Почему в ЕС хотят все, а дружить с Россией - немногие?

На модерации Отложенный

Российские СМИ с чувством глубокого удовлетворения сообщили о намерении украинских властей отменить безвизовый режим в отношении Евросоюза. И какие бы конъюнктурные соображения ни скрывались за намерениями официального Киева, какие бы пропагандистские аргументы при этом ни выдвигались, на самом деле эта предполагаемая мера отражает глубокое разочарование украинских официальных кругов, и, по-видимому, более широких слоев населения, в планах быстрого сближения с ЕС.

Есть основания думать, что подобные настроения могут обрести популярность и среди правящих кругов других постсоветских стран. Все это позволяет сделать одно важное предположение: идеи вхождения в Европу только тогда могут стать мощным и долгосрочным фактором, способным радикально поменять характер внутриполитического развития постсоветских стран, когда они напрямую связаны с реальными планами евроинтеграции.

Как это было со странами Центральной и Восточной Европы в 90-е годы и в начале 2000-х, когда любые правительства, находившиеся у власти – либеральные, консервативные или социал-демократические – были вынуждены проводить одну и ту же политику адаптации этих государств к требованиям членства в Евросоюзе. В процессе «цветных революций» еврооптимистические настроения на какое-то время овладели умами значительных слоев населения. Казалось, нужно сделать несколько усилий – и заветная цель будет близка. Чем, в конце концов, мы хуже Польши или Венгрии?

Но революции тем и отличаются от периодов обычного развития, что они традиционно сопровождаются мощными выбросами утопического сознания на уровне массовой политики. Действительность, однако, оказалась намного сложнее и прозаичнее.

Постсоветский капитализм, в основе которого прочное соединение в одних руках власти и собственности, а также личностно-феодальный характер властных отношений, судя по всему, стал непреодолимым в ближайшей перспективе препятствием для евроинтеграции постсоветских стран.

И, как выясняется, никакие программы помощи, составленные евробюрократами в Брюсселе, никакие «восточные партнерства» не могут стать серьезным политическим заменителем великой идеи евроинтеграции. Казалось бы, возникшая ситуация дает России уникальный шанс сохранить и укрепить пошатнувшееся в последние годы лидерство на постсоветском пространстве. Разумеется, не в качестве жесткой силы, опирающейся на военное преимущество и экономический диктат, а именно как soft power, способной оказать экономическую поддержку более слабым соседям на постсоветском пространстве, но при этом добивающейся для себя не односторонних выгод, а определенного баланса интересов, учитывающего и устремления соседних государств. Нет сомнения, что в плане притягательности сегодняшняя Россия не может быть равным соперником Европейского союза – ни по уровню и комфортности жизни, социальной и правовой защищенности, ни по прочим другим параметрам. Но для большинства граждан постсоветских стран все эти преимущества ЕС подобны журавлю в небе из известной пословицы.

Ведь так непросто до них добраться. Одно получение визы чего стоит. А вот Россия с ее безвизовым режимом, признанием дипломов об образовании на этом фоне получает неожиданные преимущества. Что же касается российско-белорусских двусторонних отношений, то здесь эти преимущества перешли на качественно иной уровень – фактически свободного перемещения граждан и рабочей силы без регистрации, разрешений и прочих административно-полицейских ограничений. Для того чтобы преобразовать эти социальные и экономические преимущества «синицы в руке» в политические, нужно, казалось бы, немногое: признать свершившимся фактом существование национальных государств на постсоветском пространстве, интересы которых не во всем и не всегда должны быть близки или совпадать с российскими. Но этого-то – не на уровне официальных документов и словесных заявлений, а в глубинном восприятии российскими элитами окружающих реалий, в их сознании – судя по всему, и не произошло.

К бывшим союзным республикам в Москве по-прежнему относятся так, будто те обязаны беспрекословно выполнять рекомендации и инструкции из российской столицы, особенно, если «младшим партнерам» оказана какая-то конкретная помощь.

Но вся история конфликтов последних лет в двусторонних отношениях между Россией и ее ближайшими соседями – Украиной, Белоруссией, Грузией, Молдавией – демонстрирует, что попытки сыграть роль «московского обкома», стремясь достигнуть односторонних политических выгод, на каком-то этапе неизбежно дают осечку. Не срабатывают даже столь болезненные для небольших стран меры, как экономические санкции. Но тем не менее политика по типу – «Ура! мы ломим; гнутся шведы» – продолжается. Наглядный пример тому – последнее похолодание в российско-белорусских отношениях. В Москве, похоже, никак не хотят понять, что нынешняя Белоруссия – уже состоявшееся национальное государство, с еще если не оформившимися, то быстро оформляющимися национальными интересами. Рискну предположить, что даже в случае смены власти внешняя политика Белоруссии, по крайней мере на ближайшую перспективу, едва ли претерпит кардинальные изменения. Коррективы, как обычно бывает в подобных случаях, конечно, будут, но радикальные изменения, чего так опасаются в Москве, едва ли. Сегодняшняя Белоруссия – это совсем не то государство, с которым в российской столице привыкли иметь дело в 90-е, когда даже в Минске далеко не все представители правящих кругов были убеждены в его состоятельности и устойчивости. А значит, в отношениях с Белоруссией нужно руководствоваться не мифами, не ложным чувством убежденности в собственном всемогуществе, а пониманием допустимых пределов.

Что Россия может иметь от отношений с соседним государством? Во-первых, сохранение и укрепление военно-политического союза (не секрет ведь, что в военном отношении граница России сегодня проходит под Брестом, а не под Смоленском). Во-вторых, хорошие шансы для российского капитала в процессе приватизации занять ключевые позиции в экономике соседнего государства. В-третьих, создание новых перспектив для экономического сближения и интеграции через продолжение политики снятия барьеров для свободного движения капиталов и рабочей силы. И это все дорогого стоит. Гораздо дороже, чем мало влияющее на международную политику признание независимости бывших грузинских автономий. За границами подобных возможностей стремление Москвы поставить все под контроль чревато обратными результатами. Очевидно, что Белоруссия, оставаясь военно-политическим союзником России, хотела бы подравнять «балансиры» на внешнеполитической арене. Турки, например, будучи верными членами НАТО, тоже начали проводить более самостоятельную и сбалансированную политику в регионе Черного моря. Но за это им никто не отключает газ и не угрожает лишить финансовой помощи.

Зачем добиваться от Минска признания независимости Абхазии и Южной Осетии, ведь это признание, если оно и произойдет, в конечном счете кардинально не сможет изменить ситуацию вокруг этих республик.

Для этого требуются действия совершенно иного плана. Но для Белоруссии подобное решение может нанести серьезный удар по ее внешней политике. Отключение российских телеканалов на территории ближайшего союзника, поручение Лукашенко совету министров разработать типовые проекты оборудования пунктов пропуска на белорусско-российской границе, его призыв к белорусским производителям «видеть не только Россию… потихоньку диверсифицировать экспорт и выходить на другие рынки» говорит о том, что в Минске сдаваться не намерены. Да и России незачем рисковать и подрывать доверие к себе и к своей политике среди населения дружественного государства.

Словом, признание или, если угодно, для кого-то и свыкание с фактом формирования состоявшихся национальных государств на постсоветском пространстве означает для Москвы, что ее политика в ближнем зарубежье должна строиться исходя из границ возможного. В этих рамках и нужно отстаивать свои национальные интересы, четко представляя, что наилучший путь к их реализации лежит через понимание неизбежности компромиссов, балансов, а также того, что оказание финансовой помощи далеко не всегда должно сопровождаться политическими уступками со стороны партнера.