«Особое мнение» Николая Сванидзе

И. ВОРОБЬЁВА: Журналист Николай Сванидзе со своим особым мнением в одноимённой программе на «Эхо Москвы» и RTVi. Меня зовут Ирина Воробьёва. Я рада приветствовать нашего гостя, как я уже сказала - Николай Сванидзе. Николай Карлович, здравствуйте!

Н. СВАНИДЗЕ: Здравствуйте!

И. ВОРОБЬЁВА: Ну что ж, давайте начнём с последних новостей, которые приходят к нам по каналам агентств. Сегодня были сообщения о том, что Украина теперь уже не имеет претензий к России в связи с Голодомором 1932-33 гг. Об этом сообщила служба безопасности Украины, Валентин Наливайченко, как сказали нам наши украинские коллеги, человек, которые так или иначе курировал эту тему. Вот объясните, если Вы понимаете. Я не понимаю, почему, на Ваш взгляд, так резко изменилась тональность со стороны, пусть даже службы безопасности Украины.

Н. СВАНИДЗЕ: Я, честно говоря, не вполне понимаю, почему служба безопасности этим занимается. Но это внутриукраинские дела, это неважно. Их проблемы или не проблемы. Неважно. Но то, что изменилась у них тональность, по-моему, это хорошо. Я не вполне осознал такую резкую реакцию нашего МИДа на это. Я сейчас слышал перед эфиром были Новости, я не понял. Я согласен с одним из посылов, с тем, что это действительно Голодомор, это не исключительно внутриукраинское явление было.

Это было преступление всего режима, всего советского, коммунистического, сталинского, всё синонимы, режима. И преступление распространялось на очень многие регионы страны. Они были перечислены справедливо. И Северный Кавказ, и Казахстан, Поволжье и Украина несомненно. Всё так и было. Поэтому это не то, что преступление против украинского народа или украинского крестьянина. Это преступление против всего советского народа, и против крестьянина и не только крестьянина. Хотя, против крестьянина прежде всего.

С этим я согласен. Но за что обида в связи с тем, что украинцы отменили претензии к нам, я не знаю, пока не могу понять. Наверное, есть какая-то логика, без этого не бывает, но я её пока не вижу. Потому что то, что они отменили эти претензии, на мой взгляд, это благо. Они, правда, отменили под таким своеобразным предлогом, что это всё шло от людей, которые руководили непосредственно Украиной, и называют фамилии.

И. ВОРОБЬЁВА: Да, есть там фамилии. Я могу Вам рассказать.

Н. СВАНИДЗЕ: Постышева, Косиора, Чубаря, наверное?

И. ВОРОБЬЁВА: Да, эти три фамилии как раз и называют.

Н. СВАНИДЗЕ: Да, всё правильно. Но только Постышев, Косиор и Чубарь, они были не сами по себе, потому что Украина была не отделена от Советского Союза. Это было не отдельное суверенное государство, она была частью Советского Союза. И назначали туда и Постышева, и Косиора, и Чубаря из Кремля. И назначал их Сталин. И делали они то, что требовал Сталин. И что требовало сталинское политбюро. Поэтому отделять преступления Постышева, Косиора и Чубаря от преступлений всего советского руководства этого времени достаточно нелепо. Просто нелепо.

Но это другая проблема. Но то, что они отменили претензии к России, на мой взгляд, ну, отменили, и слава богу, и молодцы. Вот теперь мы можем спокойно, уже не думая, что кто-то будет с нас требовать какую-то компенсацию, непонятно какую, мы можем разобраться в нашей собственной истории и в преступлениях тогдашнего руководства страны. Спокойно, отдавая себе отчёт в этом. Рассказать нашим деткам, следующим поколениям, о том, что было, сколько народа загубили. Можем спокойно это сделать, уже не оглядываясь на заграницу.

И. ВОРОБЬЁВА: На Ваш взгляд, г-н Наливайченко. Или ещё кто на Украине так считает из чиновником, они действительно понимают. Что это объективная реальность или это шаг на сближение с Россией?

Н. СВАНИДЗЕ: Ну, бог его знает, что там в голове у г-на Наливайченко! Я не знаю, почему именно г-н Наливайченко этим занимается, при чём здесь служба безопасности? Хотя у нас историей тоже в какой-то мере ФСБ занимается. Близкая родня, как ни говори, а братья, всё-таки, близнецы братья. Но я не думаю, что это связано со сближением. Не думаю. Хотя, может быть, какой-то намёк есть. Мне кажется, что они, может быть, поняли, что это в данном случае не вполне адекватная позиция - требовать компенсации с России сегодняшней.

Советского Союза-то нет, господи! Советского Союза нет! Есть Россия, Украина и многие другие страны, которые раньше входили в состав Советского Союза. И повторяю ещё раз, что все давно дают себе в этом отчёт, что это было преступление не только против украинского народа. А против всего народа. Поэтому, если они отдали себе в этом отчёт, если они это поняли, - хорошо. Если они этого не поняли, а просто почему-то решили обвинить в этом нескольких конкретных лиц, которые руководили непосредственно компартией Украины в то время, ну, это не так хорошо.

Хотя для нас - один фиг, потому что, не предъявляют претензии - и слава богу!

И. ВОРОБЬЁВА: Ну что ж, давайте перенесёмся в Россию. И прежде чем мы это сделаем, я напомню нашим слушателям, что все вопросы, пожелания вы можете отправлять на телефон 7-985-970-45-45, телефон для ваших смс-сообщений. А также Николая Карловича вы можете видеть на нашем сайте, где идёт видео-трансляция. Ну что ж, к российской действительности и к Рашиду Нургалиеву, который вчера сделал сенсационное заявление, которое сегодня и вчера уже бурно обсуждается. Рашид Нургалиев сказал, что можно давать сдачи милиционерам.

Н. СВАНИДЗЕ: Ну да. Интересно, кто попробует.

И. ВОРОБЬЁВА: Интересно.

Н. СВАНИДЗЕ: Я не завидую этому человеку, который проведёт эксперимент, честно говоря. Вообще, Рашид Нургалиев, с одной стороны он не сказал ничего нового. Он просто напомнил о законах Российской Федерации. Если мы граждане Российской Федерации, к нам незаконно применяется сила, мы вправе отстаивать свои права любым способом. Ну, правильно? Абстрактно правильно.

И. ВОРОБЬЁВА: Абстрактно правильно.

Н. СВАНИДЗЕ: Конкретно нет. Потому что никто не отменял закон об оказании сопротивления органам власти.

И. ВОРОБЬЁВА: Это только административная ответственность. А уголовная?

Н. СВАНИДЗЕ: Смотря как оказываешь сопротивление.

И. ВОРОБЬЁВА: Он призывает давать сдачи.

Н. СВАНИДЗЕ: Понимаете, в чём дело, тут, я боюсь, что до отстаивания своих прав в суде дело не дойдёт, потому что никто не отменял не только законы, никто не отменял ещё ношение табельного оружия работникам милиции. Поэтому если кто-нибудь будет оказывать сопротивление, работник милиции может, в принципе, достать табельный пистолет, и до суда дело уже не дойдёт. А если дойдёт, то один милиционер будет рассказывать, что там было. А второй участник инцидента рассказать уже ничего не сможет.

Поэтому я бы не рекомендовал здесь никому, если речь не идёт о защите непосредственно жизни и чести, если речь идёт о женщине, отстаивать свои права силой. Тем более, что это достаточно бессмысленно, наверное, потому что слова министра Нургалиева, который лично у меня вызывает симпатию, но они свидетельствуют о том, что он, по-видимому, чувствует себя достаточно беспомощным.

И. ВОРОБЬЁВА: Именно беспомощным?

Н. СВАНИДЗЕ: Беспомощным. Ну что он сказал конкретно? Он сказал: «Ребята! Вот милиция, вот видите, сейчас на этой неделе несколько инцидентов. Убили там, убили сям, избили здесь, кому-то сапогом заехали, человек умер, кого-то палками и ногами избили, человек умер. Знаете, я ничего не могу поделать. Вы защищайтесь, как можете. Вы имеете право. Защищайтесь». Вот что по сути сказал министр Нургалиев.

И. ВОРОБЬЁВА: Капитуляция.

Н. СВАНИДЗЕ: Ну, я не знаю, что он имел в виду. Но воспринимается это именно так. А это, в общем, акт капитуляции. Другой разговор, что это ещё свидетельствует о том, что не только милиции следует оказывать сопротивление, но и милиции, по его мнению, можно оказать физическое сопротивление. Представляете, какая милиция! Во-первых, надо сопротивляться ей, во-вторых, что она такова, что можно разбросать сержантский наряд. Девушка идёт, оказывает физическое сопротивление.

И. ВОРОБЬЁВА: Не надо на меня так смотреть.

Н. СВАНИДЗЕ: Я на Вас смотрю ласково.

И. ВОРОБЬЁВА: Я не собираюсь этого делать. Честно.

Н. СВАНИДЗЕ: Нет, я надеюсь, что до этого дело никогда не дойдёт, у Вас не будет такой необходимости. Но вообще, я не могу себе представить ни одну страну мира, где начальник полиции, милиции, неважно! Призывал бы граждан оказывать физическое сопротивление своим сотрудникам.

И. ВОРОБЬЁВА: Да, это довольно странно звучит.

Н. СВАНИДЗЕ: Знаете, я начальник полиции. Граждане! Вы можете оказывать физическое.... Замечательно просто!

И. ВОРОБЬЁВА: Тут ещё дело в том, что когда они незаконно, какие-то незаконные действия производят или вы знаете, что вы не нарушаете законодательства. Эти все формулировки, они, на мой взгляд, размывают это всё. Вам не кажется, что у нас... наши слушатели вчера писали, что пока законодательно нельзя будет закрепить это сопротивление милиции, то всё это бред. А можно ли действительно законодательно это закрепить?

Н. СВАНИДЗЕ: Вы знаете, законодательно можно закрепить всё, по идее. Всё, что не запрещено, всё разрешено. Это можно закрепить, как угодно. Это всё равно не будет иметь никакого смысла реального в жизни. Как мы с вами себе представляем сопротивление реальное милиции на улице? Вот если эта милиция, в данном случае, сопротивляться ей нужно, если она преступна, да? Ведь Нургалиев же призывает оказывать сопротивление милиции, если милиция сама нарушает закон.

Если милиция нарушает закон, она превращается сама из органов власти в преступников. И им, как преступникам, можно оказывать сопротивление. Это абсолютно логично. Но поди-ка окажи! Если они преступники, вооружённые преступники, но при этом облечённые в мундиры, они представляют, тем не менее, власть, они могут позвать таких же, себе на помощь, они могут достать оружие и с полным на то основанием открыть огонь. И их не задержат, задержат вас.

Я себе не вполне представляю, как можно следовать его указаниям, даже если будет издан соответствующий закон. Я не знаю. В тёмном переулке к вам пристали три пьяных вооружённых милиционера. Окажите-ка сопротивление. Я посмотрю, как у вас получится. Разумеется, я не Вас имею в виду, не дай бог, я имею в виду некого абстрактного человека любого пола.

И. ВОРОБЬЁВА: Ну, пристать-то могут к кому угодно.

Н. СВАНИДЗЕ: Естественно, конечно. Ну что здесь? Оказывать сопротивление, если речь идёт о жизни и смерти, о защите достоинства и чести, оказывать нужно, и орать нужно, и драться нужно. А куда деваться, если убивают! Мы забудем спросить разрешения у Нургалиева, будем сопротивляться.

И. ВОРОБЬЁВА: Говоря о законодателях, может быть, последовать призывам г-на Макарова, который предлагает вообще МВД, как структуру, уничтожить.

Н. СВАНИДЗЕ: Я слышал, что сказал г-н Макаров, я уважаю мнение г-на Макарова, он очень качественный юрист. Но кем г-н Макаров предлагает заменить милицию? Или никем вообще?

И. ВОРОБЬЁВА: Видимо, новую какую-то структуру.

Н. СВАНИДЗЕ: Как известно, прежде чем кого-то увольнять, это правило любого начальника, нужно решить, кем ты этого человека заменишь, даже если он плохой работник. А если речь идёт о целом институте органов правопорядка? Кем ты заменишь милицию, даже такую, какая она есть? А теперь представим, что этой милиции, какая она есть, её нет. И что будет на улицах? Сначала нужно думать, чем заменить, потом её ликвидировать, как класс. А куда они денутся? Все эти пьяные менты, которые пристают к прохожим, они куда денутся?

Они выйдут на улицы, так же, как Евсюков? Уже не с табельным оружием, а с другим, оказавшись без работы, куда они пойдут? Что с ними делать? Этот вопрос тоже надо решить.

И. ВОРОБЬЁВА: Действительно. Ну что ж, остаёмся в российских новостях. Совсем недавно, незадолго до нашего эфира, пришла новость о том, что Владимир Путин, наш премьер-министр, назвал трагедией смерть в московском СИЗО юриста Сергея Магницкого. И здесь у меня вопрос, наверное, будет такой. Вот Вам не кажется, что когда случается такая трагедия, как смерть Магницкая, смерть Политковской, все ждут, что Путин и Медведев что-то скажут. Но Путин чаще всего говорит это где-то за рубежом, где его об этом спрашивают.

Что, нужно ехать во Францию, ждать вопрос иностранного журналиста, чтобы высказаться? Неужели он не может просто взять и сказать: «Это трагедия. Это позор».

Н. СВАНИДЗЕ: Здесь сразу очень много составляющих в том, что Вы сейчас сказали. Я бы не ставил рядом Политковскую и Магницкого. Их равняет только мученическая кончина.

И. ВОРОБЬЁВА: Безусловно.

Н. СВАНИДЗЕ: То, что сказал Путин, назвав трагедией смерть Магницкого, это, в общем, банальность. Это банальность, которую никто не отменял, она справедливая банальность. Он не открыл Америку. Естественно, смерть человека - это трагедия. Тем более, что человек даже не был преступником. Суд не успел рассмотреть его дело.

И. ВОРОБЬЁВА: Фактически он невиновен.

Н. СВАНИДЗЕ: На момент смерти он был абсолютно законопослушным гражданином, что там против него имело следствия - это дело следствия. До суда дело не дошло. Он умер в СИЗО. На стадии рассмотрения его дела, на стадии расследования. Разумеется, это трагедия. Можно говорить о том, почему он умер. Факт в том, что здоровый мужик цветущего возраста, на момент, когда он оказался в СИЗО, 37 лет, заболел. И не получив никакого лечения, умер. По идее это должно быть расследовано и не исключено. Что будет доказано, что это факт пыток.

Потому что пытки - это не обязательно, когда загоняют иголки под ногти или избивают. А когда человек страдает от болезни и не получает необходимого лечения, на которое он, как любой гражданин, имеет право, это называется пыткой. Если это будет доказано, то тогда тех людей, которые в этом виновны, должна ждать очень жёсткая мера наказания.

И. ВОРОБЬЁВА: Кого нужно наказывать за смерть Магницкого: судью, прокурора, сотрудников СИЗО, врачей, кого?

Н. СВАНИДЗЕ: Вы знаете, это нужно спросить людей, которые разбираются в иерархии. Насколько я понимаю, там органы следствия в этом виноваты. Потому что давно речь идёт о том, чтобы сделать медицину в исправительных учреждениях независимой. Чтобы врач не слушал, что ему кто говорит, лечить человека и какого человека лечить, а какого нет. Или не лечить никого. Врач должен следовать клятве Гиппократа и лечить всех, кто болеет. А там, как я понимаю, по-другому.

Я не исключаю, что у людей таким образом, это первое, что приходит в голову, пытаются добиться каких-то показательных признаний на кого-то. Иначе зачем их тогда сажают? Зачем сажают в тюрьму человека за экономические преступления? Он что, опасен для общества? Он что, кого-то пойдёт убьёт или изнасилует? Нет. Он что, немедленно побежит куда-то скрываться? По всей видимости, нет. Почему всех до суда нужно сажать в тюрьму? Что это за манера?

А я скажу, с чем это связано. Это связано с тем, что так легче следователю.

И так резко повышается шанс добиться от человека, чтобы он сказал то, что нужно следователю. Потому что в тюрьме, естественно, на человека на порядок легче оказывать давление, чем на свободе.

И. ВОРОБЬЁВА: Знаете, хотела спросить ещё об одной трагедии. Напомню нашим слушателям, что это «Особое мнение» с Николаем Сванидзе. Ещё об одной трагедии, которая уже случилась некоторое время назад в Москве, убийство священника Даниила Сысоева. Сейчас читаю в Новостях о том, что в Общественной палате опасаются и призывают не допустить разжигание межрелигиозной вражды после этого. В том числе письмо, которое здесь цитируется, было подписано Вами. Не расскажете, что за письмо, зачем и кому вы его обращаете?

Н. СВАНИДЗЕ: Это открытое письмо, это такое заявление, его подписали несколько моих коллег и я, представители разных конфессий, Равиль Гайнутдин, один из лидеров российских мусульман, лидеры буддистов, один из православных архиереев, мой коллега по Общественной палате, владыка Феофан, ещё несколько человек, в том числе и я, действительно. Мы подписали это письмо потому, что и так понятно, что зря кипятиться по поводу того, что нужно расследовать... Естественно, нужно расследовать убийство Сысоева, священника, которое было совершено в храме Божьем.

Нас беспокоит та составляющая этого дела, о которой Вы упомянули. Этот священник был очень острым человеком, его деятельность многими признавалась неоднозначной, он был активным миссионером. И мы не исключаем того, что его убийство будет некоторыми экстремистскими, националистическими организациями, действующими в России, использованы для разжигания национальной вражды. Для собственного пиара политического и для разжигания национальной вражды.

Прежде всего, межрелигиозной вражды. Но эта межрелигиозная вражда тоже выходит сразу на межэтнический и межнациональный уровень. Этого мы боимся. Это самое страшное, что вообще может только быть в России.

И. ВОРОБЬЁВА: И как этого избежать? Можно ли этого избежать?

Н. СВАНИДЗЕ: Я думаю, можно избежать. Мы в этом заявлении не стали пафосно кого-то к чему-то призывать, но я думаю, что если ответственные духовные лидеры, представители разных конфессий, священники просто, будут объяснять в своих проповедях, именно в связи с этим убийством, что не нужно в данном случае искать виновных среди людей иной веры, это будет абсолютно правильно. Вообще, в нашей стране такая проповедь межрелигиозная, межнациональной толерантности, я считаю, что это долг каждого священнослужителя.

И. ВОРОБЬЁВА: Знаете, хотелось бы уйти немножечко от событий, таких уж, совсем трагических и перейти к событиям, на мой взгляд, немного постыдным. Несколько минут до паузы, начнём обсуждать эту тему. Очень хочется Вас попросить просто прокомментировать хотя бы вот это ДТП в Швейцарии, которое устроили молодые россияне, которые устроили гонки там, по одним данным, по другим данным не гонки. Но, тем не менее, пострадал человек и в этом виноваты молодые россияне.

Н. СВАНИДЗЕ: Мы сейчас успеем, да?

И. ВОРОБЬЁВА: У нас есть две минуты, можем продолжить после паузы.

Н. СВАНИДЗЕ: Я не знаю, гонки это или нет, но если там на дороге разрешение было развивать скорость не более 80 километров, а ехали на скорости вроде 220, ну, как угодно - гонки, шалость, что, я не знаю... Что это такое, это неважно. Важно, что при этом догнали несчастного швейцарского пенсионера, который ехал на своём «Форде Фокусе» со скоростью 60 километров, и человек находится между жизнью и смертью. И дай бог, чтобы он выжил. Во-первых, дай бог, потому что жалко старика, естественно. Почему он должен помирать? Независимо от того, швейцарец он, эфиоп или кто-то ещё. Человек живой.

А во-вторых, потому что, если будет, не дай бог, его смерть, то это будет совсем другая мера наказания. И в Швейцарии их родители, этих молодых людей, какие бы они не были влиятельные и богатые, они взятками не откупятся. Вот здесь самое страшное во всём этом, повторяю, будем надеяться, что все будут живы. Самое страшное во всём этом - это привычка к полной безнаказанности этих молодых людей.

А она следует из привычки к полной безнаказанности уже на другом уровне, в другом масштабе, их родителей, которые их к этому приучили. Вот это самое тяжёлое, что из этого всего можно извлечь, из этой истории. Они просто привыкли, что они поймали бога за бороду, и поэтому они могут делать всё, что угодно. И родители их откупят, родители их спасут. Либо будут деньги, либо будет звонок куда надо, и всё будет тип-топ. В Швейцарии всё тип-топ не будет. Но я повторяю, надеемся, что без летальных исходов, во всяком случае.

И. ВОРОБЬЁВА: Некоторые люди говорят о том, что надо наказывать в первую очередь не этих детей, а этих родителей. Такое возможно?

Н. СВАНИДЗЕ: По закону родители не несут... Не только дети за отцов не отвечают, но и родители за детей не отвечают. Они за них отвечают судьбам своих детей. Поэтому если родители так воспитали детей, они получают таких детей, это их наказание.

И. ВОРОБЬЁВА: Может быть, всё-таки, нужно, я не говорю, что можно.

Н. СВАНИДЗЕ: Дети совершеннолетние. Когда дети совершеннолетние, а эти оболтусы абсолютно совершеннолетние, они должны сами, как физические лица, нести полную ответственность.

И. ВОРОБЬЁВА: А эта безнаказанность, о которой Вы говорили, это российская привычка или это денежная привычка.

Н. СВАНИДЗЕ: Это не то, что привычка, и не то, что денежная. Вы знаете, у нас сейчас такая своеобразная элита. У нас произошло сращивание денег и власти. И соответственно, это люди влиятельные. Кто-то из них влиятельный потому, что денег много и поэтому он имеет выход на власть. А кто-то влиятелен потому что у него власти много и он имеет выход на деньги. Но это уже неважно! Важно, что они и при том, и при другом. И поэтому тут может быть и подкуп, может быть крупная взятка, а может быть просто звонок или оказание просто силового воздействия сверху вниз. Не трогать, и всё!

Если человек при власти и при деньгах, мало ли какой он найдёт способ оградить членов своей семьи от судебного преследования. У нас. У нас это очень большая проблема. Вернее, скажем так. У нас этой проблемы нет. А вот в Швейцарии она, я боюсь, есть.

И. ВОРОБЬЁВА: Забыла спросить Вас про милиционеров. Совершенно замечательная новость была вчера о том, что мэр Москвы Юрий Лужков подписал указ о присвоении звания «Почётный работник правоохранительных органов города Москвы» начальнику ГУВД столицы Владимиру Колокольцеву. И это всё в разгар всех этих скандалов с сотрудниками милиции. Звание было присвоено за заслуги в борьбе с преступностью и большой вклад в обеспечение правопорядка в городе.

Н. СВАНИДЗЕ: Вот видите... Вы видите кругом всё черное, а Юрий Михайлович Лужков видит светлое.

И. ВОРОБЬЁВА: Розовое, я бы сказала.

Н. СВАНИДЗЕ: Радостное! И он, наверное, по-своему, прав. Господин Колокольцев, конечно, не несёт ответственности за последнее убийство. Потому что не он набирал этих людей, он недавно назначен. Но и чтобы г-н Колокольцев как-то особенно отличился в положительную сторону, успел уже...

И. ВОРОБЬЁВА: Два с половиной месяца прошло.

Н. СВАНИДЗЕ: Да, этого я бы тоже не сказал. Я об этом ничего не знаю, чтобы какие-то успехи у московской милиции наличествовали, которые были бы заметны обществу. Может быть они есть, может быть. Но я об этом не знаю. Вероятно, об этом знает Юрий Михайлович Лужков.

И. ВОРОБЬЁВА: Будем надеяться, что хотя бы Юрий Михайлович об этом знает. Хочу спросить ещё у Вас обязательно ещё про Путина, опять же, накануне был опубликован опрос «Левада-Центра», в котором говорилось о том, что вера россиян в способность правительства Путина улучшить их жизнь, она угасает. Она угасает потому что жить стало хуже или потому что, действительно верить перестали? Потому что рейтинг у Путина всегда был высокий.

Н. СВАНИДЗЕ: Рейтинг, по-моему, и остаётся высоким. Личный рейтинг Путина. Здесь же такая странная штука с Путиным. Власти не верили, а Путину верили. Вот он теперь глава правительства. Правительству не очень верят, а Путину верят. Это такая русская чудотворная вера. Вера в чудеса. Но вообще, по идее, вера в какого-то конкретного человека, который может заменить золотую рыбку, она в конечном счёте стратегически всегда плоха, независимо от того. Речь идёт о Путине, о Медведеве, о человеке с любой другой фамилией, который стоит во главе государства.

Потому что пока люди будут верить в то, что некий абстрактный Путин или абстрактный Медведев, или ещё кто-нибудь, Иванов, Петров, Сидоров их спасёт без их участия, покуда будет эта психология Емели из известной сказки про щуку, то никто, конечно, никого спасти не сможет.

И. ВОРОБЬЁВА: Не могу не задать вопросы наших слушателей, которые присылали на наш сайт. Дориан из Казани спрашивает: «Сегодня в Казани, это вчера уже было, вынесен приговор г-ну Муртазину, бывшему пресс-секретарю Шаймиева. Помнится не так давно вы сняли о президенте Татарстана крайне хвалебный фильм, панегирик можно сказать». Вы всё ещё остаётесь такого же мнения о президенте Татарстана?

Н. СВАНИДЗЕ: Я, честно говоря, не вполне понимаю, какое отношение одно имеет к другому? Господин Муртазин, насколько я понимаю, вбросил какую-то информацию о том, что Шаймиев умер. Информация оказалась ложной. Журналист должен нести ответственность за то, что он придаёт публичной огласке. Уж какую ответственность - другой вопрос. Это в данном случае проблема суда. А что касается моего действительно фильма, который был пару лет назад сделан о Шаймиеве, сделан совершенно искренне, сделан к юбилею господина Шаймиева, в котором я действительно очень уважительно о нём говорил.

Я и тогда, и до сих пор с огромным уважением отношусь к президенту Татарстана, считаю его очень масштабным, талантливым, ярким политиком.

И. ВОРОБЬЁВА: Вопрос из Интернета: «Как Вы относитесь к акциям в поддержку 31-ой статьи Конституции России, которые проводятся 31-го числа каждого месяца, в последний день месяца». Такие уличные выступления, которые чаще всего заканчивают задержаниями.

Н. СВАНИДЗЕ: Я считаю, что люди имеют полное право по Конституции и по жизни на любые выступления, если они не связаны с насильственными действиями.

И. ВОРОБЬЁВА: Наши слушатели так же спрашивают, интересуются и волнуются, почему Вы перестали так активно писать в Интернете. Куда же Вы пропали?

Н. СВАНИДЗЕ: Спасибо большое за вопрос. Я, честно говоря, никуда не пропал. Я, во-первых, ленив по природе своей, и с Интернетом в значительной степени на «Вы». У меня нет блога. Может, я его когда и заведу, но пока не готов. Кроме того, я ещё пишу в ежедневный журнал. Я действительно последний месяц в него не писал. Как-то так получилось. Но скоро напишу. Здесь никакой стратегической и принципиальной причины нет.

И. ВОРОБЬЁВА: А у меня теперь личный вопрос по поводу блога. Некоторые люди не ведут блоги просто потому, что боятся комментариев. Потому что, как известно, в Интернете у нас люди не сдержаны чаще всего бывают и ведут себя крайне некультурно.

Е. БУШМИН: Нет, это ко мне не относится. Я не боюсь совершенно комментариев никаких. У меня уже настолько в этом плане толстая шкура! Любые комментарии, какие я только ни видел! От хвалебных, которых было меньше, до ругательных, которых было больше. И даже оскорбительных, которых тоже было немало. И меня здесь совершенно ничем не пронять. Я хвалу и клевету приемлю равнодушно, надо сказать. Нет, здесь дело не в этом. Иногда читаю с любопытством, иногда надоедает. Иногда подташнивает, иногда долго не читаю.

Но я не пишу не поэтому. Просто если ты заводишь блог, ты должен его поддерживать. Вести. Ты должен с регулярностью раз в 2-3 дня что-то туда писать. У меня реально такой временной возможности нет. Поэтому я сейчас не готов к этому. Может быть, когда-нибудь заведу.

И. ВОРОБЬЁВА: Отдадим три минуты последние от эфира нашим слушателям. «Николай, так отдадим ли мы оккупированные Курилы японцам или так и будем придерживаться принципа «ни себе, ни людям»?»

Н. СВАНИДЗЕ: Знаете, это всегда очень долгая история, потому что это территория, которая является спорной и никогда нельзя сказать - вот мы возьмём и отдадим. Или мы возьмём и не отдадим. Это всегда предмет долгих, многолетних, а то и многодесятилетних дипломатических, политических переговоров. Было бы, на мой взгляд, абсолютно неправильно взять и сказать: «Ребята, не б..., мы вам отдадим территории. Не скулите - отдадим». Это неправильно. Потому что это предмет торговли в любом случае.

Если когда отдадим, что-нибудь за это потребуем. Ну, разговаривать надо. Я думаю, что этот вопрос в ближайшие долгие годы решённым не будет.

И. ВОРОБЬЁВА: Ну, может оно и к лучшему. Ещё один слушатель говорит: «Может быть не нужна милиция? Может быть нужно просто разрешить оружие гражданам?» Я понимаю, трудный вопрос.

Н. СВАНИДЗЕ: Я сам, честно говоря, сторонник разрешения ношения оружия. Я объясню почему. Противники скажут: «Вы знаете, у нас такое количество отмороженных, которые немедленно начнут друг в друга палить на улице». Я на это отвечу, что те, кто хотят палить, отмороженные, они имеют оружие и без всякого разрешения. Они имеют нелегальное оружие. У нас чёрный рынок огнестрельного оружия такой, что ты можешь купить всё, что угодно, хоть «Базуку», и ходить с ней, если ты её унесёшь только. Ради бога.

Речь идёт о том, чтобы разрешить ношение огнестрельного оружия как раз нормальным психически и законопослушным гражданам. При всём том, что можно купить справку о том, что психически нормален, если ты даже сумасшедший. Несомненно! Но повторяю ещё раз. Те, кто хотят стрелять, те, у кого крыша не на месте, они и сейчас достанут оружие без всякого разрешения. И поэтому мне немножко неуютно от того, что агрессивный человек, опасный для общества, имеет в кармане ствол, а человек, которому ствол нужен, чтобы защищать себя и свою семью, этого ствола не имеет. На мой взгляд, это неправильно.

И. ВОРОБЬЁВА: Ну хорошо. Вот нормальный человек, психически здоровый, законопослушный покупает себе оружие. И не умеет им пользоваться. В результате это оружие оказывается в руках тех же отморозков.

Н. СВАНИДЗЕ: Я повторяю ещё раз. Это не проблема. У отморозков это оружие так или иначе всё равно окажется. Они его добудут, они его купят. Здесь проблемы нет. А если человек будет носить оружие, то он, так или иначе, будет обязан научиться им пользоваться.

И. ВОРОБЬЁВА: Последний вопрос у меня будет, очень короткий. В связи с разрешением ношения оружия, нужно ли ужесточать эти справки, статьи, был судим, не был судим.

Н. СВАНИДЗЕ: Ира, в нашей стране ужесточать справки бесполезно. Потому что коррупция победит всё.

И. ВОРОБЬЁВА: На этой, в общем, не очень радостной ноте заканчиваем нашу программу «Особое мнение». Большое спасибо, Николай Карлович. До свидания.

Н. СВАНИДЗЕ: Спасибо.