Россия, Грузия и мир: всё ложь и всё правда

На столе передо мной лежат две столичные газеты, датированные нынешним днём. У обеих на первой полосе отчёт о прошедшем накануне в Душанбе саммите Шанхайской организации сотрудничества. Название одной публикации — «ШОС поддержал Медведева»; вводка начинается так: «Саммит ШОС принял вчера декларацию, в которой, в частности, высказывается одобрение действиям России в Закавказье». Другая публикация озаглавлена «Смежники подвели», и вводка начинается обратным утверждением: «России не удалось добиться поддержки своих действий на Кавказе со стороны участников вчерашнего саммита ШОС». Дальше обе газеты развивают высказанные тезисы, каждая — свой. Первая прямо заявляет, что «в нарастающем противостоянии с Западом Россия фактически осталась одна», а вторая, не демонстрируя, правда, столь же твёрдой убеждённости, склоняется всё-таки к противоположному выводу. Прелесть ситуации умножается тем, что факты, приводимые в упомянутых заметках, ни разу не впадают в прямые противоречия.

Конечно же, я это не к тому, что одна из этих газет хороша, а другая плоха. И не к тому, что какая-то из них (или обе) подгоняет факты под заранее заданный вывод. Просто эти парные заметки показались мне на диво уместной иллюстрацией к мысли, одолевающей меня чуть не с самого начала кавказских событий. Мысль вот какая: за эти дни наговорено, наснято, написано столько всего, что уже любое не вполне безумное утверждение (имеется в виду, из числа относящихся к конфликту), может быть подтверждено — и подтверждено с приемлемой правдоподобностью — некоторой подборкой из этих груд наснятого и написанного. Всё, что для этого нужно, — десяток-другой часов шатаний по интернету, цепкая память и некоторый навык к построению силлогизмов. Людей, всё это имеющих, в рунете хватает, и наблюдать за их бесконечными дебатами есть занятие хоть и бесполезное, но поучительное: переубедить оппонента, разумеется, ни один из них не может, но разветвлённость аргументации — впечатляет.

Ведь как всё было? Почти сразу, как только началась настоящая пальба, произошло предсказанное известной поговоркой: первой пала правда. Потом явилась первая разоблачённая ложь — для меня ею стали «якобы трупы» у горийской пятиэтажки, постановочные фотографии агентства Reuters. Потом разоблачения и опровержения перестали поспевать друг за другом. Ну а потом количество перешло в качество. Информации, пусть не слишком изобилующей различимыми фактами, но чрезвычайно шумной, хлынуло столько, что наступил описанный мной эффект: аргументов стало хватать на всё, что угодно. Условный пример. Утверждать, что танки 58−й армии были в Южной Осетии с прошлого года, всё-таки, вероятно, нельзя. Но если кто-нибудь заявляет, что они прошли Рокский тоннель за час до того, как Саакашвили начал обстрел Цхинвали, — одновременно с началом ударов — через час — через два часа — и так далее, — то для любого такого случая откуда ни возьмись является знаток, готовый высыпать кучу ссылок, многосторонне доказывающих именно эту версию. И ты веришь, что знаток честен: он явно убеждён в том, что пишет, и знать не знает, где в его силлогизме дыры, — да и со стороны его рассуждения порой кажутся здравыми.

Но если всё можно доказывать — и, в некотором смысле, доказать, — значит, лжи вообще нет. Значит, всё, что угодно, — опять-таки в некотором смысле — есть правда.

В математике точки, вокруг которых творятся именно такие чудеса, называют точками бифуркации. Случаются они исключительно в разрывах непрерывности, что дополняет аналогию. Ведь у нас сейчас — разрыв на разрыве. Окончательно ушло на слом всё, что оставалось, например, от ялтинского мироустройства. Канул в прошлое способ нашего существования в мире, начавшийся семнадцать лет назад в Беловежье. Безвозвратно обанкротился добрый Фукуяма со своим ложнопрославленным «концом истории»: бомбёжкой Цхинвали завершился недолгий, но весёлый период, когда большие державы даже и не рычали почти друг на друга, не говоря уже о вооружённом противостоянии. Словом, бифуркация — ни черта не поймёшь; этакий локальный конец света.

Но такие сумасшедшие периоды не тянутся долго. Мы ещё не осознали, но наша точка бифуркации уже пройдена. Под ногами уже новые непрерывные поверхности, но их ещё надо разглядеть. Сейчас наблюдатели гадают, каким именно образом Запад решит наказывать Россию, да только гадают они по старым картам, которых с восьмого августа, почитай, что нет. Впрочем, возможно, и Запад выбирает путь по тому же старью — они тоже ещё не приспособились. Но им будет проще: мир гораздо резче изменился для нас, чем для них.

Поэтому хорошо бы нам поскорее начать разбираться, куда мы попали. А для этого следует немедленно сбросить только что описанный морок: всё доказывается всем, всё ложь и всё правда — и так далее. Бифуркация кончилась, теперь надо будет отделять их друг от друга.

Ближайшие недели могут что-то поменять, но пока представляется очевидным, что в новых условиях станут невозможными весьма привычные нам вещи. Так, до августа мы могли себе позволить, подобно нынешним интернетовским пикейным жилетам, одной стопкой аргументов оправдывать необходимость противодействия увеличению военного присутствия США вблизи наших границ, другой стопкой аргументов — разумность и выгодность размещения десятков казённых миллиардов в американских бумагах. Впредь такое скорее всего не пройдёт. Раньше мы позволяли себе одними доводами объяснять срочную необходимость модернизации промышленности и армии, а другими — всемерную откачку денег из экономики и из страны: часть дефицита инвестиций восполнял приток иностранного капитала. Далее и с этим двоемыслием, по-видимому, придётся кончать. До сих пор мы как-то ухитрялись параллельно оправдывать как жёсткую налоговую и кредитную политику, так и обоснованность надежд на быстрое развитие инновационной экономики. С этим, боюсь, тоже придётся завязывать.

Разумеется, никто не поручится, что решения по всем такого рода альтернативам будут приняты по моему — или по вашему вкусу. Но одно можно сказать наверняка: решения придётся принять внятные — и никаким двум газетам не удастся одновременно истолковать их полярным образом.

Александр Привалов