Почему отношения с Туркменией зашли в газовый тупик?

Недавно в Кремле сорвалось подписание документа о газопроводе в Туркмении, который собирался строить «Газпром». У «Газпрома» нет на это денег, а Ашхабад думает вести трубу в обход России. О причинах неожиданных проблем с соседями рассказал «Частному корреспонденту» доктор философских наук, председатель Общероссийской общественной организации «Аль-Хак», бывший член Общественной палаты РФ Камилжан Каландаров.

— Камилжан, на фоне газовой войны с Украиной кажется, что у «Газпрома» появляется и крайне неприятный «восточный фронт». Насколько остры сейчас противоречия с Туркменией?

— Никакой войны нет. Я бы не стал проводить и прямые параллели с российско-украинскими отношениями. Это совсем другая история.

Газопровод Восток — Запад должен снабжать ведущий в Россию Прикаспийский газопровод, а его строительство должно было начаться в этом году. Но вмешался кризис. И теперь обе стороны весьма критично смотрят на то, что еще год назад казалось делом решенным. Стоимость проекта — около 1 млрд долларов. Свободных ресурсов пока нет. Есть время подумать, обсудить другие варианты.

— Варианты в обход России?

— Известно, что наряду с российским проектом Туркмения рассматривает еще три: Транскаспийский, который пойдет в Турцию, Nabucco — в Европу и экспорт газа в Китай. Я еще два года назад говорил, что в этих проектах очень много заинтересованных сторон, лоббирующих свои интересы, и «Газпром» не являлся абсолютным фаворитом в выборе Ашхабада.

При режиме Сапармурата Ниязова основным направлением туркменского газового экспорта было российское. Сложившиеся в этой сфере отношения устраивали обе стороны и служили своеобразным запасом прочности. Но ныне Туркменистан — уже независимое и суверенное государство, и в самые последние годы его руководство искало и альтернативные пути развития газового экспорта. В частности, Ниязов в 2004 году заключил соглашение с КНР, Туркменистан также присоединился к Европейской энергетической хартии, что наложило на страну серьезные международно-правовые обязательства перед Пекином и Брюсселем. Присоединение к Европейской энергетической хартии потенциально позволяет ЕС навязать Ашхабаду транзит газа в обход России, так как РФ этот документ не ратифицировала. Кстати, США и ЕС намерены субсидировать перекачку газа по этому трубопроводу, с тем чтобы на выходе цена голубого топлива оказывалась бы конкурентоспособной по сравнению с экспортом из России.

— А в чем еще проявляется лоббирование интересов США и ЕС?

— США активно предлагают Туркменистану гуманитарную помощь и сотрудничество в газовой области в обмен на денонсацию долгосрочного (на 30 лет) контракта с «Газпромом» и перевод экспортного направления на Запад через Транскаспийскую магистраль (Туркмения — Азербайджан — Грузия — Турция).

Ранее президент Ниязов сознательно замораживал решение этого вопроса, с тем чтобы избежать осложнения отношений с «Газпромом». Ведь такая переориентация и расторжение контракта чреваты тем, что «Газпром» не сможет выполнять свои экспортные обязательства перед Евросоюзом, поскольку в его ежегодном балансе будет не хватать приблизительно 70 млрд куб. м газа. Сегодня с приходом к руководству в Ашхабаде других политиков вопрос о диверсификации голубого потока из страны вновь встал в практическую повестку дня.

— Способна ли Россия конкурировать в борьбе за Туркмению и с США, и с ЕС, и с Китаем? Уж слишком могучие соперники…

— С одной стороны, необходимо понимать, что Россия не способна составить конкуренцию США и другим странам Запада по объему финансовых вливаний в туркменскую экономику. К сожалению, действия «Газпрома» в последнее время отличал именно такой узкоутилитарный подход: «деньги — газ — деньги», без учета более широкого контекста, на котором строятся отношения между государствами и, главное, между народами.

С другой стороны, Россия может выиграть качеством своих отношений с Туркменистаном. Не надо полагать, что туркменские власти и политики только из-за огромных инвестиций безоглядно пойдут в фарватере США и Запада. Во-первых, имеется опыт других среднеазиатских стран (например, Кыргызстана), показывающий, что западные сырьевые гиганты беззастенчиво эксплуатируют богатства этих стран, а их народы ничего от этого не получают. Также США в этом случае станут более настойчиво, если не сказать вызывающе требовать предоставления им туркменской военной инфраструктуры для создания баз поддержки в борьбе против экстремизма и терроризма (читай: против афганского движения «Талибан» и, возможно, против соседнего Ирана, добрые взаимовыгодные отношения с которым — один из краеугольных камней внешней политики Туркменистана).

А создание подобных баз однозначно станет еще одним из способов эксплуатации туркменского народа и его ресурсов. В конце концов в сфере геополитики и геоэкономики давно пора отойти от мифологем о добром западном дяде и окончательно уяснить, что для них самым прочным союзом, по меткому выражению Бисмарка, является союз наездника и осла.

— Иными словами, исторические связи и, если угодно, гуманитарный аспект могут быть сильнее финансовых выгод? В это трудно поверить.

— Трудно не поверить в то, что Восток — дело тонкое, причем Восток мусульманский, где крайне осторожно относятся к любому проникновению иностранцев, которое перерастает в неприязнь, если это вторжение заходит слишком далеко и представители этой иностранной державы начинают вести себя в ней как хозяева, диктуют и навязывают свои принципы развития политики, экономики, культуры. Поэтому очевидно, что слишком активное проникновение США (а ведет эта страна себя в таких случаях, как все мы хорошо знаем, просто отвязно) может вызвать внутренние неустройства в стране, а также, хотя и с весьма небольшой долей вероятности, проникновение экстремистов, действующих под знаменем ислама из Афганистана. И туркменская элита, воспитанная в традициях политического прагматизма и осторожности, прекрасно это понимает.

Вместе с тем русские в Туркмении не воспринимаются как чужаки, иностранцы из дальних и непонятных стран. И сегодня, несмотря на возвращение многих семей в Россию, в Туркменистане проживает свыше 165 тыс. русских. Многие представители туркменской элиты (не только старшего, но и среднего возраста, включая нынешнего президента Гурбангулы Бердымухаммедова) учились в российских вузах. За право учиться в русской гимназии Ашхабада дают взятки до 7 тыс. долларов. Многие молодые люди хотят поступать в российские вузы…

— Хотят и не могут?

— Конечно, не могут! Раньше обучение нацкадров было частью советской национальной политики. Разумеется, сегодня всё иначе. Но что мешает России и сегодня вести «гуманитарную экспансию»? Отвечу: отсутствие внятной комплексной, многофакторной внешней политики. Отношения с Туркменией, например, свелись только и исключительно к газовому вопросу. Труба работает — значит, всё хорошо. Не работает — значит, плохо. Это крайняя степень прагматизма, которая бьет и по интересам России тоже. Нельзя относиться к независимому и гордому соседу только как к «газовой кладовой России». Нельзя межгосударственные, международные отношения перекладывать на «Газпром». Почему, скажем, в Москве нет культурного центра Туркмении? Почему нет ни одной школы на туркменском? Почему никто не сотрудничает на системной основе с туркменской диаспорой в России, которая, по разным подсчетам, составляет до 50 тыс. человек?..

То же самое можно сказать и о бизнесе. Россия никаких вариантов, кроме газа, не видит. Американцы поставляют в Туркмению сельхозтехнику, иранцы строят дороги и дома, турки развивают текстильное производство, даже израильтяне осуществляют проекты в сельском хозяйстве…

— Но, позвольте, туркменские власти ввели строжайший визовый режим для России, даже телевидения нашего там не увидишь. После смерти Ниязова многие надеялись на либерализацию режима. Она есть на самом деле?

— Я тоже надеюсь, что визовый режим будет смягчен, и призываю к этому соотечественников в Туркмении. Однако нельзя не заметить перемены, случившиеся за два года. Раньше, к примеру, русские были лишены возможности получать образование на русском языке, в стране был запрещен доступ в интернет — и даже разговаривать по-русски на улицах считалось недопустимым. Сегодня ситуация меняется. В Ашхабаде уже открыты первые интернет-кафе...

Но я не думаю, что либерализация возможна в западном смысле этого термина. Да и Москва не требует от Ашхабада радикальных политических реформ. Достаточно того, что система власти показала свою устойчивость, и она не исключает возможностей для развития. И уж точно, повторяю, таких возможностей в отношениях двух стран великое множество. Для начала нам надо просто заново узнать друга. А то в Москве большинство людей даже не знают, как выглядят туркмены…

— А газа в Туркмении надолго хватит?

— Еще недавно данные о запасах были государственной тайной. Но вот запасы лишь одного Иолотанского месторождения (оно еще не разработано) оцениваются в 7 трлн куб. м, что почти вдвое превосходит резервы российского Штокмановского месторождения (3,7 млрд куб. м).