Как сделать из наших детей нормальных людей?

На модерации Отложенный

Я давно не толкал пространных телег за жизнь, собираюсь вернуться к этой практике. Вот этот замечательный образчик гуманитарной мысли меня подтолкнул. 

Пост начинается с критики закона об ограничении «вредной для детей» информации, якобы пропагандирующей насилие. Изначально правильный посыл «просмотр боевика со стрельбой не сделает ребенка моральным калекой, напротив, может быть полезен» доводится до абсурда и превращается в «ребенка надо учить быть жестоким, через боль и унижение». Эта риторика в другой форме очень часто встречается, например, у камрадов с красными циферками на юзерпиках. Культ воина, уместный в обществе, в котором насилие было обыденностью, проецируется на современность. При таком подходе человек, ни разу в жизни не зарезавший курицу, — слабак, а дикарь с дубиной, живущий для того, чтобы убивать и быть убитым, — идеал человека. Все прочие заслуги в расчет не берутся. 

Это даже не культ силы. Реальная сила сегодня имеет к дубине весьма отдаленное отношение. Благообразный старичок, никогда не видевший крови и всю свою жизнь посвятивший решению фундаментальных вопросов физики, оставит больший след в истории, спасет или отнимет больше жизней, чем миллион «воинов». 

Вся суть традиционного воспитания состояла в том, чтобы встроить человека в иерархию. Древняя Спарта с ее воинскими культами пала перед более развитой Македонией*, японское самурайство выжгла бомба, сделанная кабинетными учеными, военная аристократия выродилась и уничтожила сама себя. Эти иерархии давно мертвы, и их обряды инициации неактуальны. Глупо обрезать ножницами неподходящую деталь пазла и пытаться впихнуть ее на чужое место, головоломку таким образом не собрать. Тем более что пазл никому не интересен и все уж давным-давно собирают четырехмерный кубик Рубика. 

Возвращаясь к посту Пожарского, там был замечательный пассаж о «стрельбе по собакам». Дескать, японцы стреляли, избавлялись от моральных барьеров, потому и становились такими отважными и благородными воинами. Так вот, отношение к собаке в самурайской Японии несколько отличалось от современного европейского, и отнюдь не каждый пес был благородным животным и другом человека, скорее просто рабочей скотиной, расходным материалом. Для человека европейской культуры убийство собаки связано с большими переживаниями, чем для человека азиатской. Сегодня для этого нужно переступить больше барьеров, чем двести лет назад. На таких передергиваниях всё и строится. Воспитывать современного человека в согласии с нормами, актуальными для другого исторического и культурного контекста, — всё равно что разгуливать по мегаполису в рыцарских доспехах, размахивая мечом.

Громоздкие доспехи не позволят увернуться от мчащегося грузовика, от человека в подобном наряде будут отшатываться прохожие. А когда он вступит в неизбежный конфликт с милицией, то броня не спасет от метко выпущенной пули. Сомнителен даже эстетический аспект этой затеи: средневековые рыцари красивы в кино и на страницах книг. Реальность куда более прозаична и неприглядна, нас передергивало бы от одного их запаха.

«Умение постоять за себя», «умение зарезать курицу», «умение разжечь костер одной спичкой», «умение выкопать могилу для всей семьи в мерзлой земле детским совочком» — это полезные навыки, которыми можно овладеть при наличии свободного времени и энтузиазма. Но строить всю свою самоидентификацию на том, что когда-то наступит конец света и придется душить гусей и жечь костры, — глупо. Конец света может и не наступить, а если наступит, то первым делом пойдет в ход ядерное оружие и нам станет всё равно. Если всерьез думать об апокалипсисе, то нужно запасаться героином, а не тушенкой.

Общество идет вперед не только в технологическом отношении. Раньше у людей, ежедневно контактировавших с насилием на бытовым уровне, мораль была куда более гибкой и получить удар ножом ради пары медных монет было гораздо проще, чем сейчас. Сейчас же на каком-то уровне большинство людей понимает, что убивать или даже грабить — нехорошо. Это здорово упрощает жизнь.

Анхуманизм очень хорош как личная философия, быть волком среди овец — комфортно. Но желание спроецировать его на всё общество приведет к тому, что останутся одни лишь волки, постоянно жрущие друг друга, поскольку другой пищи не будет. Нужно ли это анхуману? Это нужно только лишь овцам, которые полагают, что, занявшись каннибализмом, смогут приблизиться к волкам. Обожествление насилия — другая сторона жертвенности, овца не понимает, что жестокость — не цель, а всего лишь метод, и метод отнюдь не универсальный.

Особенно это заметно на примере сторонников правого дискурса. Под предлогом стремления к сверхчеловеку нам предлагают вернуться обратно к обезьяне. Притом что пути назад нет, и сколько бы бледнолицый человек ни стучал себя в грудь, он никогда не станет сильнее гориллы. Ему и не надо, в общем-то, превращаться в гориллу. Ему следует летать в космос, покорять морские глубины, выплавлять пилюлю бессмертия или просто предаваться гедонизму.

А если уж так хочется позвенеть ржавым железом, то делать это следует в специально отведенных местах, не смущая людей своим видом, запахом и неадекватным поведением.

*По поводу Афин моя оговорка, да.