Будет ли у нас власть, ответственная перед обществом?

Самое главное в разговоре о политической системе – это вопрос об ее устойчивости. Устойчивой является та политическая система, где народ не готовится к революции, восстанию или к различным другим формам активного протеста. А если подобные события все же происходят, то система с ними справляется, учитывая интересы как протестующих, так и всего народа в целом. Иначе говоря, устойчивыми являются легитимные и эффективные системы, построенные на консенсусе элит. Важным фактором здесь выступает именно принципиальное согласие элит относительно проводимой политики стабилизации.

На кризисы могут хорошо реагировать как демократические, так и авторитарные системы. Кризис предполагает прагматичность ответа, а не защиту режима. Эффективность – главный критерий. В этом отношении я был бы склонен говорить об «ответственных режимах». Для решения проблем современного кризиса нужно крепкое государство, которое одинаково возможно и при демократии, и при авторитаризме. Внегосударственное регулирование (включая международный аспект), которое в том числе легитимировалось идеей «кризиса национального государства» в условиях глобализации, связано с современным кризисом. Но имеет ли оно долгосрочные перспективы? Не канет ли в Лету пресловутая идея о «мировом правительстве»?

* * *

Сэмюэль Хантингтон когда-то высказал мысль о том, что в странах, в которых идет процесс модернизации, однопартийная политическая система более приспособлена к вызовам, чем системы многопартийные. Но эта идея ситуативна, она отражала положение дел, прежде всего, в Латинской Америке соответствующего периода XX века. В каком-то смысле этот вывод применим к Советскому Союзу периода индустриализации, но здесь чудовищные жертвы не могут быть оправданием индустриальной эффективности. Модернизация, как правило, мобилизационна, но это не только мобилизация материальных ресурсов, но и власти, идеологии и общественного сознания.

Специфика модернизации в условиях экономического кризиса состоит в том, что необходимость в разнообразной концентрации и мобилизации гораздо больше, чем в обычное время. То, что происходило в Латинской Америке, а также в СССР (кризис 1923 года, затем кризис хлебозаготовок конца 1920-х), не закон. К тому же, если говорить о нынешних российских реалиях, сомнительно, что России нужна модернизация в том смысле, о котором писал Хантингтон.

В настоящее время в России существует ослабевающий консенсус политических элит. Консенсус, обеспеченный докризисной политикой. В этом смысле российская политическая система сохраняет инерцию стабильности. Но кризис делает свое дело. Антикризисная политика правительства не может опираться на «Единую Россию», которая внятно ничего не может сказать, кроме как дать согласие. Она – «приводной ремень», а не мотор. Она не добивается и консенсуса политических сил. Если «партия власти» хочет стать правящей партией, она должна коренным образом перестроиться – стать партией в политическом смысле этого слова.

* * *

Сегодня России требуется крепкое правовое и справедливое государство с эффективной координирующей функцией, чувствительное к обществу и к разнообразию интересов политических элит. России нужна не сконструированная поддержка государственных мер, а предоставление всем политическим силам права публично предлагать антикризисные меры. Но при этом важно не «раскачивать государственную лодку». Здесь нужно выдержать и сохранить грань между «критикой правительства» и критиканством. Разница огромна, так как критика – это еще и позитивные предложения. Критиканство можно ограничить и преодолеть только критикой. «Ответственный режим» должен опираться на политическую поддержку элит и общества, которые должны иметь возможность контролировать его действия.