Нам грозит революция или деспотия?

Даже если в России и возникнут массовые протесты как реакция на кризис, латвийский вариант нам не грозит. Нам грозит нечто гораздо более печальное и разрушительное по своим последствиям — революция или деспотия. Потому что спросить за кризис россиянам, по большому счету, не с кого.

Массовая акция протеста оппозиции против кризиса в Риге (по некоторым оценкам, на нее собрались почти 20 тысяч человек — очень много для маленькой Латвии) ознаменовалась штурмом парламента. Он был отбит полицейскими так, что среди митингующих – потребовавших распустить сейм, отправив в отставку правительство, – к счастью, нет ни одного серьезно пострадавшего.

Российская власть устроена так, что даже если в стране и начнутся антикризисные уличные акции протеста, предъявить политические требования манифестантам будет весьма затруднительно.

В Латвии есть избранный реально многопартийный парламент, парламентское большинство формирует правительство. А потому роспуск сейма президентом автоматически дает возможность избирателям с помощью досрочных выборов попытаться поменять кабинет министров, если большинство населения сочтет именно его виноватым в тяжких последствиях кризиса для страны. В России нет внятного субъекта власти, которому население может предъявить претензии, и законно поменяв который может рассчитывать на улучшение ситуации.

В России наивно требовать отставки губернатора, потому что население не выбирает губернаторов. В России нелепо требовать роспуска парламента, потому что парламент не имеет никакой самостоятельности и, главное, не формирует правительство. Состав кабинета министров, таким образом, совершенно не зависит от количества и названия партий, заседающих в Госдуме. В России затруднительно требовать отставки премьер-министра (автоматически по закону означающей и отставку правительства), потому что глава правительства у нас едва ли не главнее президента. А законодательство составлено таким образом, что авторов подобных требований сразу запишут в экстремисты. В России, наконец, бессмысленно требовать отставки президента, поскольку ни у населения, ни даже у политической элиты нет никакой уверенности, что именно глава государства является главным в нынешнем дуумвирате власти. Зачем менять президента, если от него не так много зависит? А если президент вдруг пойдет навстречу требованиям уволить премьера, начнет рушиться вся политическая система, основанная на тайных от общества отношениях персон, а не на четком разделении полномочий институтов власти.

У нас сложилась парадоксальная ситуация. С одной стороны, власть в России персонифицирована донельзя. До марта 2008 года политическая система страны называлась «Путин», теперь она называется «Медведев – Путин». С другой стороны, никаких персон, отвечающих за последствия кризиса для россиян, нет. Точнее, персоны есть — нет механизма их ответственности и контроля общества за их работой.

Система устроена так, что реализация законного права президента отправить в отставку премьер-министра будет выглядеть чуть ли не как государственный переворот — поскольку глава государства у нас фактически является назначенцем главы правительства.

Требование досрочных выборов президента в сегодняшней системе политических координат тоже не решает проблем: нет ни малейших гарантий, что эти выборы будут честными, открытыми и прозрачными.

В условиях неизбежного ухудшения жизни подавляющего большинства населения особенно наглядно видны преимущества демократии, прежде всего — возможность легальной сменяемости власти и, главное, политического курса.

Если власть невозможно сменить посредством выборов, а недовольство ею в обществе начинает критически нарастать, это и есть условия для возникновения пресловутой революционной ситуации.

Так что хитроумная политическая система, которая прячет всякую российскую власть от прямой ответственности перед народом, не должна успокаивать власти предержащие. Как показывает российская история, для участия в революции не нужно миллионов протестующих — наступает момент, когда власть не справляется и с десятками тысяч.

Ответственность власти перед народом никуда не девается, даже если политическая система специально создавалась для тщательного дистанцирования правителей от населения. В этом смысле любой латвийский бунт куда безопаснее любого российского и не только из-за разных масштабов двух стран или разного менталитета населения.

Демократия — это, помимо прочего, достаточно эффективный способ профилактики революций. «Суверенная демократия» по-российски, как и всякий авторитаризм, напротив, превращает любой серьезный протест не просто в «угрозу режиму», но и в угрозу стабильности страны. В этом смысле экономический кризис — самое подходящее время для политической оттепели, а вовсе не для дальнейшего «закручивания гаек».