собственную эмиссию, уходящую от регулирования, то представление о власти в мире должно вскоре сильно измениться. Роль национальных правительств действительно сведется к службе капиталу, причем финансовому.

Что он будет делать? Наверное, вернет времена премодерна, прежде всего в освоении «новых земель». Некоторые ученые (Д. Харви) отмечают, что после 70−80−х годов индустриализации не вели к устойчивому росту ВВП развивающихся стран. Известное преуменьшение роли индустриализаций тут явно есть, но есть и логика: промышленность-то большинство стран развивали на заемные (извне) средства, туда же, вовне, уходили и доходы, а чуть какое потрясение – пожалуйста вам «долговой кризис», и все процветание насмарку.

Национальное правительство при открытом господстве финансового капитала опять-таки никуда не денется, но разные правительства будут в разном положении. Можно предполагать, что страны, под покровительством правовых систем которых не сконцентрированы крупнейшие капиталы, – а таких большинство – окажутся в очень большой зависимости от доноров денег. И будут осваиваться этими донорами на свой вкус. И Китай со своим триллионом долларов в американских бумагах все равно будет финансовым карликом. И станет понятно, «чье же» на самом деле правительство – администрация Обамы… Тогда по-настоящему станет ясно, каков новый мировой порядок и что представляет собой новая система управления миром.

…А впрочем, возможно, это просто вдруг вспомнилась автору давняя первомайская традиция – ругать мировой капитал на чем свет стоит? Тогда еще, правда, полагалось грезить о светлом будущем для всех. Нет, Первомай не Первомай, а для всех как-то уже не грезится. Нам свое бы зубами вырвать.