Избиения и убийства как антикризисные пиар-технологии

Два вопроса зависли в общественном эфире: кто напал на Льва Пономарева и кто взорвал памятник Ленину? Но первый вопрос, разумеется, куда более животрепещущий. Памятнику-то не больно. Да и такое провокационное "тестирование" общества уже не в новинку нам, живущим в "нулевые-рулевые". Возможно ли тут общественное расследование (сомневаться в том, что официальное расследование сделает все, чтобы никого не найти, не приходится)? Для начала мы можем попытаться найти логику, причем общую, объединяющую два теракта, а это были именно теракты, поскольку совершены они с расчетом на громкое эхо информационного взрыва.

Верно, к нападениям на людей с гражданским темпераментом мы уже привыкли. Мы, обитальцы благословенной сырьевой империи, оставшейся на бобах при наступлении кризиса. Но попробуем же, не повторяя чужих умозаключений, "обосновать" нападение на известнейшего правозащитника.

Тумблер провокаторов работает исправно: сперва действие на улице, потом реакция в СМИ, в Интернете, на форумах.

Именно реакция, поскольку реакционеры тотчас подняли одобрительный шакалий лай. Мол, давно пора, "проклятые либерасты", так их, так их…

Извините, можно как угодно относиться к идеологии правозащитников, но то, что на фоне произвола силовиков, в годы, когда на крови и рейдерстве сколачивались огромные состояния, когда была "стабилизация", они открывали людям глаза на нарушение гражданских прав, это бесспорно и достойно. Так кому же нужно избивать правозащитника? Может, он лично обидел кого?

В том-то и дело, что даже если следствие попытается пойти в эту сторону в своем расследовании, искать-то некого. И списать на "пьяных туристов" не получится. Слишком видная личность Лев Пономарев, слишком известная, оппозиционная режиму, поправшему правовые основы государственности. При этом именно второй призыв, именно поколение силовигархов бахвалится тем, что "государство вернулось". Но что это за государство? Государство, в котором будничным явлением стали нападения на оппозиционеров, рейдерские захваты, "маски-шоу" и прочий терроризм, только осуществляемый не меньшинствами, а с позиции большинства, с позиции силовиков? Нужно нам такое государство? Защищает оно кого-нибудь или, наоборот, несет угрозу самим своим существованием?

Лев Пономарев – один из немногих демократов первого поколения, который выбрал не дивиденды, а борьбу.

В 2005-м нам довелось вместе ехать в его скромненькой машине. Мы отвозили на общий митинг звуковую технику из горкома КПРФ. Он вспоминал свои разговоры с Ельциным в период 1991-1993-го, его предложения постов "с барского плеча", вспоминал многих, сошедших с политической арены, как только им досталась власть и собственность… Я понял, что это последний из могикан, заслуживающий уважения даже со стороны идеологического оппонента, – да, не все его оценки событий 1993-го мне были близки. Но, вероятно, таким-то и должно быть то гражданское общество, о котором мечтало когда-то большинство, а теперь совсем уж "последнемогиканское" меньшинство демократов. И их идеал не так далек от нашего, левого, ибо в наших общих интересах пресечение практики террора опричников и вообще любого действия вне закона, осуществляемого во имя государства. А это и стало визитной карточкой силовиков в период "стабилизации". Теперь же их практика принимает угрожающие масштабы.

Действуют они локально. Нет какого-то единого заговора, единого центра, но почерк силовых провокаций един. В Питере и в Москве.

В Химках, как в каком-то Чикаго, не просто бьют, а убивают всех, кто так или иначе связан с оппозицией местной власти,

разговевшейся на земляном вопросе. С позиции первоначального накопления капитала и взимателей откатов есть за что убивать, деньги там вращаются огромные. Бывшие пионерлагеря продают под частные коттеджи, вырубают целые леса. Конечно, находятся те, кто пытается рассказать людям правду. Тут-то их и настигает опричнина. А зачем вообще нужна братва – будь она в погонах или в золотых цепочках поверх черных водолазок? Это ее работа – утихомиривать "стадо" и охранять хозяйское и свое, завоеванное в 1990-х, место в обществе.

Интересно, что никого, кроме самих правозащитников, не обеспокоило нападение на Льва Пономарева. Никаких заявлений от желанных на ТВ персон не последовало, а сурковская декоративная "общественная палатка" дружно молчит.

Хотя случай вопиющий. Впрочем, после убийства Маркелова и Бабуровой можно и не удивляться. Где, кстати, Сванидзе, где его праведный пафос? Помнится, не давно он охал по поводу возможности выхода масс на улицы – мол, не приведи господь. Ну так, господин член Общественной палаты, потому и выйдем, что вам наплевать на то, что происходит в стране!

А "правозащитница" Алла Пугачева, тоже числящаяся в "общественной палатке", где? Ее устраивает такое положение в обществе, когда общественного деятеля избивают просто за то, что он общественный деятель? Аллу устраивает ее положение в обществе, остальное второстепенно. Да и какие они члены общества, эта элита? Они выше общества, для них "нижняя палата" народного большинства – это или электорат, или зал, который нужно собирать на свои концерты и с которого нужно брать плату за вход. Все, далее социализация элиты заканчивается.

Ей-богу, даже в "лихие девяностые" не было таким оглушительным молчание ягнят – я имею в виду эту жалкую прикормленную прослоечку, что устраивает для нас телешоу и изображает при Кремле некоторую общественную, большей частью культурную, жизнь. И ведь осваивают фонды, создают какие-то организации вроде Костинской "правозащитной" как бы… А реальных правозащитников лупцуют на улице – именем сохранения порядка. Посыл обществу делается таким образом недвусмысленный: кто не "борзый", тот заткнись. И думает себе обыватель: вот счастье-то, что я не выбрал путь борьбы, путь гласности в этом обществе, мне вот по голове не настучат, уже радость...

Между тем террор опричнины нарастает с углублением кризиса.

Все как в 1905-м году. Нет тех черносотенцев, правда. Зато есть много бригад на черных джипах, которые легко координируются в случае крайней надобности. А то пацаны уже забыли, что такое работа. Даешь девяностые назад!

Только тогда-то, при дележе соцсобственности обыватель чувствовал себя по-другому, поскольку в это дело не лез. Ему уличный террор, разборки бандитов не казались чем-то его лично касающимся – паны себе дерутся… Какое-то было оправдание происходящему, да и люди околокремлевские эту теорию двигали в массы: мол, ничего, потерпите, пока идет первоначальное накопление, а потом новые хозяева успокоятся и, накормив себя, накормят нас. Именно так и говорили, именно так и втемяшивали паразитарную модель экономики в общественное сознание! И понял тогда обыватель, что его место на кухне.

Теперь же настала очередь надстройки. Бьют по надстройке, по фейсу. Да, власть не просто разменяла свою "шапку" КПСС на собственность, она сама стала "крышей". Безусловно, любая теперь самоизбранная деньгами власть может творить на местах такое, чего даже в нелюбимом демократами СССР творить не могла. Вспомним те же Химки, "образцовый", по меркам Громова, участок Подмосковья. И для правозащитников тут, после первоначального накопления, работы – непочатый край.

А потому, увы, хороших прогнозов для этой деятельности быть не может.

Вторая волна террора – после девяностых – захлестнула общество не случайно тогда, когда уже целые поселки голодают.

Власти гласность сейчас поперек горла. Она исчерпала пиар-аргументы, свой лживый елей про устойчивое (на нефтяных ценах) развитие. Кремлядь может только с бейсбольной битой теперь втолковывать что-то своему народу, моча всех поодиночке если не в пресловутом сортире, то где-то очень недалеко от него. Ведь правозащитник для власти теперь хуже террориста. И только далекий от российских terror epics Медведев может вышагивать на саммитах этаким франтиком, пока на родине у него творится невообразимое в цивилизованном обществе. Интересно: Обама куда зорче оказался и наших записных сурковских правозащитников, и самого Медведева – он разглядел в России нарушение прав борцов за эти права. Такой вот философский зигзаг. Причем, нарушение это предстало пред очи защищаемого Пономаревым общества в самой непосредственной, ощутимой форме. Кремляди же хранят свое золотое молчание. Ну, молчите-молчите, нефтегазовые умники. Скоро улица перестанет быть безъязыкой, и тогда вас никто не услышит, да и слушать уже не будет. Кончится ваше время.