Если бы в России было сменяемое правительство...

Счастливы народы, имеющие возможность регулярно менять правительство по итогам выборов. Особенно очевидны выгоды этого порядка во время кризисов. Свойственная рыночной экономике цикличность настоятельно требует цикличности и в политическом процессе. Успешные экономические идеи немедленно становятся на рынке предметом массового тиражирования, набирают огромную инерцию и в результате неизбежно перескакивают точку равновесия и потенциал своей эффективности. Доверие к ним резко падает. Наступает кризис. Общество бросает свои прошлые верования и начинает искать новые решения. Следующее правительство формируется на волне критики прежнего и заинтересовано в максимально жестком анализе его просчетов, а придя к власти, избавляется от груза неисполнимых обещаний, затратных проектов и несбыточных надежд, разворачивая сбившийся с курса экономический корабль в обратную сторону.

Несчастны и достойны сожаления народы, живущие при несменяемых правителях. Самою силою вещей эти народы оказываются принуждены тащить на себе ношу «единственно правильного курса». Ибо чем еще можно оправдать несменяемость правительства как только тем, что избранный им курс есть единственно верный и спасительный, а любое отступление от него грозит ужасной гибелью. Особенно печальна участь этих народов во время кризиса. Ибо главной заботой несменяемого правительства в такой момент является не анализ происходящего, но доказательство того, что причина кризиса не имеет никакого отношения к «единственно правильному курсу» и не должна стать поводом отказа от него. Поэтому и пакет антикризисных мер несменяемого правительства обычно по сути своей является «пакетом мер защиты единственно правильного курса».

В прошлый четверг российский премьер-министр вновь разъяснил («дал установку», вспоминая Кашпировского), что кризис наш — не наш кризис, а род чумки, экономической заразы, подхваченной российской экономикой, как и другими экономиками мира, от США. И эта полуправда — спасательный жилет «единственно правильного курса» — будет немало стоить нашим государственным финансам. Потому что в этом случае все пострадавшие равно заслуживают понимания и медицинской помощи от государства.

И правда: как только кризис был признан в качестве заморской эпидемии, больные хлынули в медпункт на Краснопресненской набережной, как школьники в день контрольной. Нефтяники, металлурги, банкиры, ритейлеры, девелоперы — доходность их бизнеса зашкаливала в последние годы как больная. Любимые дети «перегрева» пришли показывать начальству свою температуру. Дескать, войдите в положение, долгов набрали, а денег – нет, то есть, как вы и говорили: безответственность американского правительства довела до ручки.

В общем, зайке плохо.

Легкое «кризисное» смещение сознания проскакивает то здесь, то там. Например, почти что повсеместно слышишь: цена на нефть упала за несколько месяцев на 100 долларов, более чем в три раза. Помилуйте, любезные! Но баррель нефти стоил $150 буквально пару дней. А год назад он стоил $75, а два года назад около $60, и все говорили, что «цены на нефть запредельно высоки». Что случилось с зайкой?

Если бы все же в России кабинет министров был сменяем по итогам выборов, то новый кабинет легко поставил бы диагноз: чудовищный перегрев. Это значит, что приток капитала в страну в последние годы был гораздо больше, чем то, что экономика — по своим фундаментальным показателям — могла освоить в качестве эффективных инвестиций. Это значит, что по своим фундаментальным показателям наша экономика выглядит совсем не так, как нам казалось три последних года. И это значит, что представление о норме в экономике утрачено, а аномалии принимаются за норму. Как в случае с ценой на нефть.

Если бы в России было сменяемое правительство, то оно могло бы заявить, что уровень зависимости российской экономики от нефти и сырья сегодня даже выше, чем восемь лет назад. Потому что тогда нефтегазовый комплекс обеспечивал 25% доходов бюджета, а теперь — все 40%. В то время как конкурентоспособность российской промышленности снижалась, и половину всех товаров розничной торговли в России сегодня составляет импорт. Новое правительство, несомненно, указало бы, что опыт участия государства в качестве контролирующего акционера в управлении сырьевыми компаниями потерпел фиаско. И что внешние долги этих компаний на начало 2008 года составили $140 млрд, что равно размеру российского государственного внешнего долга (включая долги СССР) в 1999 году, сокращением которого мы так гордились. Новое правительство должно было бы заявить, что планы хозяйственной экспансии псевдогосударственных структур в промышленности (вроде корпорации «Ростехнологии») должны быть пересмотрены. Потому что создание подобных суперхолдингов в принципе экономически нерационально, а в условиях удорожания кредита и отсутствия внешнего финансирования станет непосильным бременем для госфинансов.

В целом новое правительство вынуждено было бы говорить о болезнях российской экономики, которые глушила денежная эйфория последних лет и которые вновь стали очевидны, когда эйфория кончилась. В то время как несменяемое правительство вынуждено будет лишь обещать и раздавать из госрезервов пилюли от заморской инфлюэнци, убеждая и себя, и нас, что скоро все вернется и снова будет как в 2007-м. Если пить пилюли и не сбиваться с «единственно правильного курса».