Чечня: земля потаенных ужасов?

Асне Сейерстад "Ангел Грозного: сироты забытой войны" ("THE ANGEL OF GROZNY. Orphans of a Forgotten War" by Asne Seierstad), издательство Basic Books.

Они воруют, дерутся и убивают собак. А на Новый год украшают елку на заднем дворе скелетом российского солдата.

После примерно 14 лет войны, террора и беззакония психика чеченских детей настолько пострадала, что стороннему наблюдателю такого и не вообразить. Даже теперь, когда "военный этап" войны в целом завершился, Чечня остается землей потаенных ужасов, где человеческая жизнь уязвима и стоит невероятно дешево.

Мир давно перестал присматриваться к Чечне, удовольствовавшись тем, что большие пушки замолкли; ему неинтересно заглядывать за завесу иллюзии стабильности, которую создает правительство Владимира Путина в Москве. Но Асне Сейерстад заставляет нас снова обратить внимание на Чечню, осознать реалии этой дикой страны, задуматься над тем, что сломленный народ, жертва жестокого обращения, только начинает понимать, насколько глубоки в реальности его раны.

По воле судьбы "Ангел Грозного" увидел свет в самый, увы, подходящий момент: российские танки снова проехались по неспокойному Кавказу – на сей раз вошли в бывшую республику СССР Грузию и отколовшийся от нее анклав Южная Осетия; это не так уж далеко от места действия книги Сейерстад. Как заметил в своем электронном письме один мой друг – французский журналист, тоже когда-то писавший об этом регионе, – в груди екает от ощущения "дежавю", если заменить "Чечня" на "Грузия".

Этот отдаленный уголок мира, для которого характерно смешение национальностей, религий и языков, долгое время терпел господство Москвы или восставал против него: служил этакой "пороховой бочкой" у нижнего края Российской империи. Но испытания, которым подвергаются эти люди, длятся намного дольше, чем какой-то конкретный обстрел или бомбардировки. Не менее сильны страхи и дисфункциональность в обыденной жизни после войн или в промежутках между ними.

Сейерстад, норвежская журналистка, которая обрела международную известность благодаря своей книге "Кабульский торговец книгами", сделавшейся бестселлером, вернулась в Чечню спустя долгое время после того, как большинство западных авторов нашло себе другие темы, – и обрисовала незабываемую картину забытой зоны боевых действий. Не ограничиваясь созерцанием поверхностных примет возрождения, она увидела, что здания можно восстановить, но души отремонтировать не так-то просто.

Сейерстад была одним из множества московских корреспондентов различных изданий, которые отправились на юг во время первой чеченской войны, продлившейся с 1994 по 1996 год. Она вернулась в Чечню только в 2006 году, после того, как вторая чеченская война, начатая Путиным в 1999 году, в целом завершилась победой Москвы, одержанной не столько в результате боевых действий, сколько путем подкупа многих представителей противной стороны и дозволения сепаратистам-ренегатам править, как им будет угодно, при условии, что они сохраняют официальную лояльность Кремлю.

Чечня до сих пор остается землей, где люди исчезают или живут в нищете, подвергаются пыткам и тяжелым испытаниям, терпят репрессии и лишения. Когда Сейерстад, замаскировавшись под местную жительницу, собирается приехать в этот регион, ей советуют не улыбаться, потому что у чеченок, естественно, нет особых поводов для радости. "Смотрите себе под ноги, хмурьтесь и глядите неприязненно", – рекомендуют ей.

Она рассказывает истории жертв с обеих сторон – истерзанных чеченцев и изуродованных русских. Она пишет о чеченском мальчике Изнауре, который пропал без вести в 2000 году и вернулся только в 2007-м. Его пытал российский лейтенант, полагавший, что Изнаур что-то знает о сепаратистах. Лейтенант забил ему в плечо гвоздь, воткнул карандаш в грудь, вырывал куски мяса из его груди клещами. "Чтобы заставить меня говорить", – поясняет Изнаур.

Еще один человек, который стал жертвой того же лейтенанта, – пишет Сейерстад, – после ареста потребовал, чтобы ему позволили позвонить адвокату. Солдаты преспокойно дали ему телефон, но с проводами, подключенными к его уху и пальцу: когда он набрал номер, цепь замкнулась, и его ударило током. Эта процедура называлась "звонок адвокату".

Что касается другой стороны, то Сейерстад побывала дома у российского солдата, который после взрыва противопехотной мины ослеп и стал калекой; страна, которой он служил, о нем практически забыла.

Мать не может добиться, чтобы министерство обороны помогло этому парню, так как по документам он до сих пор воюет в Чечне. Даже когда она привела сына в кабинет к чиновнику, чтобы доказать обратное, это не помогло.

Однако самое красноречивое – это исковерканная психика некоторых людей, которых повстречала Сейерстад, особенно детей. Сейерстад побывала в доме Хадиджат и Малика, которые приютили сирот, многие из которых прошли через испытания или подверглись побоям. Хотя им посвящена лишь часть книги, Хадиджат – это "ангел Грозного", упомянутый в названии книги, и, если верить Сейерстад, она вполне заслуживает этой характеристики. Эти дети бьют собак камнями по голове и приносят скелет российского снайпера, чтобы украсить им елку. Один из мальчиков признается Сейерстад, что ему кажется, что в его сердце живет зло.

Геополитические темы в книге почти не затрагиваются, хотя автор искусно описывает подобострастность телевидения, которое находится под контролем путинского государства, а также симптоматичный визит к президенту Чечни Рамзану Кадырову, лично отобранному Путиным. Президентских бойцов – вооруженных "кадыровцев" – широко обвиняют в том, что они терроризируют жителей сельской местности. Кадыров начисто отрицает, что был причастен к убийству отважной российской журналистки Анны Политковской, и уверяет, что она была убита своими собственными покровителями. "Она была женщина, – презрительно говорит он. – Ей следовало оставаться на кухне".

Сейерстад, пожалуй, слишком легко обходит тему зверств, совершенных другой стороной, все еще называя ее "сопротивлением" – слишком романтично, если вспомнить о грудах тел мирных жителей на местах взрывов террористов-смертников и захватов заложников. Для тех из нас, кому пришлось огибать мешки с телами детей, убитых в 2004 году в школе в Беслане, романтичность этого сопротивления давно истаяла.

И все же книга Сейерстад – это мастерская и очень нужная попытка привлечь внимание международного сообщества. Если судить по переводу Нади Кристенсен, Сейерстад пишет в том же литературном стиле, которым выгодно отличался ее "Кабульский торговец книгами" – лиричный рассказ об афганской семье, в доме которой она прожила несколько месяцев в 2002 году. Этот портрет утонченного литератора, который в собственной семье мог быть жестоким патриархом, нашел глубокий отклик на Западе. Но книга возмутила ее героя, который заявил, что Сейерстад злоупотребила его гостеприимством и создала искаженную картину жизни его семьи. В итоге торговец книгами в качестве опровержения написал свое собственное произведение.

На сей раз, – сообщает Сейерстад в книге, – она показала Хадиджат и Малику часть текста, где подробно описывается жизнь их самих и детей, которых они опекают, и те одобрили описание. По ее словам, она изменила имена всех детей, а взрослым позволила самим выбирать, хотят ли они фигурировать в книги под подлинными именами. Но, вне зависимости от истинности деталей, картина, которую рисует Сейерстад, определенно отражает высшую правду о сегодняшней Чечне.

Это не та правда, с которой путинской России хочется иметь дело. Как и их экс-президент, ныне сделавшийся премьер-министром, многие россияне неприязненно воспринимают оценки сторонних наблюдателей и мало сочувствуют чеченцам. С этой озлобленностью Сейерстад столкнулась во время поездки на поезде, когда соседи по купе спросили ее, чем она занимается в их стране.

"Я пишу книгу о тех, кого погубила война, – поясняет она. – О тех, кто стал жертвой надругательств. Тех, кто лишился своего имущества".

"Но почему вы приехали сюда писать об этом? – спрашивает один пассажир. – Неужели вы не можете придраться к своей собственной стране". "Какое право вы имеете нас критиковать? – спрашивает другой. – Кто дал вам это право?"

К счастью для нас и для героев ее книги, Сейерстад все равно решила, что имеет такое право. И если сирот из Грозного почти не опекают ангелы, то, по крайней мере, есть кто-то, кто расскажет миру историю этих сирот.

Питер Бейкер