В России пытаются бороться с абортами

Специалист по абортам Марина Чечнева вспоминает российских гинекологов былых времен, которые работали в государственных больницах: аборты были поставлены у них на поток, как на советской фабрике. Она вспоминает женщин, которые "использовали аборт как повод взять своего рода отпуск, поскольку в СССР по такому случаю давали освобождение от работы на три дня". Сегодня Чечнева пишет журнальные статьи о развитии эмбриона в надежде возбудить общественный протест против абортов. Она поясняет, что делает аборты уже много лет, и у нее выработалось чувство вины перед нерожденными детьми.

"Они должны понимать, что то, что они делают, это уже убийство", – говорит она.

В России начинает подниматься незрелое пока движение против абортов. Побуждаемые дискуссией о нравственном аспекте абортов, которая набирает обороты, а также озабоченным демографией правительством, врачи и политики ведут тихую борьбу за снижение количества абортов, по числу которых Россия находится среди мировых лидеров.

"Отношение изменилось, – говорит практикующий аборты врач Александр Медведев. – Даже в государственных клиниках врачи пытаются отговорить пациентов от прерывания беременности. Бывает, на прием приходят подростки, у которых за плечами уже по два-три аборта, и это ужасно".

Речь идет о борьбе с политикой вышестоящих инстанций. Доктора жалуются, что использование контрацептивов до сих пор не получило широкого распространения, и многие российские женщины используют аборт как инструмент планирования семьи.

Правительство делает все возможное, чтобы убедить граждан заводить больше детей. Россиян умирает больше, чем рождается, – эта тенденция сейчас является одной из самых серьезных проблем, стоящих перед необъятной и малонаселенной страной.

В России дискуссия на данную тему свободна от таких понятий, как движение "в защиту человеческой жизни" ("pro-life") или "за свободу выбора" ("pro-choice"). Никто, начиная от докторов и пациентов до чиновников, похоже, не рассматривает всерьез возможность признания аборта преступным деянием. Однако не так давно правительство ввело новые ограничения на эту процедуру на сроках более 12 недель и ужесточило формулировки документа, который российская женщина должна подписать для прерывания беременности.

Раньше аборт на поздних сроках беременности был легко доступен на "социальных" основаниях: женщине только нужно было пойти к социальному работнику, пожаловаться, что она не сможет вырастить ребенка, и ей выдавали необходимый документ с печатью. Сегодня исключения делают только в вопиющих ситуациях, например в случае внезапной смерти мужа или по неотложным медицинским показаниям.

В 2007 году, впервые за несколько десятков лет, по данным российского Госстата, число новорожденных немного превысило количество абортов. Но врачи говорят, что это недостоверные сведения, поскольку все больше женщин прибегают к абортам в частных клиниках, и эти данные никак не фиксируются.

Не полагаясь на законодательство, многие гинекологи самостоятельно предпринимают скромные усилия с целью убедить пациенток не прерывать беременность. Хотя по российским законам согласие родителей необходимо лишь девочкам в возрасте до 16 лет, многие врачи рассказывают, что привлекают родителей всех пациенток, которым нет 19.

"Это решение на всю жизнь, – сказала гинеколог Наталья Смирнова. – Для меня очень важно показать им их эмбрион на мониторе УЗИ. Большинство это останавливает".

Приемная заполняется двадцатилетними девушками, Смирнова за дверями своего кабинета в частной клинике показывает развешанные на стенах изображения зародышей и описывает разговор, который она заводит с теми, кто хочет сделать аборт.

"Я прошу ее объяснить мне и привести аргументы, почему она не может не прерывать беременность. Одного "я боюсь" мне недостаточно. Я хочу услышать всю историю целиком: "Что тебе сказал будущий отец, что говорит мама?". Бывали случаи, когда я сама звонила матери в другой город. Апеллируя к маме, к сексуальному партнеру – будущему отцу, часто удается заставить ее изменить решение и сохранить беременность".

Женщины, опрошенные при подготовке этой статьи, говорили о своем решении прервать беременность с сожалением, даже с болью – но и с неявными нотками прагматизма.

Они, как правило, не в курсе общественной и политической дискуссии об абортах, а саму процедуру, как правило, называют сугубо медицинским решением, которое затем имело непредвиденные последствия в личном плане.

"Ты не просто убиваешь ребенка, живое существо, но и часть себя, что-то живое, что было в тебе", – говорит Ирина, 25-летняя москвичка, перенесшая три аборта. Свои фамилии опрошенные женщины называть отказывались. "Вы переживаете травму, горе. Вы убиваете ребенка. Это было куда труднее, чем я думала".

Тем не менее, Ирина несколько раз принимала решение об аборте, когда понимала, что у нее нет выхода – несмотря на высшее бухгалтерское образование, она безработная, была замужем сначала за одним, потом за другим мужчиной, и оба не хотели детей. Противозачаточными средствами она никогда не пользовалась. Она беременела, шла в государственную клинику и занимала очередь на бесплатный аборт.

"Это как конвейер, – говорит она. – Женщины сидят в очереди у кабинета, в котором делают аборт, и все происходит очень быстро".

Аборт не должен быть столь обыденной процедурой, настаивают российские законодатели.

"Должна быть духовная установка, – говорит Наталья Карпович, глава думского комитета по делам семьи, женщин и детей, – на то, что это убийство, и что женщина, которая идет на это, совершает греховный поступок. Тем не менее, хочу подчеркнуть, что выбор остается за женщиной".

Карпович принадлежит к числу российских законодателей, которые выступают за то, чтобы в СМИ аборты не представали в столь нейтральном свете. Она также поддерживает новые меры по повышению рождаемости за счет выплаты денежных премий и открытия по всей стране новых детских садов.

"По аналогии с надписями на сигаретных пачках и бутылках с алкоголем на рекламе услуг по проведению аборта в обязательном порядке нужно предупреждать о последствиях, – говорит она. – О том, что это может привести к бесплодию, что в женском организме могут произойти некоторые негативные изменения".

Летний дождь поливает городские улицы, а Карпович ведет прием в дорогом кафе рядом с Кремлем, переходя от столика к столику и коротко переговаривая с людьми. На пальцах – бриллианты, по телу струится платье в стиле Пуччи. Сама она, по ее словам, ждет пятого ребенка.

"Как российская женщина и мать, я ощущаю близость государства, чувствую, что у моего ребенка есть будущее, что я нужна своей стране как мат, и что ей нужен мой ребенок, – говорит она со спокойной улыбкой. – Экономическое развитие России увело нас от восприятия семьи как основного приоритета и дало сильный импульс практике абортов".

Но работающие женщины, многие из которых достигли совершеннолетия в период финансовых волнений 1990-х, сетуют на то, что приток средств от продажи нефти слишком медленно сказывается на нижних слоях. Они, по их словам, просто не могут себе позволить себе завести ребенка.

"Ведь как получается: основной приоритет – карьера, потом квартира, потом машина, – говорит 21-летняя Юлия, секретарь в коммунальной организации, точная копия Скарлетт Йохансон. – А потом вдруг раз – и уже поздно заводить детей, и ты этим постоянно мучаешься".

В прошлом году Юлия во время планового осмотра узнала, что она на восьмой неделе беременности. "Парень, с которым я встречалась, был резко против того, чтобы заводить детей, а я не хотела ребенка именно от него, – говорит она. – Сейчас это так просто. Просто идешь и делаешь, никто об этом потом не думает".

После аборта ничего не изменилось. Она осталась со своим другом, контрацептивами пользоваться они не начали. Шесть месяцев спустя она опять забеременела. На этот раз врач сказал ей, что с таким коротким интервалом аборт делать нельзя. Тогда она нашла частную клинику и врача, не обремененного излишними колебаниями.

"Раньше воспитывать детей было проще. Хотя многого не хватало, все было настолько дешево, и сфера бесплатного обслуживания была шире, – сказала она с печалью, пожав плечами. – Я знаю, что у меня есть долг перед страной, но думаю, что долг перед самой собой важнее. Не станешь же рожать ребенка просто для того, чтобы продолжить род".

Меган К. Стэк