Почти четверть мужского населения России уже побывала в тюрьмах

Наше "тюремное население" подошло к критической черте. За последние 16 лет - с 1992 по 2007 год - в стране осуждены свыше 15 миллионов человек. Больше чем каждый десятый из 140-миллионного населения. Почти по миллиону человек в год. Из них лишены свободы 5 миллионов с лишним.

Вдумаемся в эти цифры. Их последствия сказываются на социальной структуре общества, демографии и даже на обороноспособности страны. Избыточное "тюремное население" не стимулирует рождаемость, судимость сужает круг лиц, подлежащих призыву на воинскую службу.

Даже в неустроенные, дефицитные, бурлившие годы, предшествовавшие рождению современной России - с 1987 по 1991 год - были осуждены 2,5 миллиона человек. Получается, что среднегодовая судимость была тогда почти в два раза меньше.

Строже караем - теснее в колониях

Представление о том, что стратегия борьбы с преступностью требует ужесточения законодательства и усиления карательной практики судов, является ошибочным. Более того, становится фактором, ведущим к неблагоприятным изменениям в социальной структуре страны - способствует росту уровня криминальной среды. Общество насыщается людьми, имеющими судимость: 15 миллионов - это четверть взрослого мужского населения. Более того - прошедшего школу "тюремного воспитания". С учетом освобожденных из мест заключения в советские годы таких около 8 миллионов человек.

Динамика судимости показывает, что число осужденных зависит не столько от объективного состояния правопорядка, сколько от законов и практики их применения. Наш собственный исторический опыт свидетельствует о том, что чрезмерное ужесточение уголовного законодательства и усиление карательной практики правосудия дают обратные результаты.

В начале 60-х годов в СССР утвердились две тенденции. В союзных республиках были приняты новые уголовные кодексы, произошла серьезная либерализация уголовного законодательства. И в то же время все более широкое применение получало освобождение от уголовной ответственности тех, кто совершил менее опасные преступления: как альтернативу к ним применяли меры общественного воздействия. В результате стала сокращаться как преступность, так и судимость. Если в 1961 году было зарегистрировано 877,5 тысячи преступлений, то в 1965-м - 751,8 тысячи. Судимость в тот же период сократилась с 799,8 тысячи человек до 571,5 тысячи, а число осужденных к лишению свободы - с 483 тысяч до 329 тысяч.

Сменившее Хрущева новое политическое руководство страны решило, что преодоление преступности идет слишком медленно. Летом 1966 года ЦК КПСС принял постановление об усилении борьбы с преступностью. Через два дня появился указ Президиума Верховного Совета СССР, усиливший ответственность за хулиганство и вводивший драконовские меры борьбы с антиобщественными проявлениями. В основе новой политики лежала простая идея в стиле вульгарного марксизма. Поскольку в социалистическом обществе ликвидированы социальные корни преступности, проблема заключается в распущенности отдельных личностей, то есть хулиганов, ибо на хулиганской почве совершается большинство всех преступлений. Решили, что при жесткой карательной практике первые два-три года будет рост регистрируемой преступности, зато дальше начнется ее быстрое снижение - вплоть до полной ликвидации.

На суды и прокуратуру было оказано соответствующее воздействие. В результате уже в 1966 году количество осужденных к лишению свободы увеличилось в полтора раза - до 491,3 тысячи человек. Увы, с этого года начался и последующий, практически непрерывный рост как преступности, так и судимости. В 1984 году было зарегистрировано 2029 тысяч преступлений, осуждено 1288 тысяч человек, в том числе лишено свободы 632 тысячи против 329 тысяч в 1965 году.

Чем жестче принимались меры карательного характера, тем выше становился уровень преступности. И, что особенно неприятно, росло количество особо опасных преступлений - убийств, тяжких телесных повреждений, разбойных нападений. Причина проста - социальная структура общества стремительно менялась: ежегодно прирастало количество людей, имеющих уголовную судимость. Из "мест не столь отдаленных" в города и села возвращалось приблизительно по 600 тысяч вчерашних лагерников, приносивших с собой иное отношение к нормам морали, иные привычки и связи.

Нужна ревизия карательных кодексов

К сожалению, новая Россия не смогла найти адекватный ответ бурному росту преступности в начале своего пути. Острая политическая борьба 1991-1993 годов вообще отодвинула эту тему в разряд второстепенных. Не оправдались надежды на новое уголовное и уголовно-исполнительное законодательство. Уголовный кодекс РФ, еще более жесткий, чем старый, советский, после многочисленных изменений и дополнений приобрел откровенно репрессивный характер. В результате рост судимости, включая лишение свободы, стал значительно опережать рост преступности. В 1991 году в России было осуждено 593,5 тысячи человек, в том числе к лишению свободы - 207,3 тысячи. Эти показатели постепенно возрастали и достигли в 2001 году 1244 тысячи осужденных, из них 368 тысяч - к лишению свободы. В то же время преступность возросла тогда всего на треть.

В 2002 и 2003 годах произошла значительная либерализация законодательства в связи с принятием Государственной Думой 20 декабря 2001 года Кодекса об административных правонарушениях. Новый закон перевел ряд деяний из уголовных преступлений в административно наказуемые проступки. В 2003 году были внесены поправки в Уголовный кодекс. В результате в том же году число судимых сократилось до 774 тысяч, а лишенных свободы - до 252 тысяч. К сожалению, последующее развитие законодательства и новая тенденция на ужесточение его применения опять привели к росту судимости. В 2006 году число осужденных составило уже 910 тысяч, из них 314 тысяч - к лишению свободы.

Общее число преступлений, регистрируемых органами МВД, не может рассматриваться как объективное отражение правопорядка, поскольку оно зависит от изменений в законодательстве, относящих те или иные деяния к числу преступных или наоборот. Самыми достоверными являются наиболее опасные преступления - умышленные убийства, тяжкие телесные повреждения, разбойные нападения: они учитываются независимо от изменений в законодательстве и практики его применения.

В 2006 году за умышленные убийства осуждено 18,6 тысячи человек. Это на 10,5 процента меньше, чем в 2005 году, и соответствует 11 процентам сокращения общего числа этих преступлений, в том числе нераскрытых, зарегистрированных МВД. Число зарегистрированных МВД изнасилований сократилось в 2006 году на 3,8 процента, разбойных нападений - на 6,1 процента, причинение тяжкого вреда здоровью - на 11,1 процента.

Несмотря на эти процессы, свидетельствующие об оздоровлении криминальной ситуации, число осужденных в те же годы выросло на 3,5 процента, а осужденных к лишению свободы - на 2 процента. Всего число осужденных к лишению свободы по сравнению с 2003 годом увеличилось на четверть, в то время как количество зарегистрированных умышленных убийств сократилось за тот же период на 14 процентов, а тяжких телесных повреждений - на 12 процентов.

В результате численность "тюремного населения", сократившаяся было к концу 2003 года до 763 тысяч человек, составила на 1 августа 2007 года 888 тысяч, или около 630 человек в расчете на 100 тысяч населения, конкурируя по последнему показателю с США и многократно опережая другие страны мира.

А сейчас за решеткой уже 895 тысяч человек.

Широкое лишение свободы за преступления, не представляющие особой опасности для общества, дает определенный эффект в виде временной изоляции правонарушителя, но одновременно влечет и негативные последствия. У человека, оказавшегося в изоляции, особенно длительной, происходят изменения в психике, нарушаются прежние социальные связи, а при освобождении возникают проблемы с адаптацией к жизни на свободе, разрешить которые самостоятельно он может далеко не всегда.

Гуманизацию уголовного законодательства и практики его применения нельзя расценивать просто как проявление либерализма. Наоборот, она является необходимостью для постепенного оздоровления социальной обстановки в стране.

Решетка как крайняя мера

Нынешний Уголовный кодекс в сравнении с прежним по ряду аспектов отличается чрезмерной жестокостью. К такому же выводу приходишь, если сравнить наше уголовное законодательство с европейскими государствами, например ФРГ, Австрией, Италией. Ряд деяний, которые по степени общественной опасности являются скорее административными проступками - например, использование подложных документов для бесплатного проезда в городском транспорте, лов рыбы в небольшом количестве с применением рыболовных сетей, торговля на рынках без лицензий - трактуются как уголовные преступления. За них ежегодно осуждают десятки тысяч людей. По некоторым преступлениям разумнее было бы ввести административную преюдицию, когда уголовная ответственность наступает, если принятые меры административного воздействия оказались безрезультатны. Скажем, по делам о незаконном предпринимательстве, нарушении антимонопольного законодательства, некоторые экологические преступления.

В то же время надо ужесточать ответственность за умышленное лишение жизни человека при квалифицирующих обстоятельствах, выделив те из них, при которых безальтернативно должно назначаться пожизненное лишение свободы. Это убийство человека в связи с его общественной деятельностью, лишение жизни малолетнего, убийство, сопряженное с похищением человека либо захватом заложника, с применением пыток или особо мучительным способом. Нужно также выделить группу преступлений, представляющих исключительную опасность для государства и граждан, - крупный наркобизнес, терроризм, геноцид. За совершение таких преступлений иная, кроме пожизненного лишения свободы, мера наказания может применяться только при наличии веских смягчающих обстоятельств.

Наша карательная практика отличается и непомерно длительными сроками лишения свободы. Законодатели предусмотрели по многим составам преступлений, не связанным с посягательством на жизнь человека, несоразмерно высокие минимальные пределы санкций. Это приводит к назначению судами наказаний, не соответствующих общественной опасности деяний. Поэтому целесообразно существенно снизить нижние пороги санкций за такие преступления до размеров принятых, например, в УК РСФСР 1926 года либо в уголовном законодательстве ФРГ. Такой подход позволил бы судам проявлять более дифференцированный подход к лицам, втянутым в совершение преступлений в силу стечения обстоятельств, а также к тем участникам групповых преступлений, кто встал на путь сотрудничества со следствием в изобличении соучастников.

Целесообразно также перевести ряд составов преступлений из тяжких в категорию средней тяжести. Иногда деяние попадает туда по чисто формальным обстоятельствам, а не по признаку реально наступивших общественно опасных последствий. Например, львиную долю преступлений, относимых к ст.111 УК РФ - умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, составляют деяния, квалифицированные по признаку опасности для жизни в момент причинения повреждений. Обычно это проникающие колюще-режущие ранения. Такой признак появился в Уголовном кодексе 1960 года. Действовавшее прежде уголовное законодательство расценивало такие повреждения как тяжкие телесные только в случаях стойкой утраты трудоспособности. Отсутствует такой признак и в зарубежном законодательстве.

Следует усовершенствовать и порядок условно-досрочного освобождения, определив в законе четкие условия, при которых осужденный может выйти на волю. Надо снизить элемент "усмотрения" администрации мест заключения и судей. Одновременно это позволило бы снизить элемент коррупциемкости этого института.

Целесообразно внести в закон изменения, которые позволили бы прокуратуре, следователям, дознанию более широко применять к гражданам, впервые совершившим преступления небольшой и средней тяжести, меры досудебного воздействия без предания их суду. Что касается судебной практики, то применение наказания в виде лишения свободы следует расценивать как крайнюю меру, расширив законодательно диапазон мер, которые суд может назначить в качестве альтернативы лишению свободы, в том числе сделав упор на экономические санкции.

Санкции на арест - сотнями тысяч

Успешное проведение государственной политики противодействия преступности возможно только при правильной организации правоохранительной деятельности. Коснемся только одного аспекта этой проблемы - избрания содержания под стражей обвиняемого в качестве предварительной меры пресечения.

Когда решался вопрос о том, в каком порядке суды в соответствии с требованиями Конституции будут санкционировать аресты, то первоначально предполагалось, что с соответствующим ходатайством в суд будет обращаться прокурор и нести соответственно всю полноту ответственности за обоснованность обращения. Однако позднее решили, что в суд должен обращаться дознаватель или следователь с согласия прокурора. В 2007 году в связи с образованием Следственного комитета из процедуры ареста по делам, находящимся в производстве следователей, прокурора убрали вообще.

Между тем ситуация в этой сфере требует серьезного анализа и усиления прокурорского надзора. В прошедшем году, согласно судебной статистике, судьи санкционировали 223 тысячи арестов, к лишению свободы приговорены 309 тысяч человек, из них 103 тысячи до суда не арестовывались и были взяты под стражу в зале суда. Цифры показывают, что многие из них отсидели напрасно. Учитывая, что 35 тысяч человек были освобождены из-под стражи в зале суда: их осудили без лишения свободы, получается , что более 52 тысяч арестованных в ходе следствия, или почти каждый четвертый, были арестованы без достаточных оснований.

Борьба с преступностью требует продуманного подхода. Закручивание гаек столь же бесперспективно, как и безбрежное всепрощенчество. Выработка и последовательное проведение единой стратегии в этой сфере без поспешных решений, основанных на эмоциях или впечатлениях от единичных случаев, - это единственный путь к социальному оздоровлению.

Владимир Радченко, первый заместитель председателя Верховного суда в отставке, руководитель центра Института законодательства и сравнительного правоведения при правительстве РФ.