Ну что вы все заладили: кризис, кризис…

Ну что вы все заладили: кризис, кризис… Испытывая вину в связи с некими невыполненными обязательствами, все выдумывают цепочки негативных препятствий к их исполнению. Не только по отношению богатых родственников к бедным родственникам (черт с ними!), но по отношению к контрагентам, вкладчикам, налоговой инспекции, наоборот, со стороны органов государственного субсидирования.

Но самое главное, что мировой кризис сказался в России не только более-менее поддающейся параметризации, вполне реальной, описываемой и осязаемой органами чувств катастрофой, например провалом региональной резервной валюты, но и вакханалией всеобщего самооправдания за бесцельно прожитую жизнь. «Бесцельно прожитую жизнь» здесь можно зачеркнуть, подставляя на выбор в зависимости от политических пристрастий «демократическое двадцатилетие», «десятилетие стабильности», etc... За то, что все последнее время Россия только и делала, что, как трутень из мультфильма, погрузив хоботок в недра, высасывала кровь Земли, отчитываясь на предвыборных собраниях показателями бурно растущего ВВП.

Впрочем, отдельные скептики и раньше утверждали, что, окромя сырьевого экспорта, не было особенно никакого реального ВВП, следовательно, не могло быть и его волшебного удвоения. Либо, напротив, запросто могло быть хоть бы и учетверение, благо все арифмометры под контролем власти. И что ж? Они оказались обидно правы, кончился рост нефтяных цен, кончился рост валового трудно поддающегося определению продукта, но главное, что, кажется, поставлена некая промежуточная точка в споре об авторитарной модернизации.

А ведь этот эксперимент был научно чист.

Еще в 1993 году мы разогнали многочисленные горластые советы всех уровней, заменив их горстками депутатов различных дум, так те уж не спорили, не топили проблему в изнуряющих политических дискуссиях. Бабахнув из танка по Верховному Совету, покончили с демшизой. Затем «построили» партии.

Изначально новый парламент оказалась и меньшим по численности, и менее пассионарен, а потом и вообще явил собой образец конструктивного сотрудничества с исполнительной властью. В 2000-м продолжили тонкую настройку управляемости государственной машины, явив, как утверждали пропагандисты, всему миру чудеса стабильности страны, упредив ее якобы ожидавшийся распад.

В 2004 году, как известно, уже никто не мешал новому кризисному менеджменту, а из всех песен приветствовалась лишь песнь восхваления гениальности руководства, из всех критик — только та, что давала и позитивную альтернативу. Даже самые умные государственные мужи, привлекая исторические источники, утверждали, что только на этом пути единоначалия возможно вывести Россию из тупика, обеспечить модернизационный прорыв. Выглядит не очень, не по Попперу, но подтверждено историческим опытом — вспомнить Петра I, Александра Невского — фаворита телевизионного конкурса «Имя Россия», Иосифа Сталина — великолепного кризисного управляющего, согласно концепции нового учебника истории, рекомендованного для системы образования.

«Нам не нужны слабые сторонники добра, которые не победят сильных сторонников зла. Полная свобода невозможна, поскольку свобода сразу же будет захвачена сильными группами интересов. Приходится сначала учить свободе сверху. Через фонды, через школы, через общественные палаты», — весело и цинично манифестирует позицию элиты идеологический гуру «Единой России» Сергей Марков.

Признаться, эксперимент был чист и по времени эксперимента.

20 лет российских реформ вполне равняются 20 послевоенным годам Германии, вставшей на путь демократии и рынка после абсолютного краха во Второй мировой войне. Германия выкрутилась. Хотя и говорят, что ее попросту завалили, залили американскими деньгами — отсюда и феномен послевоенного процветания. Но разве ж в одной только нехватке денежных знаков проблема России? Могла выкрутиться и Россия, избери она единственно верную стратегию развития.

Хочется сказать, что демократическую стратегию, но получается, что мировой так вовремя, так ловко подвернувшийся финансовой кризис, с одной стороны, хоть и с новой остротой поставил вопрос о путях модернизации — на путях государства или на путях либерального рынка… Но, с другой стороны, также и увел от этого вопроса, когда элита с легкостью обнаружила адрес невзгод. Разве не очевидно, что он не в России, не в национальной бюрократии, не в том, что либералов в 2000-м сменили чекисты-государственники, не в прекращении дискуссий в парламенте, который перестал быть местом для дискуссий, и не в том, что ликвидированы почти все индикаторы общественного нездоровья — крупные независимые медиа, политизированные неправительственные организации.

Он чисто вовне — такая концепция. В США, в пороках их финансовой системы, в безудержном кредитовании американскими банками всех и вся, в привычке американцев жить в кредит, в мировой пирамиде необеспеченных активов. Поистине, если бы кризиса не было, его бы следовало выдумать. Но он реально есть. Как остается и развилка: что делать России дальше?

Грубо говоря, продолжить национализацию или продолжить играть в капиталистическом казино? Двигаться с мудрым капитаном или навалясь гуртом солидарной команды свободных граждан? Изолироваться от Запада, открыться Китаю? Персонифицировать русскую власть в жестком, педантичном лидере П., самолично отряжающем доктора зажравшемуся олигарху, или же в мягком лидере М., всегда ратующем за инновационное развитие против коррупции? Так последнему сейчас и карты в руки! Когда нефтяное развитие временно прекратилось, самое время запустить инновационное. Благо что иначе уже невозможно.

Казалось бы, все ответы уже очевидны, но, к сожалению, это уже не спор между политическими персоналиями — ликами Януса власти, не спор между лидерами или же их придворными и даже не спор между дворами. Это два вдруг актуализировавшихся варианта русской драмы на весах истории, но с отодвинутой кульминацией.

Ненадолго, на время праздников самооправдания.

Сергей Митрофанов