В России снова судят за стихи

Интересно, когда в России последний раз осуждали за стихи? Никто не помнит? 

В Великом Новгороде 6 февраля вынесен еще один, по-своему уникальный, политический приговор. Савельеву Евгению Сергеевну 1986 года рождения Новгородский городской суд осудил по ст. 282 часть 1 УК РФ за опубликованные ею в сети Интернет стихотворения. У нас уже судили за публицистику (дело Стомахина), за листовки (дело Андрея Деревянкина), за художественные выставки (дело Самодурова), за дневники и не отправленные в газеты письма (дело Андрея Новикова). И вот теперь отечественная инквизиция решила полакомиться рифмованными строчками. Разумеется это только проба сил, вырабатывание методик, изучение новых возможностей. Приговор-то так себе, даже не условно, всего лишь 160 часов обязательных работ. Большие и серьезные процессы безусловно впереди, а этот тренировочный, пристрелочный, для разминки заскучавших от безделья спецорганов и спецслужб.

«В России никого нельзя будить»

А начиналось дело Савельевой в буквальном смысле слова громко. Со взрыва. Помните подрыв поезда «Невский экспресс»? Тогда, 13 августа 2007 года новгородские чекисты были разбужены от спячки эхом этого прискорбного события и изгнаны из уютных кабинетов – работать. Искать реальных подрывников. А это очень хлопотная и неприятная работа, потому как найти реального подрывника, это ж надо уметь. Нет, конечно, где-нибудь в Чеченской Республике Ичкерия, ныне оккупированной, такие дела проворачиваются с ходу. Выезжают на место, хватают кто рядом оказался, вывозят в ближайший зиндан ближайшего полка и через два дня либо куча признаний, либо труп, который опять же нетрудно вывезти в поле «со сникерсом». И всё, дело закрыто.

В России такое пока еще не очень практикуется. Начальство не велит. Вот и приходится чекистам просыпаться от громких взрывов и покидать уютные кабинеты. А что поделаешь? Служба. Так в Новгороде стали искать подрывников поезда. А где их искать? Конечно, там, где светлее, под фонарем. В Интернете, например. По оперативным данным, живет в Новгороде некая весьма подозрительная гражданка Савельева Евгения Сергеевна, которая «…является представителем в Великом Новгороде московской "Национальной организации русских мусульман" (НОРМ), имеет связи в среде сторонников радикальных молодежных группировок, через которых распространяет исламистскую литературу» (из материалов уголовного дела).

Подозрительную гражданку Савельеву Е.С. проверили, обыскали, поставили на прослушку ее телефоны, но, увы, поиск под фонарем результатов не дал, Савельева оказалась к взрыву непричастна. Совсем непричастна? – удивилось начальство. Так не бывает. Нет у нас совсем непричастных. Есть плохо разработанные. И стали товарищи чекисты рыть глубже, тем более что в компьютерах Савельевой нашлось много всякой крамолы.

«Поэтом можешь ты не быть, а подсудимым быть обязан»

Дальше всё просто. «Невский экспресс» придется списать на кого-нибудь другого, а на Савельеву Евгению завели дело по привычной уже статье 282 УК, за «разжигание» чего угодно, по вкусу, и это дело можно спокойно и комфортно расследовать, не вылезая особо из удобных просторных кабинетов. Дело-то бумажное, это вам не террористов искать.

Организуется куча всяких важных «оперативно-розыскных мероприятий», как «наведение справок», «снятие информации с технических каналов связи», в общем, трудилось целое Новгородские управление ФСБ почти год. Нарыли богатый материал: несколько статей на Кавказ-Центре и в Живом журнале, а также стихотворения собственного сочинения.

И еще одно нововведение. Запомните, господа правозащитники, номер этого судебного дела: 1-181/09. С этого дела начата особая практика экспертиз. Теперь экспертизы текстов обвиняемых можно проводить не где-то там, у высоколобых заслуженных специалистов широкого профиля, а прямо здесь же, у себя в инквизиции, а точнее — в Институте криминалистики ЦСТ ФСБ России (Центр специальной техники). Именно в этом закрытом секретном спецслужбистском учреждении проводилась «экспертиза» текстов Евгении Савельевой на предмет выявления «экстремизма». Проводила «экспертизу» Кабыкина Юлия Владимировна. Образование – высшее филологическое, стаж экспертной работы – 1 год. В общем, дама ученая.

На экспертизу были представлены 4 блока стихов и 8 статей. Сами по себе стихи могут шокировать неподготовленную публику и отнюдь не художественными достоинствами. Что-то там погромно-публицистическое про спасение России от жидов, поэзия подворотен и бритых затылков. И тут же героика чеченского вооруженного сопротивления, поэтика Джихада и борьбы с неверными. Романтично, немного наивно, подчас спорно и очень всё как-то по-детски, чувствуется, что девушка писала для себя. Ну, никак это не тянет на воззвания, на призыв к газавату. Такие, например, строчки:

Мерзкий город отребья, рабов и господ,
Третий Рим, средоточье разврата!
Ты дошел до того, что растлил свой народ!

Или такое:

После смерти в божественных райских садах
Соберет всех шаhидов Создатель.
Не печалься, муслим – будешь ты в их рядах,
А пока держи крепко взрыватель.
И последний раз вспомни о павших друзьях,
Про себя повторяя «Фатиhу»…
Знай – ты будешь героем в родимых краях,
Где сегодня – уныло и тихо.
Так не падайте духом, о воины добра,
И кафирам презренным не верьте.
Если срок ваш настал и погибнуть пора –
Утоните в объятиях смерти.

И что это? Криминал? Представьте себе, теперь — да! Теперь за такие строчки судят и приговаривают. Ученая дама из отдела экспертной инквизиции резвится:
«В первой цитате присутствуют лексемы с ярко выраженной негативной семантикой, характеризующие "кафиров".

Во втором отрывке использованы лексемы, выражающие положительную оценку ("не печалься", "будешь героем") и относящиеся к лицам, называемым "муслим", "шахид"» (из акта «экспертизы»).

Вывод? По мнению ученой дамы тянет на статью УК. «Таким образом, — пишет она, — в текстах есть противопоставление по признаку религиозной принадлежности (отношения к исламу)».

Вот так, господа поэты, избегайте лексем с ярко выраженной негативной семантикой! Согласно новым установкам, поэзия должна быть обезличенной, сухой, строгой, беспристрастной, объективной, идеологически выверенной, а лучше – вообще никакой! Ибо строки «Самовластительный злодей! // Тебя, твой трон я ненавижу» – это состав преступления по ст. 280 УК. А продолжение: «Твою погибель, смерть детей, // С жестокой радостию вижу» — соответственно призыв к террору, 205-я статья.

Ученая дама попутно считает слово «Русня» тоже лексемой с негативной семантикой. А Чечня, по ее мнению, нормально звучит? Но ведь Русня – это тоже самое, что и Чечня, так же оскорбительно звучит, и возникло, кстати, в ответ на исковерканное имперцами Чечения. Или имперцам оскорблять можно, а сепаратистам нельзя?

«В этих стихотворениях, — пишет ученая дама, — как правило, противопоставлены положительный образ "муслима", идущего по "пути Джихада" и отрицательные образы "кафиров", "неправедного народа", "неверных"».

Ну да, противопоставлены, и что? Во всех мировых религиях противопоставлены положительные образы верующих и отрицательные – неверных, фарисеев, кафиров, грешников, язычников, безбожников. Этими противопоставлениями полны и Коран, и Библия, и Тора. Так что, осудим заново всех пророков за противопоставление добра и зла? Веры и мракобесия?

Автора!

Весьма поучительны рассуждения экспертши об авторе как таковом и его подсудности. «Под понятием "автор", — пишет она, — в литературоведении имеется в виду субъект словесно-художественного произведения. Принято выделять три аспекта этого понятия: 1) автор биографический, существующий в исторической реальности… 2) автор-творец, создающий произведение; 3) автор в своем внутритекстовом воплощении, то есть образ автора, который объективно присутствует в любом литературном тексте. В рамках данного анализа речь пойдет именно об образе автора (3-й аспект)».

Очень важное замечание. Запомним его. Далее ученая дама пишет: «Автор в тексте обладает определенной позицией и точкой зрения на излагаемые события или показанные картины (в лирике). Эта позиция может отличаться от взглядов автора биографического, быть маской (например, ролевая лирика, где героем стихотворения может являться какой-нибудь исторический или легендарный персонаж)».

И мы согласны с ученой дамой. Конечно, не надо валить в кучу образ автора и реального человека, пишущего строчки на бумаге. Иначе придется судить Ницше за высказывания Заратустры.

Однако литература литературой, а служба, в данном случае в ЦСТ ФСБ, службой. И долг службиста превыше всего. Дама-литературовед признает: позиция автора может отличаться от взглядов конкретного человека, пишущего текст. Дама-эксперт категорична: в представленных стихотворениях налицо экстремистские призывы. Вот два конкретных примера. Первый отрывок:

Мы рвемся в атаку, мы рвемся вперед,
Сжимая кастет или биту,
За нами – Россия, за нами – народ,
Ему обеспечим защиту!

В данном случае здесь «образ автора» — скинхед, погромщик. Это понятно и доказывать особо не нужно. Но вот другой представленный в экспертном заключении отрывок:

После смерти в божественных райских садах
Соберет всех шаhидов Создатель.
Не печалься, муслим – будешь ты в их рядах,
А пока держи крепче взрыватель…

Здесь образ автора уже совсем иной – это правоверный мусульманин на пути Джихада. Образы автора в двух отрывках совершенно разные. Могут они быть «маской», о которой пишет дама-литературовед? Конечно, могут. Но у дамы-экспертши иные задачи, положение (место работы) обязывает найти в творчестве Савельевой криминал — и всё тут! Без вариантов. Так Евгения Савельева становится одновременно «фашисткой» и «ваххабисткой» в одном и том же уголовном деле, только разных стихотворениях. Просто какой-то право-левый троцкистско-террористический блок получается. Где-то мы это всё уже слышали, или читали…

Все свободны…

Знает ли ученая дама, что пишет не критическую статью, а практически приговор юной поэтессе? Знает, ибо работает не рецензентом где-нибудь в издательстве, а «экспертом» в карательном учреждении – ФСБ России. И ее «экспертное заключение» текстуально совпадает с приговором Савельевой Евгении. Пока, повторяю, приговор очень мягкий, но это только пока и благодаря тому, что Савельева полностью признала свою вину и ходатайствовала об особом порядке рассмотрения дела, без судебного следствия. Это аналог американского варианта «сделки с правосудием», когда обвиняемый признает свою вину полностью, суд выносит приговор не более одной трети срока наказания.

Опять же повторюсь: дело не в приговоре, а в прецеденте. Отечественная инквизиция от нечего делать, для тренировки, провела показательный политический процесс в Великом Новгороде и ясно продемонстрировала, что может при желании осудить любого, хотя бы за содержимое его персонального компьютера, за его стихи, за Интернет-дневник. И еще очень важный момент: было ясно показано, что если вы каетесь и признаете свою «вину», вас отпускают с миром. Покаявшемуся грешнику тюрьма не грозит.