О мигрантах, бизнесменах и чиновничьей рати

Хотел я высказаться о несчастных пришельцах в Россию из стран ближнего зарубежья без связи с темой бизнеса и темой российского чиновничества – и не получается. Эти три явления столь органично сплетены, что их разрывать одно от другого просто невозможно. Причем я намерен говорить об этом, не привлекая цитат из книг об азербайджанской диаспоре, о разных других национальных объединениях в России, хотя теперь об этом у меня дома есть и книги, и могу черпать разные сведения из Интернета. Я попробую об этом поговорить приземленно, на бытовом, всем понятном уровне. 

Начну с того, что в молодости сам был мигрантом, только тогда такого слова не было. Страна у нас была одна – великий Советский Союз. В 1945 году мама меня привезла из уральского глухого городишки Тавда в Среднюю Азию. Ее приняли весьма радушно, потому что она была врачом как-никак. Работать ей пришлось не в столичном Ташкенте, не в прекрасном областном центре Фергане или других центрах цивилизации: Самарканде, Коканде, нет, – в глухих кишлаках, где и электричества-то нет, об удобствах не слыхали, кибитки-то из саманного необожженного кирпича, это – Уйчи, Касан-Сай, Папский район, где свирепствовали малярия, вши, потому что не было понятия о бане, мыле, мочалке. Трудилась мама в участковых больницах и участковых поликлиниках, в родильном доме, на «скорой помощи». Это были райцентры. Меня водила она в тамошние детские сады, уже везде такие детские учереждения были, позднее пошел в школу, до 4-го класса я учился в Узбекистане.

В Средней Азии, во всех 4-х республиках, считаю и юг Казахстана, было полно тогда русских и русскоязычных – несколько миллионов. Они принесли сюда здравоохранение, образование, основали множество промышленных предприятий: заводы в городах, например, авиационный в Ташкенте, хлопкоуборочных комбайнов, текстильной промышленности; авторемонтных, оборонных предприятий, не счесть сколько, нефтепромыслы, золотые рудники, угольные шахты, электростанции, линии электропередачи – все это было результатом их созидательного труда. А еще театры, клубы, кино, книги в библиотеках, университеты и институты. Все это, дороги к ним, мосты надо было построить. А после осваивать ну, скажем, самолетостроение. Рабочая сила – квалифицированная – все это были, говоря новоязом,– мигранты. И честно говоря, только благодаря их труду, благодаря их пребыванию здесь, на чужой вообще-то земле, и расцвели, окрепли эти республики, шагнули из феодализма жизни в современность. Нужно еще что-то говорить о миграционных потоках туда и в ту пору хорошее?

В 1961 году зигзаги и виражи судьбы, а вернее, мой бесшабашный характер закинули меня в Узун, Агачский район, в аул Кара-Кастек в школу уже в качестве учителя русского языка. Здесь в горном ауле, в 100 км от Алма-Аты, ребята не раскрывали учебников русской грамматики и литературы уже более двух лет. И вот я объявился. Какое я имел право на эту роль – преподавателя? А никакого. Просто зав. районо из моей трудовой книжки узнал, что я некоторое время проработал в приличной газете, тираж у нее был ого-го, газета для дивизии МВД, я там трудился литературным работником. Я полагал, что меня можно принять учителем физкультуры, это правда, очень был я спортивный малый. Заведующий районо не увидел у меня на руках никакого барахла, зато с собой у меня были тетрадки с рассказами. Он взял одну, почитал немножко, полистал, предложил пойти пешком в самый глухой угол его района к директору школы с тем, чтобы тот меня принял на работу учителем русского языка.

А ТЕПЕРЬ порассуждаю я о себе, о том парнишке 21 года, порассуждаю именно как о мигранте. Приехал юноша – кровь с молоком. Мне тогда некоторые с нескрываемой завистью это говорили. Дважды в сутки по утру и после школьных уроков я запрыгивал на одной ноге на пятидесятиметровый холмик перед поселением, бегал, метал, ходил в горы по воскресеньям, увлек этим несколько, с десяток, местных казахских мальчишек. Неженатый, очень привлекательный для некоторых девушек, казашки не были уж очень послушны адатам корана, это не фанатичные узбечки или таджички. Короче, такому появлению здесь меня как мигранта в районе, ауле могли быть только довольны. Человек активный, я даже в Алма-Ату ездил к создателям учебников русского языка для казахских школ со своими предложениями, как лучше дать тему – предлоги места. Естественно, сам учил язык того народа, среди которого довелось жить...

Но вот других русских и русскоязычных ведь выжили из Средней Азии. Это тоже правда. Инженеров, ученых, врачей, учителей, работников культуры.

Под Москвой в Пушкинском районе в пансионате « Дружба» в деревне Костино пару лет назад мы с женой побывали. В соседнем санатории за забором прямо лечился наш внучек. В пансионате работает комендантом или горничной, не понял, немолодая русская женщина из Чирчика. Это пригород Ташкента. До 1989 года занимала должность начальника отдела кадров огромного авиазавода. Она нам рассказала, как их дома – специалистов этого завода ташкентского – сожгли в одну ночь, самих выкинули на улицу. В течение суток их, напуганных до полусмерти, оскорбленных, обобранных до нитки, вывезла Россия на самолетах военно-транспортной авиации. После пятидесяти лет жительства в Узбекистане, которому отдали все свои силы, знания, опыт, жизнь. Самое интересное, что эта в прошлом начальник отдела кадров, простая русская женщина, вовсе немолодая теперь, не испытывает к этим узбекам рабочим никакой неприязни, так же как к молоденькой буфетчице-таджичке, торгующей по вечерам вином в крохотном баре...

Не стали с той поры производить самолеты в Узбекистане. К арбе возвращаются? К ишаку?
Если бы все мигранты оттуда к нам в Москву, в Подмосковье, на Урал, в Поволжье прибывали с таким могучим человеческим потенциалом, каким обладали изгнанники– русскоязычные. А то я видел в этом пансионате, кто приехал к нам…

МОЛОДЕНЬКИЕ худосочные узбеки – работники малоквалифицированные, только что лопату их руки могут держать. Грабли. Не столяры они, не плотники, не кочегары котельной. На ломаном русском изъясняться и то не в состоянии. Отчего их администрация детского санатория набрала, не могу понять? Может, и правда потому, что по-русски ни бе ни ме ни кукареку? Они ведь абсолютные неумехи. Вот таких мигрантов к нам свалилось несколько миллионов. Правда, совершенно неприхотливы, непритязательны, согласны работать за копейки, бесправны, запуганы. Короче, как рабы. Но это же пока они при деле, пока на людях, а вечерами? Не пойдут на грабеж? Не повезут наркотики для наших неустойчивых молодых людей? Насиловать наших женщин не станут в темных аллеях? Тем более что нас, русских, они, должно быть, ненавидят безмерно…

В Кулебаках воздвигли прекрасный и дорогой ФОК с круглогодичным катком, двумя плавательными бассейнами, игровыми залами и прочая и прочая. Его строили множество организаций из разных городов и уйма народу. В том числе китайского, вьетнамского, узбекского. Китайцы, вьетнамцы уехали, думаю, все же не в свои страны, но уехали. А вот узбеки остались. Мой родственник в деревне Дальне Константиновского района нанял 4 узбеков дом ему строить в деревне. А приехал через неделю – стены кривые, сломал, их прогнал, не заплатив денег за такую работу. Сто тысяч рублей пропали у него из-за этого.

Бедные узбеки, не имея у себя на Родине средств к существованию, едут к нам, хватаются даже за то, о чем представления не имеют.

Я интересовался у них, у мигрантов, кем они были на своей земле. Кто кем: учителями труда (это еще хорошо), физкультуры, узбекского языка, шоферами, крестьянами из глухих кишлаков. Рядом в Выксе строят огромный литейно-прокатный комплекс. Суперсовременный. Будет производить трубы для перекачки газа, нефти, колеса для вагонов. Кто его строил. Все. В том числе несколько тысяч турок. А по мелочи ремонт Выксунской тоже ЦРБ и прочее производят узбеки опять же.

Рядом, в деревне Туртапке, их, турок и узбеков, осело несколько сот человек. В Саваслейке в гарнизоне живут мигранты, в Мурзицах живут, в Кулебаках, в Дружбе – это поселок животноводов под Выксой. И наши дуры за них еще и замуж выходят. Почему дуры? Потому что потом бросают их узкоглазые и желтолицые мужья, а детей от них наши туртаповские разведенки одни поднимают. И прочие. В Кулебаках есть, кстати говоря, детки от негра, от пакистанца. Где их отцы? А бог весть. А каково будет жить в России полукровкам? В Москве, может, и хорошо. Но в нашей местности навряд ли. Толерантность еще долго не привьется. Только уж в совсем медвежьем углу, вроде Молочной фермы, где человек двести жителей, негритенку жилось славно. А вот уже в городке вряд ли… Сказать могу честно только одно хорошее про эти браки – дети родились умные. Это правда. В соответствии с законом отдаленной географической гибридизации.

В Тюмени я видел тысячи узбеков, киргизов, таджиков, которые строят город. Разговаривал с ними. Откуда? Зачем? Не обижают ли наши? Они согласны во мнении, что судьба их закинула не в Москву, не в Подмосковье. Хотя бы тут относятся к ним по-человечески, не унижают, платят столько же, сколько русским.

А МОЖНО ли обойтись без них? Можно, если вспомнить наше советское прошлое. Кто подметал, чистил от снега Университетский переулок возле моей альма-матер? Парочка моих товарищей-студентов. Кто мостил булыжником трамвайные пути по маршруту №2 по ул. Белинского? Студент-медик Славка в каникулы и еще человек тридцать его сокурсников. Кто кидал уголь в топки бесчисленных кочегарок и котельных жэковских? И я в том числе, а еще мои знакомые ребята с мехмата университета. Кто ездил в Сибирь на летние строительные работы? Студенты. И не только в Сибирь. И в Кулебакский район фермы возводить. Почему эту категорию очень трудоспособного населения, молодого, крепкого, неглупого, мобильного теперь как будто выбросили из применения?

Да, прежде трудовыми ресурсами распоряжались умнее. На кондитерскую фабрику «Красное Сормово» раз в месяц или в два месяца прибывали, наверное, с 10 вагонов сахарного песка, своих грузчиков у них пять человек. Могут они быстренько за 10 часов освободить вагоны от сахара? Нет, конечно. Тут нас звали студентов за приемлемую цену – 2 рубля за тонну – мы, человек двадцать, перетаскивали этот сахар в склад на фабрике, на второй этаж да еще и в дальний угол метров за тридцать, да складывали высокими штабелями. Прекрасный был заработок. За один день полстипендии я получал. А еще доски на причале станкозавода с барж, а еще арбузы, овощи, фрукты на Сибирской пристани, таковая расположена на Волжской стрелке в городе Горьком...

Были и другие источники пополнения трудовых потребностей. Помню, в те поры объявления в местных газетах: приглашаются горожане, пенсионеры и школьники на подборку картофеля после уборки его картофелекопалкой. Плата – каждое десятое ведро. Аналогичные объявления встречались в совхозах Николаевской области: помидоры, арбузы, садовые культуры – все это созревает в примерно в одно и то же время, массы урожаев тысячи тонн по многим культурам, даже не про зерновые я говорю. А в селах уже тогда был недостаток рабочих рук. Вот и моя мать, и тетка, и прочие мои родственники-горожане ехали на помидорные поля, на виноградники убирать совхозу «Прибугский» – и десятое ведро себе. Воинские части помогали в уборке, но солдаты и матросы привлекались к более тяжелому труду на токах, у комбайнов, на вывоз зерна к элеваторам.

Не требовались прежде нам гастарбайтеры. Почему? Все перечисленные предприятия были государственными, их бухгалтеры, их экономисты не могли бы присваивать часть денег, положенных студентам за те или иные виды работ, класть себе в карман. Если же это делали, как заведующие овощебаз, то их довольно регулярно сажали на 10 лет. Примеры у меня перед глазами стоят.

ТЕПЕРЬ я подхожу к обоснованию причин, а почему это явление у нас так широко укоренилось? Потому ли что их так жалеют работодатели? Я имею в виду гастарбайтеров. Конечно, нет. Несколько лет назад у нас выгнали с работы одну женщину – майора милиции. Помогала оформлять незаконно российское гражданство. Им – лазейка, ей – кормушка. А бюджету России дополнительная нагрузка: их детишкам азербайджанским, предположим, уже надо будет выделять места в садике, а уж в школах – обязательно, обслуживание медицинское из платного для них становится платным для городской больницы, для областной. И другие расходные статьи в нашем бюджете будут пухнуть.

Очень сомневаюсь, чтобы граждане России так вот укоренялись на азербайджанскую почву. А эти мигранты у нас уже проживают в закрытых военных городках Мурманской области – там, где стоят атомные подводные лодки. В Чебаркуле их пришлось встречать в танковой дивизии. А уж в Поволжье проще найти тот городок, деревню, то место, где их нет. Учтем, что, где один из них поселился, скоро будет десять. Моя теща сдает квартиру в Нижнем Новгороде. Все им. Едут и едут. Поживут пару-тройку лет у нее в девятиэтажном доме на ул. Народной на берегу Волги, а после купят квартиру ли, дом ли и съезжают. Оставляют плацдарм для внедрения других семейств и кланов. Их дети у нас окончили мединститут, фельдшерское училище, один – не поверите – духовную семинарию, работает не в мечети, а в церкви. А вот в то, что он православный истинный, не верю. А сколько их теперь у нас в правоохранительных органах, в администрациях, различных управленческих структурах. Ого-го!

И думается мне, что ул.Народная скоро будет переименована поначалу в ул. Международную, потому что в этом длинном доме девятиэтажном длиною в четыреста метров двадцать подъездов, четыреста двадцать квартир уже процентов двадцать всех жильцов – гости с юга. И спросят они хозяев, а вам мы не мешаем? Может, переселитесь куда подальше. Волгу переименуют в свое что-то родное. Фантастика? Ничуть, посчитайте, господа демографы, по эскпоненциальной кривой. Это когда процесс все ускоряется и ускоряется, потом становится вовсе непредсказуемым, тогда будет у нас Косово. И защищать мировое сообщество будет не нас, русских, а их, пришельцев с юга.

Хотелось бы, чтобы Ю.Гусман это прочитал. Интересно, что он сам в Баку не возвращается? Хотелось бы, чтобы С.Митрохин тоже ознакомился с моими мыслями и ответил мне, а что он к себе дюжину азербайджанцев, китайцев, узбеков не пропишет? Гусман, помнится, болтал, что он может морду набить за такие высказывания тем, кто против толерантности. Ну пусть приедет ко мне и попробует это учинить хотя бы мне. А нас таких, судя по телефонному опросу передачи «К барьеру», пока что гораздо больше половины населения России. Со всеми даже такой богатырь еврейского народа, как Давид с его пращой, не справится, не то что этот толстый Юлий Соломонович.