Как развалилось дело Политковской

Дело об убийстве известной журналистки Анны Политковской, закончившееся на днях тем, что присяжные единогласно оправдали подсудимых, безусловно, войдет в учебные пособия для юристов. На нем будут учиться строить защиту. Впрочем, в среду генпрокурор России Юрий Чайка не был склонен сгущать краски. Он дал высокую оценку гособвинителям, выступавшим на процессе, - правда, с результатами это не слишком стыковалось. А глава Следственного комитета при прокуратуре России Александр Бастрыкин заявил, что расследование будет возобновлено и следствие по-прежнему не сомневается в причастности обвиняемых к убийству. О том, как удалось развалить дело, которым занимались лучшие сыщики России, "Известиям" рассказал адвокат бывших подсудимых Мурад Мусаев.

Совсем другая машина?

Перед судом предстали сотрудник МВД Сергей Хаджикурбанов, братья Джабраил и Ибрагим Махмудовы (они обвинялись в соучастии в убийстве), а также проходящий по другому эпизоду подполковник ФСБ Павел Рягузов. Киллером же следствие считает еще одного из братьев Махмудовых - Рустама. Он за границей, объявлен в розыск, его дело выделено в отдельное производство.

Одной из главных улик обвинения считался автомобиль ВАЗ-2104, зафиксированный камерами наружного наблюдения у дома Политковской - там, где произошло убийство. Следствие утверждало, что это автомобиль Рустама Махмудова. Но когда в суде сличили фото двух машин, выяснились существенные расхождения. На машине Рустама нет ни правого "дворника", ни поворотника на правом переднем крыле. А на кадрах авто с места преступления есть и то, и другое. На машине с места преступления шифр региона - 90, а у машины Махмудова - 97. Первая цифра номера машины на видеозаписи, по оценке экспертов, "имеет характерные черты четверки", а у Махмудова - 5.

Несмотря на то что номера можно поменять, а дворник - как снять, так и поставить, обвинению не удалось доказать присяжным, что речь идет об одной и той же машине.

Он был худым и невысоким?

Еще одна улика, с помощью которой следствие хотело убедить присяжных в причастности к преступлению братьев Махмудовых, - это изображение убийцы на видеокамере. Следствие доказывало, что на кадрах - Рустам Махмудов. Защита убедила присяжных в обратном.

- Обвинение утверждало, что рост человека на видеокадрах - 167 сантиметров, - говорит адвокат Мурад Мусаев. - И утверждало, что такой же рост и у Рустама. А мы представили его справку из военкомата - там написано, что рост 170 см. Кроме того, на съемке - худощавый человек, а Рустам плотный. Мы хотели показать присяжным его фото в полный рост, но суд не разрешил.

И все же адвокаты нашли возможность это сделать. В качестве вещдока был приобщен мобильный телефон Джабраила Махмудова.

- Там была видеозапись, где братья купаются на речке и кидают друг в друга грязью, - продолжает адвокат. - Рустам с огромным пузом, широкими плечами, крупной головой. Мы подключили мобильник к ноутбуку и показали присяжным - имеем право на исследование вещественных доказательств.

Так у присяжных было посеяно сомнение в том, что запечатленный камерой наружного наблюдения киллер - это Рустам Махмудов.

Не те волосы?

На пистолете, найденном на месте преступления, было обнаружено два волоса. Один - человеческий. Сравнили - не совпадает с волосами подсудимых. Другой волос - кошачий. Кошачий волос нашли и в машине.

Однако экспертиза показала, что это волосы от разных кошек.

На пистолете были обнаружены и тканевые ворсинки.

- По заключению экспертизы, эти ворсинки аналогичны тем, что были взяты в качестве пробы из машины, - пояснил адвокат. - В одном из документов эксперт использовал слово "однородны". Но, зачитывая эти показания в суде, обвинитель Юлия Сафина вместо этого слова произнесла "идентичны". Мы указали на несоответствие. Она сказала, что это синонимы. Ладно. Тогда мы берем другой лист дела и читаем протокол допроса эксперта: "Можно говорить об однородности этих волокон, но нет данных, которые позволяли бы утверждать, что они идентичны." Так что, это одно и то же?

На пистолете были оставлены и следы пота. Сравнили ДНК по анализу крови братьев Махмудовых - не совпадает. Взяли анализ крови у их родителей - экспертиза ДНК показала, что человек, державший оружие, не может быть их ребенком. Так сомнения присяжных в причастности к убийству кого-либо из братьев Махмудовых, в том числе и скрывающегося Рустама, укрепились еще больше.

Отставить разговоры?

Большие надежды обвинение возлагало на распечатку телефонных переговоров.

- Обвинение показало суду компакт-диск и заявило, что это детализация разговоров, присланная из телефонной компании, - рассказывает адвокат. - Мы говорим, что это не может быть прислано из компании. Потому что там есть странные ремарки о телефонах, по которым или с которых якобы звонили подсудимые: "обнаружен при осмотре автомобиля", "обнаружен при обыске". Откуда в телефонной компании такие сведения? А еще там употреблялся термин "фигурант". Странная лексика, телефонист скорее скажет "абонент". Получается, что можно вторгаться в файл. В суде мы это доказали: стерли запись "Д.Р. Махмудов" (Джабраил Махмудов) и написали: "П.В. Гарибян" (руководитель следственной группы, занимавшейся "делом Политковской" Петрос Гарибян. - "Известия").

Кроме того, адвокаты обнаружили расхождение в биллингах - детализации разговоров. Например, 7 октября 2006 года, в день убийства Политковской, из биллинга Джабраила Махмудова следует, что за несколько часов до убийства он 6 раз разговаривал с братом Ибрагимом. А из биллинга Ибрагима следует, что с Джабраилом он разговаривал только 4 раза. Пропали два входящих от Ибрагима. И еще было много расхождений, в том числе и в звонках самой Политковской.

- Мы подняли шум, и нам прислали биллинг уже с этими звонками, - сказал адвокат. - Оба документа представляли как неоспоримо достоверные.

Но в итоге защита убедила присяжных, что и биллинги не являются объективным доказательством - эти документы можно подправлять.

Это лишь неполный перечень "шайб", пропущенных следствием и обвинением. Пробелы настолько очевидны, что Генпрокуратура все еще не опротестовала оправдательный приговор. Суды присяжных действуют в России уже более пяти лет, однако работать в условиях, когда доводы обвинения подвергаются сомнению и квалифицированно оспариваются, правоохранительные органы, похоже, так и не научились. Может быть, есть смысл еще на стадии предварительного следствия привлекать к делу сильных адвокатов, которые заблаговременно указали бы сыщикам на слабые стороны. Или дать возможность участвовать в суде и следователю. Затратно? Возможно. Но неумелое правосудие обойдется стране еще дороже.