Как развивается ксенофобия

В каком возрасте маленькие дети начинают выделять "своих" и отвергать тех, кто отличается от них? Кто первым оказывается в числе "чужих"? Насколько велика роль взрослых в развитии ксенофобии?

Ксенофобия в онтогенезе высших млекопитающих (в том числе и у человека) имеет свою программу развертывания, которая до тошноты точно совпадает с прочими моментами жизни особи. Маленький детеныш человека как будто бы совсем не имеет врожденных механизмов различения "свой-чужой". Никогда и ни при каких обстоятельствах ясельно-детсадовские дети сами по себе не будут отвергать сверстника по признаку цвета кожи, волос, внешности или по умственному развитию. [...] Что касается внешних (по отношению к имманентно присущей биологической внешности) атрибутов, то дети на них настораживаются, но долго не знают, как реагировать по знаку. Тут практически все зависит от позиции взрослых и личной находчивости носителя атрибута. Вспомним Тома Сойера и его забор, и стихотворение Агнии Барто про Сережу и его очки. А скольких детей, наоборот, доводят до слез дразнилкой "очкарик"? То есть, в раннем детстве любой атрибут может вызвать и повышение, и понижение иерархического статуса. [...]

Кого же начинают первым отвергать сами дети (без какого бы то ни было участия взрослых)? Ответ может показаться странным. Очень рано (буквально на уровне первых лет жизни) дети отвергают сверстников с ранней формой шизофрении и других тяжелых прогрессирующих психиатрических заболеваний (но не с врожденным органическим слабоумием!). Более того, иногда именно реакция сверстников помогает установить этот страшный диагноз: ребенок интеллектуально еще развивается нормально и взрослые ничего особенного в нем не замечают, но дети в детском саду не хотят вставать с ним в пару на прогулке, не дают ему ручку на танцевальном занятии, отказываются с ним играть.

Увы! Здесь тоже все понятно: инаковость такого ребенка может быть опасна и вот: впервые срабатывает биологическая программа различения "свой-чужой" и дети (на всякий случай!) отвергают больного малыша, который, действительно, скорее всего, никогда не станет полноценным членом их общества.
По мере взросления в ход последовательно идут и все прочие наработки эволюции. В раннем отрочестве начинаются территориальные разборки: "Зачем ты пришел в наш двор? Получи в нос!" а когда в дело в свой черед вступает половой инстинкт, тут уж для буйного расцвета ксенофобии годится вообще все на свете, от цвета кожи до музыкальных направлений и ширины штанин.

Когда человек задумывается о создании семьи, готов иметь детей и принять за них ответственность, его позиция становится более взвешенной. Ширина штанов и количество дырок в ушах его больше "не заводит". Ему кажется, что именно теперь ему надо сосредоточиться, как следует подумать и окончательно решить, кто же для него "свой", а кто "чужой". Без этого не получится нормальной семейной жизни – ведь жену или мужа надо искать "из кого-то", да и свой круг друзей и приятелей – это не только понты и тусовки, но и деловые связи, возможность карьерного роста… [...]

Все эти биологически-онтогенетические ловушки, наверное, имеет смысл учитывать при разработке всяческих антиксенофобических программ – от школы до государства. Ведь против биологии и онтогенеза не очень-то попрешь…