Сила у России есть, а духа отстаивать свое не хватает

Ах как все гладко вышло у России с Абхазией «на бумаге»! Маленькая победоносная война с Грузией – прямо Господь послал! – и мы, пополнив на ней тощие мехи патриотизма, еще взяли «на копье» Абхазию. Могли бы и Тбилиси взять, но проявили милость победителя. И с точки зрения политических законов в этом редком для нас случае были на все сто правы. Ибо закон политики: у сильного всегда бессильный виноват, а если есть еще и повод или хоть предлог для наказания слабейшего, оно тотчас последует.

Ирак перед Америкой провинился только в этом плане, исключительно. И Грузия, признав и на словах, и соучастием в иракской экзекуции этот коварный силовой примат, дала нам полное моральное право аналогично поступить и с ней. Тем паче что Штаты имели по Ираку лишь надуманный предлог, а мы по Грузии – самый веский повод: ее агрессию против российских граждан в Южной Осетии. Видно, она, совсем сойдя с ума, еще даже не пущенная в НАТО сочла себя в клубе сильнейших, кому дано решать свои проблемы силовым рывком.

Да и наша слоновья безответность на ее прежние дробины, вроде убийства наших миротворцев вдоль Ингури, очевидно, подлила ей дури в голову. Но тут и иссяк терпеж слона, заклеванного обнаглевшими от его безответности моськами. Он – слон, не лев, поэтому долго сносил наскоки от всего зверинца: мол раз бивни притупил, пора ему и хобот прищемить! Но, выведенный наконец из себя, дал этим хоботом по крайней моське – и признал Абхазию, которой раньше пособлял исподтишка, «на бумаге». Правда, уже эта бумага показала: сила есть – но духу, даже против тех же мосек, мало.

Внутри себя мы, русские, являем чудеса отваги – ломая кассы, создавая банды, увеча и убийствуя друг друга. Наши киллеры смело творят в центре столицы, средь бела дня их зло – а бывшие сограждане, бывшие здесь никем, в Штатах и Европе восходят до всех благ. Поодиночке любой наш пострел обштопает любого ихнего – но в куче, от какой-то неспособности ко внутренней стыковке, мы продуваем им чаще всего. И когда наш слон, благодаря которому Абхазия и уцелела, взял принадлежащее ему по праву, весь тут же и пошел пунцом. Только хотел сказать: «взял», – но губы задрожали и взамен прямого слова раздалось: «РФ признала независимость Абхазии».

Хотя зачем нам эта независимость? Мы нашими деньгами и жизнями солдат за что платили? Чтобы вольные абхазы стали независимы, в том числе от нас – и могли дальше уйти хоть в Турцию, хоть в Сирию, хоть в ту же Грузию? Поскольку независимость именно это и имеет в прямом виду! Но да понятно: вид-то не прямой – раз пишем, два в уме; и это как бы – самое ходкое наше присловье последних лет – независимость. Возможна лишь под дулами российских танков; и слава Богу, что мы хоть на деле совершили смелый шаг, на словах удрав опять в кусты. Там как-нибудь уже оправимся и одолеем эту медвежью у слона болезнь!

И вот со всеми этими натяжками и можно сказать, что гладко вышло на бумаге – подписанном 17 сентября прошлого года большом договоре с Абхазией. От нас руку приложил Медведев, от них – Багапш, все чин чином, русский и абхаз братья навек, не счесть благих намерений. И мы еще явили верх великодушия, признав полное равенство РФ с республикой, которая вся меньше подмосковных Химок.

Но дальше все пошло не гладко. Крохотная партнерша повела себя с нами примерно как пушкинская старуха с золотой рыбкой. И мы в силу своей слоновьей рыхлости стали получать уже не от врага, а от друга, нами же спасенного, по своим большим ушам.

После подписания декларативного договора Абхазия стала тянуть резину, уклоняясь от фактических шагов. Из трех десятков пунктов за полгода выполнены всего два, по размещению военных баз. Но уже по нашим пограничникам вышел тупик: абхазская сторона захотела, чтобы они на границе с Грузией вошли в ее подчинение. Ну прямо слово в слово: «Чтоб служила мне рыбка золотая и была б у меня на посылках».

Какой-нибудь сателлит Америки и в мыслях не позволил бы себе такого, но лопоухость нашего слона все позволяет. Затем Абхазия выдала своим силовикам российскую зарплату, о чем уведомила нас постфактум: раз братья, должны вровень получать, вот вы по нашим счетам и заплатите! И на восстановление подайте – но без какой-либо отчетности, поскольку хоть и братья мы, но независимые, и будем сорить вашими деньгами как хотим. То есть стали просто припирать нас к стенке: деньги, деньги давай, не то еще все пересмотрим!

И заместитель министра иностранных дел Абхазии Гвинджия прозрачно намекнул: «Если Россия передумает создавать военную базу, почему бы нет?» Ну, мы за ценой не постояли, деньги дали, не задумываясь, пойдут ли они впрок Абхазии?

Жизнь показала: не пошли. Осыпанная нашим золотым дождем Абхазия взвинтила цены на курорты и забросила свое агропроизводство – хотя когда еще была в блокаде, снабжала нас своими мандаринами. Но больше их на наших рынках нет, поскольку труд стал у абхазов не в чести – зато до черта развелось национальных мандаринов, тучнеющих с российского оброка.

Гравий для олимпийской стройки в Сочи, который громко обещали, тоже не пошел – зато пошел процесс изгнания русских из Абхазии.

В силу курортного подъема земля и жилье там резко вздорожали, и теснимые вчера абхазы стали, прямо как в зеркале, вытеснять с их независимых просторов наших соотечественников. Уж такова судьба этих последних: и в радости, и в горе у соседей принято давать им по башке, – что мало кого трогает всерьез в России. И русские, лишенные важнейшей для Кавказа родовой поддержки, стали изгоями в Абхазии, где нынче в силе только деньги, нами же ей данные – ну и те, кто пилит их. Все остальное предано забвению, и хоть не в духе горцев забывать прежнее добро, но и сам их дух терпит коррозию.

Первым шагом к признанию Абхазии, без которого не могло быть других, стала акция по выдаче ее жителям российского гражданства в 2002 году. Провел ее в рекордный срок председатель Конгресса русских общин Абхазии, Герой Абхазии Геннадий Никитченко, награжденный за это российским орденом Дружбы, кстати единственным там по сей день. В 2002-м его в Абхазии буквально на руках носили, но следом местные вожди решили уже сами стричь дивиденды от российской благосклонности, которая свалилась отнюдь не сама собой. Никитченко геройски бился с нашими чинушами, чей шкурный интерес шел часто против и России, и Абхазии, чем нажил себе немало врагов, на него даже было несколько покушений. Дело его победило, но и враги за это не простили, отжав его от дальнейших дел. Что впрочем у нас не в диковину – с чего и рыхл, и шаток наш российский слон: внутренняя спайка в нем всегда слабей этих раздрайных интересов.

Но еще больший позор в том, как только нами и признанная республика отнеслась к нашему соотечественнику, больше всех сделавшему для ее признания. Он стал защищать, как раньше защищал абхазов, уже местных русских от абхазского наезда: слать письма в их защиту президенту и парламенту Абхазии. Тем это страшно не понравилось, и против него завели сразу два судебных дела. Одно – по экстремизму: ему вменили, что в интервью ставропольскому журналу он сказал давно известное всем в тех краях: о похищениях людей, отборе жилья и прочем абхазском криминале. Другое – по его дому, в котором находится и офис Конгресса русских общин. Дескать этим известным всему Сухуми, да и всей Абхазии двухэтажным домом, где раньше жил грузинский врач, сбежавший в пору грузино-абхазской войны, Никитченко владеет незаконно. Так заявила в суд некая родственница старого владельца, через 15 лет после его побега.

Однако пол-Абхазии живет сейчас в спорных после той войны домах, по каждому из них можно подать иск и долго-долго разбираться, что есть чье. Но по этому дому в суд пришла бумага: «Я, Ардзинба В.Г., своим распоряжением закрепил в собственность участнику Отечественной войны народа Абхазии, кавалеру ордена Леона Никитченко Г.В. домостроение по ул. Аиааира, 38. Первый Президент Республики Абхазия В.Г. Ардзинба»

В итоге оба процесса по Никитченко приостановились – не без помощи и его былых однополчан, защищавших вместе с ним в тяжелую годину всю Абхазию. И надо сказать, отнюдь не все абхазы сейчас одержимы безумной травлей русских. Многие, особенно так называемый простой народ и ветераны той войны, убеждены, что лишь объединение с Россией, даже такой как есть, способно сохранить их маленькую Родину. И что без нашего контроля средства на ее восстановление уйдут в карманы тех же мандаринов, желающих изгнать всех, кто мешает им доить и шантажировать пугливую, как мышь в теле слона, Россию. Она, благодаря старым воензапасам, все еще состоит в клубе сильнейших – но только не смелейших. Потому и терпит конфуз за конфузом: не менее обязанная нам Южная Осетия тоже ставит нам условие: она готова восстанавливаться за наш счет, но лишь без нашего надзора!

Но в современном мире, где бурно развивающихся азиатов не зря прозвали тиграми, без агрессивной хватки не удержать и того, что Бог послал, не говоря уже о прочем. И нас сейчас больше всего подводит эта внутренняя слабина, идущая от разложившихся вконец чинуш – да и какого-то всеобщего национального упадка. В Армении, Азербайджане, Грузии русских уже не видно и не слышно, русским духом и не пахнет. Зато в России выходцы из тех же стран цветут и пахнут, и не вздумай плюнуть им поперек – загремишь по нашему закону об экстремизме, направленному против коренных же наших. В итоге мы, даже приобретая что-то, все более теряем сам тот стержень, на который лишь и могут быть насажены кружки всей нашей пирамиды. Как укрепить его? Точно не знаю, но постыдное оставление без помощи соплеменников за ближним рубежом наверняка не прибавляет нам и внутреннего духа. Не можем мы при нашем многонациональном складе опереться и на национализм, ставший негласной религией соседей: разорвет нас изнутри. Но если не научим уважать себя даже ближайших, всем обязанных нам мандаринов, нас, сколько бы ни подновляли свои дула, разорвут извне.