Москва решила создать «нашу НАТО»

На модерации Отложенный Согласно этой теории каждое государство — это эгоистичное животное, беспрестанно воюющее с другими за распространение сферы своего влияния. Причем влияние это обеспечивается созданием союзов с другими, желательно более слабыми государствами, которые как пешки можно использовать в великой шахматной игре.

Военный альянс 

Истовым следованием Real Politik только и можно объяснить ажиотаж, охвативший российские околоправительственные круги в связи с недавним саммитом Организации договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Утверждается, что лидеры России, Армении, Белоруссии, Казахстана, Киргизии, Таджикистана и Узбекистана приняли полтора десятка документов, нацеленных на укрепление, говоря словами Дмитрия Медведева, «военной составляющей» альянса. Как уточнил генсек ОДКБ Николай Бордюжа, «мы предполагаем… иметь пятистороннюю группировку в Центрально-Азиатском регионе. Пятисторонняя — это пять государств: четыре государства Центральной Азии (Казахстан, Киргизия, Таджикистан и Узбекистан) и Россия». Группировка мыслится весьма значительной. По словам Бордюжи, в нее должны бы входить не просто подразделения, а части и соединения, то есть полки, бригады и дивизии. Опираться эта группировка должна на 4-тысячные силы быстрого развертывания, состоящие из 10 батальонов. Кроме того, у ОДКБ будет постоянный штаб, обладающий собственными системами управления. Если иметь в виду, что все решения приняты в момент резкого обострения отношений между Россией и Западом, то становится очевидным — вот он наш ответ. Москва решила создать «нашу НАТО».

История повторяется как фарс 

Одна беда: этот военный альянс носит такой же фарсовый характер, как и холодная война, ведение которой Москва старательно имитирует в настоящее время.

Полноценный военный союз должен иметь ясное представление об угрозах, которым он намерен противостоять, и единое мнение о том, как это делать. Между тем государства, подписавшие в начале 90-х Договор о коллективной безопасности (помимо нынешних членов ОДКБ тогда это сделали Азербайджан и Грузия), хотели обезопасить себя от угроз, которые видели… друг в друге. Неопределенность с границами, вдруг поделившими бывшие советские республики, опасность того, что новые государства бросятся разрешать свои проблемы с помощью военной силы, — все это подвигало к созданию организации с целями ОБСЕ. То есть такой организации, участники которой давали бы друг другу гарантии безопасности. В таком состоянии ДКБ и просуществовал все бурные 90-е. В 1999-м участие в нем отказались продлить Азербайджан, Грузия и Узбекистан. Правда, последний, оказавшись в международной изоляции после андижанской бойни, вернулся в договор в 2006-м и был радостно принят.

Новая жизнь у договора возникла, когда московские «реал-политики» пожелали иметь некий аналог НАТО. В 2002 году ДКБ был преобразован в Организацию договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Лишняя буква в аббревиатуре должна была обеспечить некое интегрирование вооруженных сил стран-участниц в единую систему. Однако до последнего времени военное сотрудничество в рамках ОДКБ носило, мягко говоря, спорадический характер. По сути дела, главным объединяющим проектом остается создание общей системы ПВО. Правда, зачем она нужна центральноазиатским государствам — не ясно. Но России было удобно реализовывать именно этот проект. Впрочем, и он не шел дальше ежегодных совместных стрельб на полигоне Капустин Яр.

Прочее военное сотрудничество ограничивалось двусторонними учениями российских войск с вооруженными силами Белоруссии, Армении и государств Средней Азии. Было объявлено о создании Коллективных сил быстрого развертывания в Центрально-Азиатском регионе численностью 1300 человек. Однако подразделения России, Казахстана, Таджикистана, Киргизии, выделенные в состав этих сил, находятся в районах постоянной дислокации. Довольно трудно предположить, что проводимых раз в год маневров достаточно, чтобы быстро развернуть их в кризисной ситуации. Если иметь в виду весьма скромную численность армий центральноазиатских государств (Казахстан — 75 тыс. военнослужащих, Узбекистан — 50 тыс., Киргизия — 11 тыс., Таджикистан — около 10 тыс.), трудно понять, откуда возьмутся бригады и дивизии в составе совместной группировки, обещанные Николаем Бордюжей.

Каждый за себя 

Но дело даже не в ограниченных военных возможностях государств-участниц. Как и в 90-е, ОДКБ полноценным военным союзом никак не является. Каждое из государств, пребывая в альянсе, пытается решить собственные проблемы, которые никак не пересекаются с проблемами других участников. Белоруссия находится там, чтобы демонстрировать свою готовность «защитить» Россию от НАТО, Армения — потому что рассчитывает на помощь в случае конфликта с Азербайджаном. Что до центральноазиатских республик, то они опасаются и друг друга, и проникновения вооруженных формирований из Афганистана. При этом представить, что Минск или Ереван вдруг решат послать свои войска в Таджикистан в случае кризисной ситуации, весьма затруднительно. Так же как допустить, что Казахстан, имеющий обширные экономические связи с Азербайджаном, выступит в случае военного конфликта на стороне Армении. А белорусская Конституция вообще запрещает посылку войск за рубеж.

Рубеж-2008 

Недавно прошедшие в рамках ОДКБ совместные учения «Рубеж-2008» показали всю условность этого союза. На предварительных этапах учения все участники ОДКБ отрабатывали систему принятия решений для применения военной силы в случае нападения на одно из государств. Однако когда дело дошло до заключительного этапа, а именно действий войск по отражению агрессии, то в них участвовали воинские подразделения Армении — страны, где проходили учения, да российские военнослужащие, расквартированные на базе в Гюмри.

Если называть вещи своими именами, то «наша НАТО» фактически нужна лишь для того, чтобы создавать иллюзию, что Москва не одинока на международной арене. Посему и главный результат деятельности ОДКБ сводится к совместной критике американских планов развертывания системы противоракетной обороны.

Впрочем, нежелание союзников признать вслед за Россией Абхазию и Южную Осетию показывает, что Москве трудно добиться единства даже на уровне деклараций.