Российский патриотизм - компенсация комплекса неполноценности?

Для мировоззрения русских патриотов всегда была и остается характерной антагонистическая внутренняя противоречивость. Чтобы это обнаружить, достаточно сопоставить их базисные тезисы (аксиомы) и практическое развитие патриотической идеологии. Главные аксиомы: "Россия для русских", поскольку русские составляют абсолютное большинство населения (этот лозунг, по свидетельству генерального директора Центра этнополитических исследований (ЦЭПРИ) Эмиля Паина, поддерживают свыше 60% представителей этнического большинства и отстаивают свыше 200 общественных организаций). "Русский народ – великий (самый великий в мире) народ", что развивается через ряд других аксиом: "российская культура – самая великая мировая культура"; "православие - самая великая и правильная христианская религия", "русские – самый добрый и терпимый народ на свете". Казалось бы, процессы колонизации (и сохранения территории колоний) прямо противоречат идее "Россия для русских". Но нет, вся российская история свидетельствует, что патриоты, ратуя за "сохранение и развитие национальных границ" (т.е. за захват территорий других народов), одновременно обвиняли и обвиняют эти колонизированные, как правило, против их воли народы в нанесении вреда русским.

Есть и другое вопиющее противоречие. Хотя основной идеей русского патриотизма являются утверждения о величии русского народа и его доминировании, патриоты во всех бедах и проблемах своего народа традиционно обвиняют евреев и неких "жидомасонов" - теоретически трудноопределимую категорию. Но сложно вообразить, что могло и может подчинять элиту великого и могучего русского народа власти незначительного и ничтожного (с точки зрения патриотов) национального меньшинства – евреев, число которых в стране никогда не составляло и трех процентов от численности русских. К тому же права евреев и в Российской империи всегда, и большую часть времени существования СССР были значительно меньше, чем у русских. В империи - черта оседлости, процентная норма и т.д.; в Союзе - знаменитая "пятая группа инвалидности".

В СССР, согласно опубликованным в Известиях ЦК КПСС данным, в структуре высшей партийной власти (члены и кандидаты в члены Политбюро (Президиума), Оргбюро и Секретариата ЦК КПСС) за период 1919-1990 гг. из 193 человек было 12 евреев (10 до 1929 года, 2 с 1930 по 1939, ни одного за следующие 40 лет). Притом что русских было 131,5 (Фрунзе – наполовину). А сегодня большинство евреев и большая часть евреев наполовину и даже на четверть эмигрировали из России. Оставшиеся в стране две с лишним сотни тысяч евреев – это, главным образом, пожилые люди, как правило, не говорящие по-еврейски и отнюдь не просионистски настроенные, т.е. фактически русские интеллигенты. Потому невозможно представить, что евреи могли и могут иметь такое влияние в стране, в которой самый великий и могучий народ в мире составляет абсолютное большинство. И, наконец, если русские патриоты констатируют величие русского народа и одновременно его особую доброту и терпимость, то почему они так упорно призывают россиян к непримиримой борьбе с "русскоязычными" вплоть до их физического уничтожения.
 
Эту синкретическую систему мышления русского патриота, которая строится на противоречащих друг другу вплоть до конфликта основных постулатах, можно назвать постмодерном "а ля рюс" или аграрным постмодерном. С одной стороны, в русском патриотизме доминирует система ценностей аграрного общества, с другой, в его идеологии присутствует плюрализм взаимоисключающих мнений, характерный для традиционного общества. Понять эту странную логику патриотической идеологии (которую в России традиционно называют женской) можно, лишь нарисовав культурно-психологический портрет типичного русского патриота и одновременно рассмотрев исторические корни русского патриотизма.
 
Сегодня главные задачи типичного русского патриота: доказывание величия России и борьба с ее врагами - "жидомасонами", американцами, кавказцами и многими другими. Патриот уверен, что весь западный мир ополчился на Россию и на него лично, а евреи – это главные эмиссары этого мира. А поскольку он, как правило, усердно поддерживает национальную традицию "На Руси есть веселие пити, нельзя без того жити", то его поведение подозрительно напоминает известный комплекс мании величия и мании преследования, который, как известно наркологам, присущ сильно пьющим. В то же время патриот как бы доказывает правоту знаменитого афоризма Шопенгауэра, поскольку парадоксальным образом все, чем он так гордится как выдающимися свойствами русской нации, не принадлежит к его личным достоинствам.
 
Прежде всего, русский патриот при всей его гордости "великим и могучим" русским языком, как правило, и говорит, и пишет на упрощенном, грамматически и логически дефектном пиджин-языке. Язык зацикленных на патриотизме россиян сегодня развивается как совокупность слабо связанных с литературным языком сленгов различных профессиональных, социальных, возрастных групп, которые объединяет злоупотребление матом. В России роль мата особенно велика благодаря его крайне высокой экспрессивности, универсальности и удобности употребления при недостатке слов и мыслей, в том числе в состоянии глубокого опьянения. Величие мата в том, писал Достоевский, что "можно выразить все мысли, ощущения и даже целые глубокие рассуждения одним лишь названием ... существительного, до крайности к тому же немногосложного". Эта доминантная роль мата как универсального суррогата литературного языка прямо демонстрирует реальное, а не декларируемое отношение патриотов к русскому языку. В результате употребление профессиональным патриотом вместо русского литературного языка разнообразных сленгов (в том числе просторечия, советского канцелярита и квазинаучного академита, набора религиозных и интеллигентских штампов и даже калек с английского языка) и обязательно мата, делает для него принципиально невозможным выстраивание строгой логики доказательств. Но, учитывая принципиальную внелогичность патриотической идеологии, эта доказательность ему и не нужна. Ее прекрасно заменяет синкретическая мозаика патетических восклицаний, псевдоисторических фантазий, агрессивных обвинений, нереальных программ, и т.д. и т.п. В результате главный вклад в русский политический язык всех представителей современного русского патриотизма (в широком смысле слова) – это формирование политических жаргонов как конструкторов из примитивных тезисов. Фактически это лозунги и призывы – глобально ксенофобные у национал-патриотов, державно-патриотические у державников, народнические у коммунистов и социалистов.
 
Идеологов патриотизма отличают длинные патетические рассуждения с крайне сомнительной логикой. Так С. Белковский, державник с претензиями на глубокий интеллектуализм, пишет на жаргоне патриотических подворотен и не может протянуть логическую связь и на пару абзацев. Даже блестящий стилист Э. Лимонов безнадежно теряет литературный язык в своих политических эссе, превращая их в нудную смесь лозунгов и путаных рассуждений неизвестно о чем. Такое развитие патриотической идеологии в виде грубо-комплиментарной и ксенофобно-разоблачительной противоречивой риторики, сделало ее традиционным российским сугубо идеологическим способом самовыражения, доступным для всех и особенно популярным у людей мало образованных. Все это, возвышая патриотов в область больших идей, одновременно позволяет им уйти от проблем реальности – как страны, так и своих собственных.
 
Сегодня фактически все патриоты, независимо от уровня образованности и интеллекта, претендуют на роль глобальных идеологов, а все глобальные идеологи – на роль подлинных патриотов. При этом безмерный глобализм их идеологии не мешает патриотам быть противниками международной технологической глобализации. В мировом технологическом и политическом прогрессе российским патриотам нет достойного места, так как их протест против глобализации – это фактически протест люмпенов против профессионалов. По сути российский "патриотизм" (националистического или коммунистического толка) смыкается с идеологией международного терроризма. Это реакция традиционалистского сознания на модернизацию по западному типу, крайним проявлением которой и является фундаментализм, причем вовсе не обязательно исламский – он может быть и православным, и коммунистическим.
 
При этом отечественный патриотизм наряду с алкоголем стал национальным наркотическим средством. Вышеописанная специфика идеологии патриотической элиты во всех ее ипостасях – державники, коммунисты, прочие партии и движения с лейблом "патриотические" - и ее электората, позволяет многим политикам легко скользить из одной структуры в другую. Достаточно слегка обновить жаргон и предложить новую популистскую идейку, и вот он уже идеолог новой патриотической партии. Как только ставший великим патриотом Сергей Глазьев предложил взять природную ренту у олигархов и раздать народу, его электорат тут же забыл, как он был рьяным демократом и несколько лет трудился чиновником демократического правительства, даже экономическим министром побывал. 

В то же время, хотя русский патриот показательно гордится русской культурой, но, увы, не слишком значительны и ее влияние на него, и его личный вклад в эту культуру. Как он ни гордится Пушкиным и Лермонтовым ("русскоязычными", а не русскими в его терминологии), Гоголем и Достоевским, Толстым и Чеховым, Соловьевым и Бердяевым – но и идеи патриота, и его речь весьма далеки от классиков. Источники мировоззрения даже образованного русского патриота - это черносотенная идеология "русскоязычных" руководителей и покровителей Союза русского народа (Плеве и наиболее одиозные представители царской семьи с ее многочисленными женами-немками), это расистские идеи совсем не русских идеологов национал-социализма, это людоедские принципы тоже отнюдь не русского по происхождению Иосифа Джугашвили, это длинные, логически слабо артикулированные тирады отцов церкви и т.д., и т.п. Все это разбавляется случайными и сомнительными знаниями из истории и объединяется множеством патриотических аксиом, которые для истинного патриота по определению не нуждаются в обосновании. Создается впечатление, что русские патриоты просто не способны не только создавать, но даже усваивать русскую культуру – она для них слишком сложна и – употребляя их собственный жаргон – слишком "духовна".

В результате в доступной для заядлых патриотов "культурной сокровищнице" – только однодневки ("шедевры" соцреализма, нудные патриотические романы, примитивные боевики и детективы).
 
Трудно обнаружить следы вклада заядлых патриотов и в отечественные научно-технические достижения. Видимо, существует некая закономерность: выдающимся россиянам некогда, незачем, да и неинтересно бороться с "врагами русского народа" и вынюхивать следы "жидомасонов". А активным русским патриотам некогда, незачем, да и никак не получается оставить свой след в том, чем они так гордятся в соответствии с известным русским народным принципом "мы пахали". Зато в людоедской политике советской власти и в маразматических антинаучных достижениях, роль патриотов крайне велика. Так, среди предшественников современных русских патриотов – советских русофилов-ксенофобов - преобладали крайне успешные совковые карьеристы – высокопоставленные советские чиновники и партийные деятели, психологию которых хорошо описывает известная песня: "Мы не пашем, не сеем, не строим, мы гордимся общественным строем". В советские времена писатели-патриоты (по их мнению, "великие писатели земли русской") очень хорошо оплачивались властью и не брезговали доносами в партийные органы на более популярных, чем они, писателей, не говоря уже о "разоблачительных" выступлениях. Вряд ли кто-то может сегодня вспомнить научные достижения тех, кто разоблачал "врагов народа" в науке и занимал их лаборатории. 

Вот один из парадоксов культурных предпочтений патриотов – немалая часть того, чем они гордятся как великим русским кино, создана "русскоязычными" Эйзенштейном, Роммом, Параджановым. То же самое относится и ко многим из тех реально патриотических песен, которые патриоты так любят петь во время застолья – увы, они тоже написаны "русскоязычными" композиторами и поэтами. И даже самый патриотический из всех великих русских композиторов – А.П. Бородин – сын грузина. И по сей день, среди известных на весь мир россиян отсутствуют профессиональные русские патриоты, зато по-прежнему много русскоговорящих. Видимо, сохраняется главный принцип – одним некогда быть профессиональным патриотом, другим некогда делать что-то серьезное в профессиональном отношении.
 
Современный русский патриотизм – это развитие традиционного для России способа компенсации комплекса неполноценности большинства жителей, сложившегося как результат их нереализуемых личных претензий. Поскольку в экономически и политически отсталых государствах с традициями тоталитарной власти невозможно удовлетворение даже части естественных и законных претензий большинства населения, то результатом становится массовая фрустрация, которая, как правило, переходит в агрессию. В то же время традиционным способом канализации этой агрессии и соответственно компенсации фрустрации, становится ксенофобный ура-патриотизм. Истоки современного русского патриотизма следует искать в национальной истории, когда столетиями именно ксенофобный ура-патриотизм (великодержавность, народность и борьба с врагами народа) в самых различных формах, вместе с массой нереальных обещаний, предлагался русскому народу, как своего рода панацея от всех его бед. Именно этот патриотизм традиционно играл и играет роль специфического идеологического занавеса над реальной деятельностью власти в собственных интересах. Создается впечатление, что современные русские патриоты – это задержавшиеся в своем интеллектуальном развитии люди, наивно принимающие за реальность все те сказки, которые им рассказывают их вожди и идеологи, в том числе и детские ксенофобные страшилки.
 
Специфику российской власти отметил Василий Ключевский, упомянув, что когда в XVI-XVII веках государства Западной Европы расставались с феодальным образом жизнедеятельности, Россия "не участвовала во всех этих успехах, тратя свои силы и средства на внешнюю оборону и кормление двора, правительства, привилегированных классов с духовенством включительно, ничего не делавших и неспособных что-то сделать для экономического и духовного развития народа" (Курс русской истории, Ч.Ш, М., 1988, с.243). Такого же рода стиль деятельности власти сохранялся и в дальнейшем. Так, в конце XIX века российская государственная власть в результате неограниченного вывоза закупленного по крайне низким ценам зерна, фактически организовывала повторявшийся примерно каждые десять лет голод, уносивший сотни тысяч жизней. Вспомним циничное выражение тогдашнего министра финансов России И.А. Вышнеградского, известного своей выдающейся корыстностью, - "не доедим да вывезем". Затем эту античеловеческую практику продолжили и развили большевики - организовав голод на Украине. Лозунг, правда, был уже другой – "затянем пояса" и проведем индустриализацию. Конечно, нельзя сказать, что российские патриоты-идеологи "недоедали", а советские коммунистические лидеры "затягивали пояса". Все это лишь иллюстрирует афоризм Ключевского "Государство пухло, а народ хирел".
 
Не случайно, главным базисом российского патриотического сознания была и остается борьба не "за", а "против". Вера патриотов в великодержавность России обосновывается главным образом ее достижениями в расширении своей территории и силового влияния. А потому, в сознании патриотов агрессия и ксенофобия приобретают квазипозитивный смысл. В то же время патриоты упорно уходят от проблемы перманентного критического отставания России во всех направлениях политического, технологического, социального и культурного развития, что противоречит интересам всего населения. Если перечислить главные достижения в политическом прогрессе и научно-технологическом развитии мира, то окажется, что и Россия, и СССР далеко отставали от мировых лидеров – Великобритании, США, Франции. Разве, что Советскому Союзу удалось ненадолго опередить конкурентов на некоторых направлениях в освоении космоса. Даже атомную бомбу СССР не смог создать сам. В сущности, для мышления российских (а в свое время и советских) патриотов всегда были характерны внетехнологичность (в широком смысле слова) и одновременно пренебрежение к цене для собственных граждан любого решения. Это позволяло им строить нереальные стратегические планы, принимать нерациональные решения, гордиться несуществующими достижениями. Символом советского "патриотизма" стала авария в Чернобыле, которую власть попыталась представить как трагический подвиг сотен тысяч людей.
 
Результат такого развития русского патриотизма: главным фундаментом государства было и остается стремление и народа, и власти отстоять свои особые права. Для народа - это право не отвечать за свою судьбу самим, а требовать достойного уровня жизни от власти. Для власти это означает бесконтрольность, дающую фактическую возможность сохранять всю технологическую и правовую отсталость России, не развивая страну по общим нормам демократического мира в интересах всего населения. Оказалось, достаточно придать отсталости статус ценного национального достояния – "особого пути России", и сразу можно гордиться неполноценностью страны в сфере экономического и технологического развития и низким уровнем благосостояния большинства граждан. Державность, соответственно, понимается как использование производительных сил страны преимущественно для непроизводительных сфер – содержания армии и власти, расширение влияния России в мире через страх перед ее оружием и т.д., и т.п.
 
При этом ни патриотизм, ни державность, ни даже коммунистические и социалистические убеждения не мешают политической и чиновничьей элите и церковным иерархам использовать технологические достижения "врагов" России (лучшую бытовую технику и шикарные иномарки), покупать квартиры и особняки, а чиновникам - непрерывно повышать себе оклады, красть бюджетные деньги, брать взятки. Наши главные патриоты сегодня - коррумпированные политики и чиновники, наживающиеся на криминале силовики и даже непосредственные представители криминала. Именно они предлагают рядовому человеку, как всегда, потерпеть и подождать "с верой в особый путь России". Может, и простым людям достанется то, что патриоты уже имеют сегодня. Народ, как и всегда, продолжает верить, терпеть и ждать, утешаясь водкой и патриотической риторикой.
 
Конечно, взрослые люди имеют право на свой выбор - и должны сами нести ответственность за него. Поэтому главная трагедия, которую сегодня несет России русский патриотизм, относится уже не только к настоящему страны, но к ее будущему. В его ксенофобную идеологию, а нередко и в квазипатриотическую криминальную деятельность все более вовлекается молодежь. Лидеры патриотов в своих интересах используют неизбежные в переходный для России период проблемы подрастающего поколения. У многих молодых людей их нереальные амбиции разогреты рекламой и патриотической идеологией, профессионализм низок, будущее неопределенно, а роль старшего поколения, как определителя позитивного выбора в их жизни, крайне невелика. Патриоты предлагают этим, фактически уже деклассированным членам общества, реализовать их фрустрацию в ксенофобную агрессию, придав ей красивую оболочку защиты русского национального достоинства. В результате они готовят молодых людей к роли асоциальных хулиганов-люмпенов и даже прямо превращают их в преступных исполнителей злой воли идеологов. Тем самым, эти молодые люди переходят ту границу преступного поведения, когда из маргиналов они превращаются в преступников и одновременно, учитывая незащищенность молодого организма, в алкоголиков и наркоманов. Падает средний возраст преступников и растет число уголовных преступлений (в том числе и насилия над женщинами). Катастрофически растет количество одиноких матерей, неполноценных благодаря пьяному зачатию и брошенных детей, больных венерическими болезнями и СПИДом. В конечном итоге, зараженные ксенофобным патриотизмом молодые люди не только теряют возможность играть самостоятельную и позитивную роль в обществе, т.е. быть полноценными профессионалами и законопослушными гражданами, но несут этому обществу прямую угрозу. В то же время для большинства лидеров патриотизма их идеология стала высоко оплачиваемым и безопасным бизнесом.
 
Сегодня прогрессивный рост числа молодых хулиганствующих патриотов, которых поддерживают, обучают, вдохновляют профессиональные ксенофобы, в том числе и представители силовых структур, - одна из самых важных политических проблем России. Большинство молодых людей, попавших в сети патриотов-ксенофобов, фактически уже никогда не смогут стать полноценными гражданами России. Такое воспитание лишает позитивного будущего и все большее число молодежи, а во многом и саму Россию, поскольку с нею прямо связаны ее перспективы.

Руслан Линьков