Саакашвили растоптал демократию в Грузии?

Саакашвили выбрал борьбу с оружием в руках, и тем, в глазах, увы, слишком многих западных журналистов, впал в непростительный грех.

Недавно я вернулся из Тбилиси, где освещал российский 'аншлюс' в Грузии. Не ожидайте от меня беспристрастности в этом вопросе. За последние четыре года я побывал там четыре раза, и своими глазами наблюдал, как преображалась эта страна после 'революции роз'. Из двухвековой тьмы удушающей российской 'защиты', и десятка лет постсоветской мафиозной коррупции Грузия под руководством молодого президента Михаила Саакашвили, наконец, вырвалась на свет. Не очень хочется цитировать восторженные строчки Вордсворта, посвященные Французской революции (поэт, увы, заблуждался), но эти годы в Тбилиси они характеризуют удивительно точно: 'Заря такая - счастье для людей; для молодости - сущий рай'.

Несомненно, уже одно это Москва восприняла как провокацию. Еще до начала августовской войны русские навязали сепаратистским меньшинствам в Грузии - абхазам и южным осетинам - российские паспорта, а с ними и 'добровольное' согласие на 'покровительство' Кремля, которое Грузия только что стряхнула с плеч. Теперь их ждет долгое забытье в 'пищеварительной системе' русского медведя, после чего они канут в Лету вслед за кипчаками, калмыками, уграми, гиляками и многими другими. Что это за народы, спросите вы? Вопрос в данном случае красноречивее любого ответа.

Поскольку я провел много часов, и даже дней, в обществе президента Грузии Саакашвили, надеюсь, с моей стороны не будет нескромностью назвать его своим другом. На мой взгляд, этот человек - храбрец и патриот, сделанный из того же теста, что и легендарные противники Кремля, - от Дубчека до Леха Валенсы (Lech Walesa) и Вацлава Гавела (Vaclav Havel) - пытавшиеся покончить с контролем Москвы над развитием своих народов.

В отличие от них, однако, Саакашвили выбрал борьбу с оружием в руках, и тем, в глазах, увы, слишком многих западных журналистов, впал в непростительный грех. С десяток коллег в адресованных мне электронных сообщениях утверждал, что он неприемлемым образом провоцировал русских, или позволил им спровоцировать себя, или грубо просчитался в оценке решимости Запада, или что это Запад спровоцировал Москву, признав Косово. Все это, как тут же объяснил мне Саакашвили - аргументы умиротворителей, новых Чемберленов, идущих на уступку за уступкой, лишь бы не дать 'спровоцировать' себя по судетскому вопросу, по версальским репарациям, и так далее и тому подобное.

Мировая пресса на все лады трубит о том, что свои военно-стратегические маневры Москва осуществляла весьма искусно. Так почему же она не хочет признать, что вся операция была тщательно спланирована заранее - включая и чрезвычайно эффективную кампанию дезинформации, создающую впечатление, будто Грузия ни с того ни с сего спровоцировала русских на ответный удар? Странно, но никто, похоже, не замечает успешного пропагандистского наступления Кремля, столь же хорошо подготовленного и проведенного, как и другие элементы операции.

В результате разразилась 'кампания прилагательных', мишенью которой стал характер Саакашвили ('импульсивный', 'неуравновешенный', 'дерзкий'), появились абсурдные и деструктивные видеокадры, на которых грузинский президент жует собственный галстук (он порой и салфетку пожевывает, чтобы преодолеть тягу к табаку), муссируются слухи о том, что он принимает стимулирующие препараты (на самом деле, чтобы взбодриться, он пьет Red Bull), распространяются напоминания о 'провокационных' (опять это слово!) происках НАТО у российских границ, и тому подобная чушь.

На месте - в оккупированном русскими Гори, родном городе Сталина - можно лично убедиться, насколько точно Москва спланировала свои действия с учетом пропагандистского эффекта. Я был не единственным западным журналистом, который туда попал, но наверно только у меня не было аккредитации, полученной в Москве - с помощью грузинских друзей я скрытно пробрался в город, миновав блок-посты с российской бронетехникой. То, что русские пускают туда только тех иностранных журналистов, что заранее получили 'добро' в Москве, уже само по себе красноречиво свидетельствует: они считают Грузию продолжением собственной территории. Они не скрывают разрушений, которые нанесли городу - в качестве наглядного урока другим бывшим колониям. Однако днем они выводили из Гори свои танки, а по вечерам, после отъезда журналистов, те снова появлялись на улицах.

Я беседовал с командиром российского блок-поста: подполковником-танкистом Владимиром Васильевичем. Сидя за грубо сколоченным столом, он подкреплялся хлебом, сыром и помидорами (все это принесли ему местные жители), запивая еду грузинским пивом - по словам офицера, 'очень неплохим'. Мой собеседник - осторожный, умный человек лет тридцати пяти. На столе лежал томик Достоевского - 'Бедные люди'. 'Молодежь перестала читать', - посетовал подполковник. Достоевского он любит: этого писателя волновала судьба бедняков.

Он продолжал распространяться о бедных, о том, что надо помогать людям труда, и у меня мелькнула мысль: похоже методические пособия по ведению пропаганды в российской армии не обновлялись с советских времен. Впрочем, эта старая песня - 'Можно еще бутылочку, Георгий? Понимаешь, мы здесь для того, чтобы помочь простым людям вроде тебе, не то что этот щеголь-американец' - пока, похоже, находит отклик у местных жителей. Да он и меня почти очаровал - пока не рассказал, что в девяностые служил в Чечне; а мы все хорошо помним, как русские 'помогали' там простым чеченцам.

Позже я бродил по жилому кварталу, застроенному солидными двухэтажными домами сталинских времен с помпезными фасадами, облицованными розовым мрамором - теперь они частично, и без всякой военной необходимости, разрушены бомбардировками. Первоначально эти дома предназначались для работников расположенной поблизости фабрики - давно уже закрытой. Несомненно, Сталин хотел показать всему миру: смотрите, в какой роскоши живут простые рабочие в советской 'стране сбывшейся мечты'. Теперь большинство их обитателей бежали от бомбежек. Через проломы в стенах хлестала вода из разорванных труб. Среди развалин, пошатываясь, брели два пьяных старика. Потом на нас наткнулся изможденный мужчина - он шел, ничего не замечая вокруг себя. Этот человек спросил, не видели ли мы его дочь. Возле дома, где они жили, взорвалась бомба. Одна из его дочерей попала в больницу, а вторая исчезла без следа - рассказал он как будто в трансе. Потом он, спотыкаясь, двинулся дальше, выкрикивая имя дочери среди пустых домов. Наверно, она попала в число тех пропавших без вести 'бедняков', которым 'помогают мародеры-контрактники и танки, выезжающие на улицы по ночам, когда аккредитованных журналистов поблизости нет.

Мелик Кайлан