Как сложится судьба Евросоюза в период кризиса

Вначале была экономика: Парижский договор угля и стали 1951 года и Римский договор 1957 года о создании Европейского экономического сообщества дали старт уникальному проекту европейской интеграции — Европейскому союзу. Этот проект в течение 40 лет показывал миру пример успешного добровольного объединения разных стран. Смысл его состоял в поиске взаимоприемлемых компромиссов во имя главной ценности — единого межгосударственного организма, пронизанного миллионами кровеносных экономических сосудов.

Политика подкралась незаметно. Послевоенная мечта объединить всю Европу в ее культурно-исторических границах после краха коммунизма постепенно превратилась в стремление сделать Старый континент самостоятельным субъектом мировой политики, Соединенными Штатами Европы.

В 2004 году в Старую Европу влились еще 10 стран, а в 2007 году их стало 27. И это нарушило стойкость европейской конструкции. Система, созданная странами-основательницами (Бельгия, Нидерланды, Люксембург, Германия, Франция, Италия), была нацелена на то, что любые разногласия в итоге приводили к компромиссу даже таких заклятых друзей, как Германия и Франция. Новая же Европа не ощущает ценности компромисса. Государства постсоветского блока, почувствовавшие суверенитет лишь 15 лет назад, болезненно воспринимают любое покушение на него, а ставший разнородным ЕС начал постоянно натыкаться на сложности при принятии решений.

Теперь линия раскола ЕС проходит не по исторически сложившейся линии Франция — Германия, а по линии Старая Европа — Новая Европа. По всем крупным и важным вопросам, касающимся возможного противовеса США, французы солидарны с немцами, в отличие от младоевропейцев. Если Новая Европа с энтузиазмом приняла идею ПРО, то страны Старой Европы, Германия и Франция, с самого начала заняли позицию выжидательную, при этом скорее отрицательную, потому что, несмотря на нюансы, обе они не хотят чрезмерного обострения отношений с Россией, чрезмерного наступления на ее интересы.

Когда в 2005 году руководство ЕС, желая преобразовать межгосударственный экономический организм в орган общеевропейской единой политики, попыталось провести конституцию, по которой решения принимаются большинством стран, а не консенсусом, ее провалили Франция и Голландия. А роковой для сменившего конституцию Лиссабонского договора стала роль Чехии, единственной страны молодой Европы, до сих пор его не одобрившей.

Чехия стала также первой страной Новой Европы, председательствующей в ЕС, причем в очень сложный период — глобальный экономический кризис, предстоящие в июне выборы в Европарламент и пресловутый Лиссабонский договор. Чешский премьер Мирек Тополанек — первый в истории ЕС государственный лидер, получивший парламентский вотум недоверия во время своего председательства в Евросоюзе, и первый высокопоставленный еврочиновник, резко раскритиковавший антикризисный план президента США, названный им «дорогой в ад».

И тут опять экономика! Парадокс в том, что «дорога в ад» открылась для самой Новой Европы — в одиночку ей не справиться с кризисом, а помогать, кроме Евросоюза и МВФ, ей некому. Ушедший еще до Тополанека в отставку из-за неспособности справиться с кризисом венгерский премьер Ференц Дюрчань предупреждал ЕС, что Венгрии, Чехии, Словакии, Польше, Румынии, Болгарии и странам Балтии понадобится финансовая помощь в размере 160—190 млрд евро, а некоторые из них могут оказаться неплатежеспособными. В некоторых других странах ЕС на востоке континента положение сейчас не намного лучше, они находятся на грани дефолта. Да и обострение ситуации в Чехии из-за политического кризиса инвесторы воспримут как сигнал для вывода капитала, что спровоцирует дальнейшую дестабилизацию национальной валюты, хотя Чехия и является одной из самых стабильных стран региона. 

«Несвоевременный» политический кризис в Чехии усилил недоверие западных инвесторов к Восточно-Европейскому региону в целом, а эксперты предсказывают дальнейшее усиление кризиса в Восточной Европе. Это обстоятельство особенно нервировало Брюссель: «В ситуации экономического и финансового кризиса, когда мы, европейцы, должны быть вместе, в высшей степени безответственно отказывать в полномочиях правительству, которое президентствует в ЕС» — так комментировали европейские СМИ решение чешского парламента. Теперь президент Чехии Вацлав Клаус поручил председателю Чешского статистического управления 58-летнему экономисту Яну Фишеру формирование нового правительства политически незаинтересованных чиновников-профессионалов, половина которых будет представлять правящую коалицию, а половина — крупнейшую оппозиционную Чешскую социал-демократическую партию. Компетенции будущего Кабинета министров, который будет находиться у власти до досрочных парламентских выборов 9 и 10 октября, крайне ограниченны. Его главные задачи — подготовка проекта государственного бюджета на 2010 год и завершение председательства Чехии в ЕС.

Сейчас авторитет временного правительства в Чехии весьма невелик, что опять ставит под угрозу детище ЕС — Лиссабонское соглашение.

Это соглашение помимо прочего вводит пост президента Евросоюза, что исключает ротацию председателей ЕС. Кандидатом на пост президента может стать экс-премьер Великобритании Тони Блэр. Он теперь является главным кандидатом на занятие главного консолидирующего поста в объединенной Европе. Другие европейские лидеры поддерживают кандидатуру Блэра, поскольку хотят, чтобы «блок из 27 стран в его альянсе с новой американской администрацией представлял бы политик высокого ранга, а Блэр остается популярной фигурой в США». Праге не нравится ни сам пост президента ЕС, ни Блэр как кандидат. Чехия считает, что тогда доминирующее положение в ЕС будет только у европейских локомотивов: Германии, Франции и Великобритании. А надо помнить, что голос Праги всегда был голосом значительной части молодой Европы. Так что будущее Лиссабонского соглашения выглядит как никогда мрачно, ведь теперь ждать от Праги скорой ратификации документа не приходится.

Привлекательность Евросоюза всегда состояла в том, что европейские обыватели понимали, чем лично им полезен каждый шаг интеграции: зона евро, прозрачные границы, таможенный союз или общий рынок. До кризиса Старая Европа не хотела понимать практической пользы расширения ЕС. Но если ЕС не обычный межгосударственный альянс, а единый организм, связанный множеством экономических нитей, разрывать которые не выгодно никому, то недовольная слабостью экономик младоевропейцев Старая Европа осознает, что выигрывает от единой экономики ЕС и единого рынка. Так что Старая Европа поможет экономике младоевропейцев не из благотворительности, а из практического интереса. «Западная Европа и ее восточноевропейские соседи экономически связаны друг с другом теснее, чем может показаться на первый взгляд», — считает экономист Винсент Штраусс. Сумма невыплаченных долгов стран Восточной Европы лишь австрийским банкам равна 60% ВВП Австрии, неуплаченные долги Бельгии составляют 25% от ВВП этой страны, а задолженность Швеции — 20% от внутреннего валового продукта государства. При этом канцлер Германии Ангела Меркель недвусмысленно дала понять, что, хотя никаких государственных банкротств в ЕС не допустят, решение помочь будет приниматься в каждом отдельном случае. Естественно, ведь заинтересованность избирателей Старой Европы в финансовой стабильности собственных стран никто не отменял, а впереди у г-жи Меркель не только выборы в Европарламент, но и выборы в Германии.

Недавно Международный валютный фонд в своем докладе призвал страны Центральной и Восточной Европы, пострадавшие от кризиса, отказаться от валютного суверенитета в пользу евро, став квазичленами без квоты на места в совете Европейского центрального банка. Доклад был подготовлен в ходе кампании МВФ, Всемирного банка и Европейского банка реконструкции и развития, целью которой было убедить ЕС и Восточную Европу принять региональную антикризисную стратегию создания европейского фонда помощи. Кампания провалилась, натолкнувшись на сопротивление как в Западной, так и в Восточной Европе.

Почему страны — члены еврозоны и ЕЦБ выступили против смягчения правил перехода на евро? Слишком долго Старая Европа шла к созданию единой денежной единицы, чтобы сейчас ставить под угрозу положение и статус евро. Расширение зоны обращения европейской валюты за счет стран Восточной и Центральной Европы, чьи бюджетные дефициты и долги в разы превышают установленные лимиты еврозоны, снизит привлекательность евро. Возможно, еврозона и пойдет на некоторые уступки, но вряд ли наиболее сильные ее члены захотят брать на себя дополнительные обязательства: сначала нужно потушить огонь у себя в доме, а уж потом помогать соседям. Предложение МВФ рискованно для единой валюты. А этого не хотят ни правительства стран — участниц зоны, ни ЕЦБ.

1 июля ЕС возглавит Швеция, но в 2011-м у штурвала европейского «Титаника» опять будут находиться младоевропейцы — Венгрия и Польша. Будущее предвещает Старой Европе головную боль. Повысить управляемость ЕС помог бы Лиссабонский договор, но одобрит ли его всё та же Чехия — неясно...

Кризис подверг уникальный общеевропейский проект испытанию, которого еще не было. Нужны стратегические планы развития единой, равноправной и сильной Европы в новом веке. Причем нужны планы развития Европы и остального мира.

Как писала итальянская газета La Repubblica, «новый мир имеет другие масштабы. На саммите в Лондоне напротив Обамы сидел Ху Цзиньтао, который был одним из главных участников этой встречи, а Германия и Россия тянут одну веревку в борьбе с мировым финансовым кризисом». И пусть на саммите «Большой двадцатки» ведущих индустриальных и развивающихся держав пока не была создана новая мировая архитектура, но в сентябре будет еще один саммит «двадцатки», а значит, еще одна попытка.

А распада ЕС не будет. К слову, процедура выхода из Евросоюза не прописана в его конституции, она просто не предусмотрена.