Деньги нацпроекта \"Образование\" потрачены на уничтожение образования?

В нынешнем октябре президентский совет по приоритетным нацпроектам (ПНП) трансформирует ПНП «Образование» в долгосрочную госпрограмму, которая, сохранив основные направления нацпроекта, обретет дополнительные векторы федеральной и региональной финансовой поддержки. Темпы увеличения расходов на развитие школ в рамках новой федеральной целевой программы (ФЦП) останутся прежними, однако вице-премьер Александр Жуков сообщил, что придется «предметно разобраться в вопросах целевого использования, эффективности и освоения бюджетных средств в рамках инновационных образовательных программ».

Две стороны медали

Статус новой программы ниже, чем у нацпроектов. Многие считают эту трансформацию косвенным признанием краха попыток модернизации российского образования. А подчеркнув необходимость «разобраться», правительство тем самым намекнуло, что у завершенного проекта была большая коррупционная составляющая.

Член Общественной палаты РФ и межведомственной рабочей группы при президенте РФ по реализации ПНП «Образование», ректор Института проблем образовательной политики «Эврика» Александр Адамский с такой оценкой не согласен. Комментируя «Политическому журналу» результаты нацпроекта, он отметил:

– Говорить о понижении статуса программы реформирования образования не стоит. Трансформация ПНП в долгосрочную федеральную программу закономерна, поскольку он создавался именно как проект. В том смысле, что в проекте вы изначально действуете, а потом по результатам этой деятельности формируете норму. Поэтому ни один проект не вечен. Убедившись в эффективности заложенных в нем механизмов, их переводят в другой, государственно-масштабный формат – программу. В ее рамках начнется масштабная модернизация отечественного образования, направленная на повышение его качества и эффективности использования бюджетных средств. Решению этих задач будет способствовать новая система оплаты учителей. Теперь им заплатят не только за уроки, но и за ту огромную воспитательную работу, которую они ведут. А саму школу будут оценивать не только по результатам ЕГЭ, но и по достижениям ее учеников во внеурочной деятельности.

У другого эксперта «ПЖ», президента Всероссийского фонда образования, академика РАЕН, профессора Сергея Комкова на этот счет мнение противоположное:

– Всякая программа предполагает решение определенных задач и достижение определенных целей. Ни тех, ни других в ПНП «Образование» поставлено не было. Похоже, никто ничего и не собирался решать, кроме пиаровских задач в преддверии думских и президентских выборов. Может быть, именно поэтому все, что делалось в рамках ПНП «Образование», сработало против системы образования.

Заложенный министерством механизм поощрения учителей привел к резкому расслоению доходов этой среды. Гранты по 100 тысяч рублей из 2 миллионов учителей достались 10 тысячам. И не стоит говорить, что это были самые передовые и опытные педагоги, поскольку не существовало критериев, по которым давался этот грант. Поэтому до 80 % его получателей вынуждены были отдать деньги своим школам, чтобы не превратиться в отверженных в своей среде и не получить на всю жизнь «волчий билет».

Выбор одной тысячи школ, которым дали по миллиону рублей, тоже полный абсурд. Потому что в России из 59 тысяч школ в 27 тысячах «удобства» находятся во дворе, учебного оборудования, нормальной мебели и необходимых пособий нет. Для занятий они не пригодны. Следовало бы сначала привести их в порядок, а уж потом выбирать, какие школы дооснащать и дооборудовать. Реально же деньги получили наиболее благоустроенные и наименее нуждающиеся.

Министерские откровения

На первый взгляд кажется, что эксперты рассуждают о разных странах и разных реформах. На самом деле разногласия между ними объясняются просто: они адепты двух разных систем образования – «школы компетенций» и «школы знаний».

«Школу знаний» выбрали для себя Германия, Япония, Китай и Советский Союз – страны, столкнувшиеся с проблемой модернизации. Когда у главы Минобрнауки РФ Андрея Фурсенко в одном из американских университетов спросили, почему в России разрушают хорошую советскую систему образования, тот ответил, что на эту систему у страны нет денег. Но дома, в России, та же проблема подается совсем по-другому.

Власти утверждают, что советская модель школьного образования себя изжила, и требуется переход к «школе компетенций», в которой акцент делается не на фундаментальных базовых знаниях, а на методиках адаптации человека к изменяющемуся миру и прикладных задачах.

Такую систему – «школу компетенций» выбрали для себя США и Минобрнауки – для России. Андрей Фурсенко в выступлении перед активом «Наших» на Селигере обосновал это так: «Старая школа готовила фундаментальных специалистов, а в настоящий момент требуются «потребители технологий»».

Подготовка «квалифицированного потребителя» в системе образования США поставлена на поток. Благодаря этому выпускники американской школы не способны на создание интеллектуального продукта. Эта страна традиционно решает проблемы своего научно-технического развития за счет мигрантов, «скупая мозги» со всего мира. Понимая это, в ноябре прошлого года Андрей Фурсенко заявил на совещании по итогам ПНП: «Мы будем воспитывать среди молодежи профессиональные, лучшие кадры, чтобы, уезжая за рубеж, они были там агентами влияния России».

Проверенная схема

Необходимость серьезного реформирования российского образования в нашей стране подается как аксиома. Нам говорят: надо сделать наше образование таким, как в других странах, при этом самоуничижительно добавляя: цивилизованных.

Непонятно, однако, какую страну при этом следует взять за образец. Образовательные системы Англии, Франции, Германии и Японии отличаются друг от друга, как небо от земли. К тому же целью реформ не может быть подражание любым, даже лучшим образцам. И уж тем более переход на двенадцатилетнее обучение, введение ЕГЭ и всеобщее тестирование школьников. Это все только средства, в лучшем случае – тактика. Но для того чтобы стало понятно, хороши ли эти средства, необходимо сначала четко сформулировать цели сегодняшнего образования, доказать, что нынешняя школа этим целям не соответствует, и, значит, ее нужно реформировать. И только после этого можно приступать к формулированию цели реформ, разрабатывать их стратегию и тактику.

Однако озвученные российской властью аргументы в поддержку трех основных линий реформирования (двенадцатилетка, единый экзамен, тестирование) по сути не имеют отношения к делу и не выдерживают критики. Возможно, есть и иные, скрытые, причины, о которых по каким-то соображениям предпочитают не говорить. Для того чтобы попытаться понять, что и зачем делает наша власть с образованием, по всем правилам советской науки надо строить предположения. В академических кругах, например, существует версия, что некоторые круги на Западе, в частности, в Европе с целью закрепления собственного доминирования на рынке мирового образования всячески стимулируют власти России максимально разрушить остатки советской системы образования. Если предположить, что это верно, многие действия руководителей Минобрнауки, по тем же слухам, получающих в качестве неких консультантов солидные гонорары от Всемирного банка, выглядят вполне логичными.

Вторая версия (впрочем, ничуть не противоречащая первой) – рыночники и прагматики видят в сфере образования огромные неприватизированные куски земли и недвижимости. Здесь можно задействовать уже не раз проверенную схему – сначала все обанкротить, а затем приватизировать. Что по сути дела сегодня и происходит.

Сиротская арифметика

К тому же, как выясняется сегодня, сам по себе ПНП был небесполезен. Неважно из каких соображений, власть дала на развитие образования хоть что-то. Но в сравнении с реальными возможностями государства и нуждами образования это жалкие крохи – 3,5% ВВП. Страны ЕС давно перешагнули порог 8%. США только из госбюджета расходуют на образование 11% ВВП, Китай – 12%, Япония – 14%, Финляндия – 16,5%, а Южная Корея – 23%. Россия по этому показателю находится на последнем месте в Европе. Мы даже ниже Албании, расходующей 4,5 %. Ниже Сомали, занимающей в мировом рейтинге 95-е место со своими 4,1%.

Результат этой скупости не замедлил сказаться. По данным международного исследования образовательных достижений учащихся PISA, Россия оказалась в самой слабой группе стран. Первое место завоевала Финляндия, в которой созданы условия для получения качественного образования всеми группами населения, независимо от их доходов.

Масштаб трат демонстрирует подлинное отношение российской власти к образованию. Глава Минобрнауки Андрей Фурсенко недавно сообщил, что ежегодно бюджет образования увеличивается на 25%. Выдавая это за успех, он не сопоставил названную им цифру с инфляцией. Между тем на ближайшие три года бюджетные ассигнования на армию вырастают на 38%, а на другие силовые структуры – на 45%. Таким образом, ассигнования на образование относительно общебюджетных трат с каждым годом уменьшаются. Тем более что в бюджете на следующий год впервые за послесоветскую историю не предусмотрено ни рубля на повышение зарплаты педагогам.

В этой связи нельзя не вспомнить высказывание Владимира Путина, сделанное им в бытность президентом РФ: «В мировой экономике образование занимает одно из ведущих мест. Оно уже давно стало самым ценным товаром, а устойчивое развитие стран уже давно определяется не столько их ресурсами, сколько общим уровнем образования нации».

В плену побочного эффекта

Отвечает ли изложенной мысли Путина новая ФЦП, пришедшая на смену ПНП?

Говорит Сергей Комков:

– Учителям теперь действительно будут оплачиваться не только классные часы, но и воспитательная работа с учениками, их успехи, подготовка призеров конкурсов и олимпиад. Доплата, например, за классное руководство составит 1000 рублей. Ознакомившись с этой перспективой, педагоги стали отказываться от классного руководства и вовсе уходить из школ. За последние годы она лишилась большей части квалифицированных педагогов. А остаются зачастую те, которым, в принципе, не надо бы в школе работать.

По заверениям директорского корпуса, нехватка школьных учителей составляет 40 %. Выход из сложившейся ситуации был избран традиционный: имеющиеся педагоги замещают недостающих. Кто взял две ставки, кто – две с половиной. При такой нагрузке говорить о качестве образования просто невозможно.

Между тем Андрей Фурсенко уверяет: в школах в полтора раза больше педагогов, чем нужно. Минобрнауки даже взяло курс на сокращение приема в педвузы. В чем-то чиновников можно понять – глядя на то, как «колотятся» учителя, 70% выпускников педвузов работать в школу не идут: зарплата низкая, карьерного роста не предвидится, работа тяжелая и нервная.

– В том же ряду, – рассказал «ПЖ» член-корреспондент РАО Александр Абрамов, – стоят непрестижность профессии учителя и ускоряющаяся кадровая деградация учительской среды. Не в последнюю очередь ее показателем является средний возраст. Даже в сравнительно благополучной Москве среди учителей физики он, например, составляет 60 лет.

Трудно сказать, насколько в проекте модернизации самоценна идея прижать учителя и школу к ногтю, а насколько это просто побочный эффект. В теленовостях, например, когда показывают, как чиновники потянулись в школы, педагоги в кадре участвуют в «веселых стартах» и штурмуют снежные крепости. На самом деле, они подыгрывают чиновникам, потому что те могут не дать школе денег, не утвердить сметы. Работа педагогов все более осложняется и ухудшается: всевозможные инструкции жестко очерчивают разрешенный минимум педагогического творчества – стандартизировано почти все. Педагог не вправе ставить своих личных задач в обучении детей, считаться с особенностями и возможностями конкретных учеников, работать на перспективу.

Знакомый директор школы сетовал: «Школу захлестывает поток рекомендаций, приказов и всевозможных стандартов. Она не в состоянии все это выполнить. У меня три завуча, не разгибаясь, сутками выдумывают отчеты, учителям некогда работать – надо заполнить кучу документов, иначе получим нагоняй. Притом все чаще не за работу, а за недостаточно оптимистические отчеты. Поэтому происходит массовый обман».

Действительно, реформа образования превратила директоров из главных учителей в топ-менеджеров. Образовательным процессом им теперь заниматься некогда.

Билет в один конец

Отдельного разговора заслуживает «региональное» направление ПНП «Образование», стартовавшее в 2007 г. Тогда по результатам двух конкурсов право на господдержку своих проектов получил 31 субъект РФ. Ежегодно каждому из них выделяется из федерального бюджета 4,05 млрд руб. Декларируемая цель этого начинания – предоставить всем школьникам, независимо от места жительства, возможность получить качественное образование. Кроме того, предмет реформы формулируется как «экономия 600 млн долларов в год».

– В рамках «регионального» направления ПНП министерство проводит «реструктуризацию» сельских школ, то есть попросту их закрывает, – рассказал «ПЖ» Сергей Комков. – Ежегодно этой казни подвергаются 700 школ. Причем не только малокомплектных. Так, в городе Алейске Алтайского края из-за нехватки денег в бюджете на выплаты учителям чиновники решили «оптимизировать» школу №1, выигравшую в том же году президентский грант.

В каждом регионе каждому району спускают разнарядку, сколько школ закрыть. Калужская область, например, в этом году должна была закрыть 22, она перевыполнила этот план и закрыла 29. Так же поступили и в других регионах. Сказали, что теперь мы будем возить детей на автобусах в укрупненные школы в райцентрах. Автобусы закупили, но забыли подумать, кто и на какие деньги будет их водить, ремонтировать, покупать запчасти и горючее, обеспечивать их сохранность. Все эти проблемы легли на плечи директоров школ и родителей, которых заставили скидываться на бензин и зарплату шоферов. Каково детям и учителям добираться до «комплектной» школы в условиях российского бездорожья, в министерстве не задумываются. Там демонстрируют наверх оптимизм и экономию средств.

Первопроходцем в реструктуризации региона стала Самарская область. Благодаря неуступчивости местных властей перемены здесь вышли за рамки автобусов и Интернета. Здесь взялись за создание оснащенных узловых школ, масштабную переподготовку управленцев, организацию школьных межрайонных округов. Область вкладывает в эту реформу немалые средства. Такой подход вместо экономии требует значительных дополнительных затрат, выбивая тем самым краеугольный камень из федерального проекта «реструктуризации».

В Чувашии автобусные сюжеты тоже задвинули на задний план и стараются использовать реструктуризацию не для сокращения, а для укрепления сельских школ. На этом, пожалуй, все положительные примеры в масштабах России пока закончились.

К вивисекторской «реструктуризации» остальных регионов «модернизаторов» подталкивает желание экономистов, оценивающих стоимость обучения ребенка в малокомплектной школе, как-то ее уменьшить. План разовой закупки автобусов при дальнейшей экономии, достигаемой за счет упразднения малокомплектности, в этом ключе на первый взгляд выглядит убедительно. Но вот продвижение этого подхода после того, как его ошибочность была доказана, объяснить трудно.

К укрупнению сельских школ подталкивает и нормативно-подушевое финансирование – система, когда деньги приходят в школу вслед за учеником. Но допустимо ли пятиклассника отрывать от дома и забрасывать в равнодушную, а порой и враждебную среду чужой деревни, в многочасовые ожидания автобуса или в интернат? Когда эти дети отрываются от села, их шанс включиться в сельскую жизнь потом минимален.

Шумиха, которую кремлевские пропагандисты некогда подняли вокруг ПНП «Образование», сошла на нет. Государство в очередной раз показало себя плохим инвестором и отвратительным организатором. Истории о нелепостях, совершаемых в рамках ПНП, заставляют подозревать, что бюджетные деньги уходят в песок не только из-за банального идиотизма. И где гарантии, что этот процесс не продолжится в рамках федеральной целевой программы?

МНЕНИЕ СПЕЦИАЛИСТА

Все решено, расслабьтесь

Михаил БОГУСЛАВСКИЙ, член-корреспондент РАО

В рамках приоритетного национального проекта (ПНП) «Образование» отрабатывались взаимодействие регионов и центра, механизмы поддержки лидеров. Таким путем попытались найти механизмы, позволяющие связать финансирование с повышением качества обучения, чтобы образование перестало быть черным ящиком. Так появились подушевое финансирование школ, новая система оплаты труда учителей и автономные некоммерческие объединения, получившие право внебюджетного финансирования. В результате пришли к оригинальному выводу: насколько увеличивается финансирование, настолько вырастает и качество обучения. Построить такой механизм и было главной целью ПНП.

Теперь битвы в российской педагогике закончились, закончились политика и философия образования. Все тихо и спокойно. В образовании командуют чиновники. Они отошли от определения содержания и цели образовательной деятельности и сосредоточились на завершении структурных изменений – финансовых и организационных вопросах.

По инерции пресса еще бьет по прежним полям, но это уже отыгранные, миллион раз пережеванные и никому не интересные темы. Все это имело смысл обсуждать, когда люди умирали во время голодовок, когда ежедневно принимались модернизационные решения, чреватые возникновением новых проблем. Последняя такая попытка была предпринята в 2004 г., когда хотели урезать зарплату учителей. Сейчас, наоборот, все тренды правильные. Министерство собирается оплачивать внеурочные занятия в тех же размерах, что и уроки. Учителя в Москве получают по 40 тыс. руб. в месяц, а преподаватели иностранного языка – так и по 60 тыс. Поди плохо! Ни забастовок, ни голодовок.

Пора понять: никто ничего в образовании менять не будет, менять закон об образовании никто не собирается. Могут измениться только некоторые несущественные детали. Скажем, в ЕГЭ могут оставить только один обязательный экзамен (вначале было три, сейчас – два). Могут исключить из ЕГЭ математику или обществознание, или литературу. По сути, это ничего не изменит.

Точно так же неважно, будет ли модернизация отечественного образования отныне осуществляться как ПНП или как долгосрочная госпрограмма. Приоритетный нацпроект отныне будет называться просто программой. Но все, что в нем было предусмотрено, сохранится: доплаты учителям, гранты 100 тыс. учителей, компьютеризация. Пока не решено, сохранится ли грант в 1 млн руб. 1 тыс. лучших школ, но, по сути, и это ничего не меняет.

Пока не принято рамочной стратегии модернизации отечественного образования до 2020 г. и на перспективу, цели долгосрочной программы формально не определены, но в 38 регионах страны уже действует комплексный проект модернизации образования.

Власть сейчас совершенно не интересует среднее образование, за исключением тех случаев, когда кто-то отравится или сгорит. Можно сказать, что ее беспокоит дошкольное образование. Беспокоит тем, что в стране катастрофически мало детских садов. Но в этом нет содержательных проблем. Существуют приличные программы и отработанные технологии дошкольного обучения. Надо просто построить новые здания, оснастить их, переучить воспитателей и заведующих детскими садами и поднять им зарплату. К таким мерам государство готово.

Другое дело, профессиональное образование. Начиная от НПО и кончая постдипломным, эта система сейчас разрушена. Там кризис имеет глобальный характер. Бизнес, например, неоднократно декларировал готовность к затратам на переподготовку сотрудников, но совершенно не готов финансировать обучение профессии в вузах и техникумах, поскольку считает, что ту же профессию можно получить за более короткий срок.

Министерство не удовлетворяет ситуация, сложившаяся в высшем образовании. Глава Минобрнауки Андрей Фурсенко недаром заявил, что численность российских институтов будет сокращена на треть. Соответственно, и федеральная целевая программа «Образование», рассчитанная до 2020 г., исключительно будет сконцентрирована (интеллектуально и финансово) на преодолении кризиса в высшем образовании.

Андрей Веймарн