Выборы Патриарха - лишь спор о том, кто ближе к Богу?

Выборы Патриарха – важное ГОСУДАРСТВЕННОЕ событие.

Ибо (вот невольно стиля наберешься…), РПЦ – важнейший Государственный, даже ГОСУДАРСТВООБРАЗУЮЩИЙ институт.

Больше того: вся эта история – чуть ли не единственные в стране важные ВЫБОРЫ, т.е. процедура без заранее известного результата. Конкуренция, «взаимное излияние помой» (Достоевский), перекупка и перекачка голосов… Жизнь.

Все это понятно – власть/деньги делятся немалые. На Ярмарке Тщеславия дерутся всерьез.

Бьется, засучивши рукава и поднявши полы рясы, не один диакон Андрий Кураев, но вот и скромный мирянин, раб Божий, православно-десантный полковник-крестоносец Квачков высказал свое компетентное мнение о том, кому быть Первым Христианином России. «Входит некто православный/ Говорит: «Теперь я главный, /У меня в душе жар-птица/ И тоска по Государю/ Дайте мне перекреститься / А не то в лицо ударю».

Все ясно.

Но если ГосЦерковь налицо – «реальность, данная нам в ощущениях», то с ГосГосподом, ГосБогом, ГосХристом – проблема. Кандидаты в Патриархи, понятно, равноудалены от Бога, спорят лишь о том, кто ближе к ГосБогу. Но разве это – одно и то же?

В свое время Достоевский провел, как известно, мысленный эксперимент.

Помолившись и сослав Христа от греха подальше – в Испанию, да в Средние Века – он попытался представить, какая бы вышла чепуха, если бы Христос «опять пришел». Как ни крути, выходит «скверный анекдот»: христиане Его бы «опять распяли»! Ничуть не слаще жестоковыйных иудеев и римлян… Ох, уж этот хитрец Достоевский – привидится же такое! Понятно, это учудили бы богомерзкие католики, Великий Инквизитор… Ясно, что православная Церковь и обер-прокурор Синода поступили бы совершенно иначе.

Вот и интересно – как именно?

Пока ни один Сорокин, Пелевин или иной «new Достоевский» не опишет нам новое явление Христа в Храме Христа Спасителя, попробую набросать сам – разумеется, не картину, а всего лишь жалкую схему. Но, не обладая достаточными даже для такой работы литературными талантами, буду идти строго по тексту первоисточника.

Итак, мизансцена ясна.

Каким-то чудом (не самым большим) в зал, где проходят выборы, проникает – без пропуска и паспорта – худой молодой человек неславянской внешности, с бородкой и горящими глазами, весьма странно одетый. По неясной причине милиция не спешит схватить хулигана (нацбол? анархист? больной? художник-тусовщик?). И он успевает произнести, обращаясь к митрополитам, архиереям, священникам и миллионерам-мирянам:

«И отцем себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах. …

А молясь, не говорите лишнего, как язычники; ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны;

Не уподобляйтесь им; ибо знает Отец ваш, в чем имеете нужду, прежде вашего прошения у Него. …

Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкопывают и крадут;

…Ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше.

…Итак не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться?

Потому что всего этого ищут язычники и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом.

Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам.

Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что даете десятину с мяты, аниса и тмина, и оставили важнейшее в законе: суд, милость и веру…

Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что очищаете внешность чаши и блюда, между тем, как внутри они полны хищения и неправды.

Так и вы по наружности кажетесь людям праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония.

Многие скажут Мне в тот день: Господи! Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли? и не Твоим ли именем многие чудеса творили?

И тогда объявлю им: Я никогда не знал вас; отойдите от Меня делающие беззаконие.»

Это я, изволите видеть, выбрал самые невинные «избранные места из переписки с друзьями». Иные же речи – о разрушении Храма, об изгнании менял и т.д. такого знаете ли свойства, что не будучи готов к распятию поостережешься их и цитировать-то…

Конечно, на все это есть простейший защитный ответ: это же все надо понимать метафорически, не буквально же! Кто же это, простите, подставляет ударившему по правой щеке – левую щеку?! Метафора… Идеал, мечта-с…

Ловко. Значит – распятие, воскресение из мертвых, все чудеса, поцелуй Иуды – это все буквально, так все и было, а проповеди – это так… поэзия, метафоры, «украшение почерка». Н-да… Удобно. И кто же это определил: тут метафоры – тут реальность, такое бывает (непорочное зачатие, воскресение из мертвых) – а вот так, простите, уже не бывает («не собирайте сокровищ на земле», подставь левую щеку). А кроме того, если это – метафоры, мечты, поэзия, то, собственно, об чем вообще речь? Ну, послушали, перекрестились, покланялись, поохали (а кто и посмеялся) и разошлись. Чего к этому стремиться, хотя бы чуть-чуть? К стихам-то что тянутся? Чай не Пушкины… Правда, и на это есть ответ – так чего вы ломитесь в открытую дверь! Можно подумать, что кто-то без вас этого всего не знает! Никто никуда и не «тянется»… Сходили, помолились, свечку поставили, прокляли «врагов Веры», от иудеев до прочих католиков из ЦРУ – и слава Богу. И то верно…

Возвращаясь к нашему нежданному «ревизору», который бы вдруг возмутил спокойствие в Храме. Понятно, что сегодня – как и 2000 лет назад – самое страшное его преступление было бы даже не в проповедях сомнительного… возмутительного… удивительного… содержания, а в претензии, что «я – это Он». Собственно, ровно за это иудеи с ним так и обошлись – не выдержали такого кощунства. Собственно, за это отправляет Его (или его?) на распятие и Великий Инквизитор Достоевского. Интересно, а как к такой «заявке» отнеслись бы православные иерархи в наше гуманное время? Ну, распинать бы, понятно, не стали – это, сами понимаете, не практикуется. Пожалуй, сдали в милицию – или в психиатрическую лечебницу. И дело с концом.

И продолжили бы выборы того, кому предстоит распоряжаться всей этой огромной церковной машиной. Созданной во имя Его, от имени Его – и существующей, пока Его в окрестностях нет.

Борис Суварин