Михаил Касьянов: наш рынок умер

Экс-премьер-министр РФ — о том, почему экономический кризис в России будет глубже, чем в США и Европе “Ожидаемый пик падения платежеспособности населения: февраль—март—апрель»

"Финансово-экономический кризис, который охватил не только Россию, но и весь мир, будет у нас более глубоким, чем в развитых странах Европы и Америки. Об этом граждане РФ не догадываются, поскольку власти ввели запрет на слова «кризис» и «обвал» по Центральному телевидению. Граждане не понимают, что через полгода стиль их жизни изменится кардинальным образом. Уже зимой увидят серьезное ухудшение своего материального положения бюджетники: помимо прекращения роста заработных плат увеличится инфляция. Уже сейчас люди отказываются от покупок: средний класс чувствует, что ждет нас впереди.

Сегодня очевидно, что помимо фактического исчезновения российского фондового рынка остальные показатели экономики вернулись на уровень осени 2003 года. Но тогда общий вектор был позитивным, а сейчас все идет вниз. Все успехи последних лет на поверку оказались… мыльными пузырями: рынок состоит из двух-трех частных компаний и пяти государственных или полугосударственных, которым очень сложно после ухода всех иностранных инвесторов поддерживать свою капитализацию.

Стоимость акций некоторых российских предприятий, за которыми стоят реальные активы, ниже, чем стоимость самих этих активов. Поэтому есть основания считать, что рынок практически умер. Через неделю-две будет достигнуто дно, когда уйдут последние иностранные инвесторы.

Никто не знает, чем занимается правительство, а деньги бегут с рынка. Те пакеты мер, которые объявлены, не понятны никому, кроме специалистов. Восстановление рынка, конечно, неизбежно, но этого невозможно добиться методом кулуарных решений, как в августе-сентябре.

Признаки кризиса помимо банковского сектора уже появились в реальной экономике — в капитальном строительстве, где заморожены объекты, и автомобильной промышленности. Падают в цене офисные здания и жилье — очевидно, что грядут массовые увольнения, когда новые объекты не будут начинать строиться, а старые — заморозят. В августе уже прошла волна сокращения в банках, на очереди — автопром, один из главных индикаторов роста экономики. Вынужденное сокращение производства на КамАЗе и ГАЗе свидетельствует не просто о кризисе ликвидности, а о резком снижении спроса.

Возможен ли аналог «плана Полсона» в России? Не хочу углубляться в технику, поскольку ситуация в США и у нас несопоставима. В Америке существуют четкие институты, которые регулируют все — и общественную жизнь, и экономику, — поэтому там впрыск средств из госбюджета может дать результат. В России сейчас нет никаких сдержек и противовесов, поэтому общий итог непредсказуем, какое бы количество денег ни вбрасывалось в экономику.

Людям же сведущим совершенно ясно, что идет просто перераспределение собственности. Когда нам говорят, что биржи закрылись из-за резкого роста стоимости акций, это означает вовсе не улучшение на рынке, а его полный коллапс.

Инвесторам не разрешают выйти с рынка. Это положение выгодно только людям, которые близки к власти. Непрозрачные решения, что принимает власть, просто используются этими частными лицами для захвата других бизнесов.

Кризис — это повод для перераспределения собственности. Как в 2004 году трагедия в Беслане была использована для сжимания политического пространства и отъема у граждан их прав и свобод, так и сейчас финансовый голод используется для захвата оставшихся частных компаний.

Первые получатели помощи — инвест-банк «КИТ-Финанс» и Связь-Банк — куплены на деньги, полученные из Минфина и Центробанка. Более того, мы видим, что «Газпром» и «Роснефть» просят у государства поддержку на оплату своих долгов (на десятки миллиардов долларов) — все это очень серьезно. Вчерашнее «достояние России», чуть ли не главная компания мира, благодаря которой, казалось, страна только и живет, сегодня этот же «Газпром» просит налогоплательщиков погасить его долги. А где десятки миллиардов долларов, взятые у иностранных кредиторов? Мы знаем, что уровень добычи газа упал до показателей 1999 года, не стабилизировался даже, а упал! И за счет граждан теперь пытаются решить свои проблемы!

Если бы я был министром финансов (смешно - прим. FLB), такой ситуации, безусловно, не допустил. Пошел бы я сейчас работать в правительство на правах «буржуазного спеца»? Нет. Этот режим не для профессионалов.

Ожидаемый пик падения платежеспособности населения: февраль—март—апрель. А бюджетная трехлетка основана на тех нефтяных ценах, которые были в июне-июле. Дефицит бюджета начнется уже при 70 долларах за баррель. А при сокращении мирового спроса нельзя исключать и их падения до 30—40 долларов за баррель, а это уже означает: за год-полтора никаких многомиллиардных резервов не станет. Стране надо будет еще выплатить 500 млрд долларов внешнего долга корпораций, и объемы импортных закупок будут резко уменьшаться. Тогда в крупных городах, которые у нас живут на импортных продуктах питания, уже просто есть будет нечего.

Единственный спасительный сценарий для властей: если внешние обстоятельства вдруг резко изменятся — и кризис сам собой как-нибудь рассосется. Именно на это, похоже, наши власти и рассчитывают. России труднее пережить кризис, потому что у нас недиверсифицированная экономика. Не работают ни рыночные механизмы, ни государственные институты, поэтому мы неадаптивны. Но если удастся удержать наше единственное на сегодняшний день «конкурентное преимущество» — высокую цену на нефть, — Россия опять сможет на некоторое время залить деньгами все свои нерешенные проблемы.

МВФ и Всемирный банк прогнозируют серьезную рецессию. Многие аналитики сравнивают нынешние события с 30-ми годами XX века, с Великой депрессией. Риск этого очень высок. Нужно посмотреть, как пакеты поддержки экономики будут работать в других странах. В любом случае картина прояснится не ранее, чем через несколько месяцев."

Сергей Мулин