Почему Буданова отпустили, а Бахмину - нет?

Не хотелось касаться этой темы раньше времени. Хотелось дождаться дня, когда темницы рухнут и свобода примет радостно у входа Светлану Бахмину, мать троих детей, то есть уже многодетную по нашим российским законам.

Не хотелось, а приходится. И совершенно по другому поводу. Так совпало, что две новости пришли одновременно. Полковник Буданов, отбывающий наказание за похищение и убийство, будет освобожден по УДО. Юрист Бахмина, осужденная за экономическое преступление, УДО не получила, рассмотрение ее дела отложено на будущий год. Я в совпадения не верю, хотя, конечно, чудеса тоже случаются. Но не для всех. Дед Мороз приходит к Буданову, но не приходит к Бахминой. Дед Мороз у нас, как и суд, независим от власти. Он просто чувствует ее настроение. А настроение это – показать всяким там Санта-Клаусам в их католическое Рождество, кто в доме хозяин.

Я отчетливо вижу человека в кабинете, к которому зашли с двумя вопросами, и оба по УДО, оба на букву Б – Буданов, Бахмина. И человек в кабинете по одному из вопросов принял решение – дать, по другому – отказать. Дед Мороз быстро доставил распоряжение.

Но почему этот человек так решил?

На тот непростой вопрос не может быть простого ответа. Ответов несколько.

Есть ответ номер один. В преддверии грядущих февраля – марта, о которых все говорят как о неизбежном конце света, дан сигнал силовикам – вы не смущайтесь, в случае чего родина вас не забудет. С этим все понятно. Это самое простое. Армия и милиция всегда крайние, к тому же их сокращают, люди в погонах недовольны, так вот им Буданов – для поднятия боевого духа. Слабовато, конечно, лучше бы деньгами, но сигнал принят.

Ответ второй, особенно актуальный в связи с требованиями владивостокских жуликов (барыг, спекулянтов – как их там вице-премьер Сечин назвал), связан не с технологией, а с логикой власти. Мы никому не позволим давить на нас, сообщают из кабинетов. Ни правозащитникам, ни защитникам праворульных машин. Видали мы ваше гражданское общество барыг и спекулянтов. Кто там шагает правой? Левой, левой, левой.

Но нет, левые властям тоже не особо интересны. Всякие там народные массы, которые остались без работы, зато с кредитами, проживающие в городах, где остановлены конвейеры градообразующих предприятий. Массам, конечно, даются утешительные обещания – увеличение пособий, перемещение из региона в регион с целью обеспечения работой, пересчет долларовых кредитов в рублевые и прочие фантастические вещи. Но мы же не будем сейчас это обсуждать всерьез. В России даже в условиях гиперстабильности и супервысоких цен на углеводороды царит полная неразбериха, так стоит ли надеяться на четкую работу госструктур в условиях жесткого экономического кризиса.

Так вот, в таких непростых условиях власти умудряются игнорировать сигналы и справа, и слева. Все внимание – по центру. Оно и понятно. Главное – удержать вертикаль, контроль, руль, не свалиться в горизонталь. Отсюда силовики, отсюда Буданов.

Еще много есть ответов на вопрос, почему Буданов, а не Бахмина. Про обратный вариант – Бахмина, а не Буданов, – даже не станем размышлять.

Кстати, а почему не одновременно? Удивительно, что власть пропустила такую возможность выйти из ситуации красиво. И правым, и левым, и вашим, и нашим. Отпустить и экс-полковника, и экс-юриста. Осужденного за убийство и сидящую за экономику. Человека, убившего женщину, и женщину, родившую в тюрьме. Бравого солдата и пособницу олигарха. Эффект был бы в пользу власти. Удалось бы отыграть много потерянных в последние недели очков. Но, видимо, власть не интересуется мнением общества. Наоборот, демонстративно игнорирует.

Но я все пытаюсь найти ответ на вопрос. Почему «нет» вместо «да»? Почему нельзя, если на самом деле можно? У меня есть свой вариант ответа. Исходя из того, что государство – это мы, то есть одна семья, а президент и национальный лидер – это отец родной.

Вот вам семейная история, которая многое объясняет. Отвлечемся пока от политики.

Дело было в гостях. Сначала говорили о еде, потом об экономике, потом о родителях. И выяснилось, что мой знакомый – хороший, кстати, экономист, поборник либеральной экономики – до сих пор притесняем своим отцом. Представьте, этот достойный человек не может купить себе новый книжный шкаф. Потому что старый шкаф отец выкидывать не разрешает, а жилплощадь у экономиста, несмотря на хорошую зарплату, родительская. И вся заполнена книгами, которые стопками громоздятся на полу.

Я спрашиваю, почему не разрешает, чем мотивирует?

Да просто так, вздыхает знакомый, нет – и все.

А дальше, ну, совершенно случайно разговор коснулся Бахминой. И тут вдруг экономиста как подменили. Глаза сверкают, слюна брызжет, желваки ходуном ходят:

– Ну а почему другим нельзя, а ей можно, а почему только ее должны отпустить, а почему ты за нее заступаешься, а почему, почему, почему…

В общем, стандартный набор аргументов имени Маши Арбатовой, которые отличаются тем, что не выдерживают никакой критики и поэтому в ней не нуждаются.

Я опешила. Я не ожидала от либерального экономиста. И попробовала апеллировать к разуму:

– Ну, по закону же ее отпустить можно. Понимаешь, закон позволяет ее отпустить. Наш российский закон. Почему ее не отпустить, если можно?

Ответ был ошеломляющим, убийственным, исчерпывающим. Он сказал:

– А зачем ее отпускать, если можно не отпускать?!

И я поняла, почему эти отец и сын обречены жить вместе.

И я поняла, почему у нас тут такая семья. Отец семейства отказывает там, где можно отказать. Лидер нации говорит «нет», если можно сказать «нет». Из двух возможностей – быть милосердным и жестоким – мы выбираем второе. Не быть, не пускать, не разрешать, не давать, не миловать, не дарить, не любить. Кто сказал, что нужно сказать «да», если можно сказать «нет»? В России отказать – это показать власть. Согласиться – проявить слабость.

Знаете, когда людей «да» станет больше, чем людей «нет», Россия станет другой. Сильнее это точно.

Наталия Осс