Почему коррупция в России непобедима?

Уже начался август, а еще ничего не взорвалось, не утонуло и не грохнуло революцией и не ограбило дефолтом. Только умер Солженицын.

Несдержанность комментаторов смерти выбрасывает в публичную дискуссию желчь мести и слезы дешевого горя. Обсуждается все что угодно, кроме того, что имеет смысл обсуждать в связи с кончиной писателя. Нужны ли сегодня России еще Солженицыны? Нуждается ли сегодня страна в духовном лидерстве? Или эпоха великих "пророков" минула окончательно?

Между тем август 2008-го, когда исполняется сто дней нового президентства, может оказаться месяцем, который определит развитие страны на годы и десятилетия вперед. Перелом может оказаться куда серьезнее, чем исторические события августа 1991-го.

Кипит чиновничья и экспертная работа. Одно за другим ведомства выдают на- гора различного происхождения и разной грамотности документы, общий облик которых можно определить как "Большая программа - 2020" и ядро которой - МЭРТовская "Концепция долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации" - в последнем варианте была вчера 6 августа уже опубликована.

Вообще же, под шелест бумажек на столах начальников, тихими событиями дождливого августа 2008-го может состояться революция - не первая в мире, но, вероятно, первая в России, - главной движущей силой которой окажется эксперт.

Можно видеть воров и не замечать коррупции. Но только до определенного момента.

До определенного момента в России умели и воровать, и видеть воров. Недаром обыкновенный порядок дел в стране описывался не просто, а очень просто - одним словом: "воруют". Есть воры, и есть что воровать. И есть условие воровства - Россия. Она дает себя обворовывать.

Видеть коррупцию - значит уметь отличать воров от граждан, а воровство - от условий воровства. Коррупция - это имя России, отличное от условий ее ограбления. Когда хочется, чтобы у страны были граждане, а не воры, - начинают бороться с коррупцией.

Коррупция - это название состояния, когда начальство больше не хочет, чтобы вор просто сидел в тюрьме, а хочет, чтобы вор не воровал и стал гражданином. Поэтому медведевский план борьбы с коррупцией и есть национальная амнистия.

* * *

Государство создало условия, чтобы не воровали. Национальный план противодействия коррупции, опубликованный 31 августа на сайте президента Российской Федерации Дмитрия Медведева, начинается с преамбулы: "В Российской Федерации в основном сформированы и функционируют правовая и организационная основы противодействия коррупции. Серьезный антикоррупционный потенциал заложен в Концепции административной реформы в Российской Федерации в 2006 - 2010 годах и плане мероприятий по ее проведению... а также в законодательстве Российской Федерации, регулирующем вопросы государственной службы". Условия для того, чтобы не воровали есть, но результатов борьбы с коррупцией - нет. Потенция есть, а актуальности - нет. Видимо, необходимо для этого еще и нечто поверх условий. Например, воля.

Что такое государство, которое создает условия, чтобы не воровали, но не проявляет политической воли, показала совсем недавно когда-то очень дружественная России Болгария. Евросоюз попросту отказался дальше финансировать национальную борьбу с коррупцией в этой стране. Потому что все выделяемые для этого средства расходовались неэффективно. В переводе с языка евробюрократов - разворовывались.

Политико-правовая практика борьбы с коррупцией для начала требует выделения собственно такого явления и определения соответствующего понятия. В плане борьбы с коррупцией она определяется крайне общо, как "социально-юридическое явление". Сущность такого сложного явления раскрывается далее по тексту документа.

Медведев и его эксперты верят, что коррупция является "неизбежным следствием избыточного администрирования со стороны государства". Не всякого администрирования, заметим, а избыточного. Итак, коррупция имеет место там, где государства оказывается избыток. Эта избыточность проявляется не простым присутствием государства там, где его быть не должно, а некоторой избыточной практикой - а именно администрированием. То есть активным вмешательством в те дела, которые как таковые без этого вмешательства могут обойтись.

По всей видимости, речь не идет об отступлении государства, устранении социально-экономических мобилизационных плацдармов либо о сокращении государственных обязательств. Скорее, имеет смысл утверждать, что в сферах, где государственное вмешательство было ранее активным, стоит сосредоточиться на выполнении иных, более пассивных функций - арбитра, наблюдателя за исполнением правил. Государство не должно уйти (и, судя по политической риторике, порой крайне жесткой, оно в данном документе никуда и не уходит), потому что вакуум от того места, где раньше было оно, будет заполнен, например, рейдерами. И часто нужно выбирать - снимает ли с себя ответственность государство за некий сектор и отдает его на откуп бизнесу, социальная ответственность которого оставляет желать много лучшего (и получает, заметим, рост рейтинга КПРФ и митинги пенсионеров), либо оно продолжает мириться с коррупционным status quo (и получает традиционную критику из лагеря либералов).

Тезис о природе коррупции как государственном сверхадминистрировании - это тезис, далеко выходящий за рамки только лишь стратегии борьбы с коррупцией. Этот тезис - фрагмент политической философии, которой придерживается власть независимо от того, отдает она себе в этом отчет или нет. Этот тезис - отмычка к политическому образу государства, которое имеет в виду Медведев и его команда. И не только при диагностике наличного состояния российской государственности, но и того образа страны, который мы должны получить по итогам серии социально-экономических реформ, подразумеваемых программой-2020. План борьбы с коррупцией здесь, в этом документе, предоставляет понимание властью нормы государственного администрирования.

Коррупция, которой объявляет войну план Медведева, всеобъемлюща: она "серьезно затрудняет нормальное функционирование всех общественных механизмов, препятствует проведению социальных преобразований и повышению эффективности национальной экономики, вызывает в российском обществе серьезную тревогу и недоверие к государственным институтам, создает негативный имидж России на международной арене и правомерно рассматривается как одна из угроз безопасности Российской Федерации".

Но если коррупция тотальна, если - грубо - "все есть коррупция", как ее можно выделить? Каковы критерии того, что нечто является "коррупционным" или имеет "коррупционную составляющую"? Например, планом Медведева в качестве меры по профилактике коррупции подразумевается "совершенствование механизма антикоррупционной экспертизы нормативных правовых актов Российской Федерации" (I.1.б), но насколько сам документ плана борьбы с коррупцией может быть подвергнут оценке на "коррупциеносность"?

Одним из инструментов борьбы с коррупцией, наряду с формированием определенных институтов, является требование особого рода "администрирования": "...Возложение на государственных и муниципальных служащих обязанности уведомлять о ставших им известными в связи с выполнением своих должностных обязанностей случаях коррупционных или иных правонарушений, а также привлечение к дисциплинарной и иной ответственности за невыполнение данной обязанности" (I.1.б). Это требование - под страхом наказания - вменяет в обязанность умение именно видеть коррупцию. Очевидно, что мы не живем уже во времена действия 58-й статьи сталинского УК, боровшегося с укрывательством и недоносительством как политическими преступлениями, и полагать, что под страхом лагерей чиновники наперегонки побегут с доносами в антикоррупционные комиссии, по меньшей мере наивно. Скорее, речь идет о "коррупционном просвещении", которое, с одной стороны, должно дать чиновнику четкий критерий того, что именно является коррупционным, выдать ему своего рода "антикоррупционные очки": ведь мы уже всегда заранее знаем, что в любом деле "не обошлось без коррупции" - надо только уметь видеть. Идеологическая установка о всеобъемлемости коррупции оказывается презумпцией коррупционности. С другой стороны - разрушить круговую поруку чиновничества, которая является одним из важнейших условий его разложения. Коррупция не там, где воруют, а там, где об этом молчат. Или нарочито, или не нарочно. Если вы не видите коррупцию - государство вас научит это делать. Коррупция - это требование к государственнической оптике, и в этом смысле умение видеть коррупцию - это воспитание государственного чувства (см. подробнее об этом раздел III Национального плана).

Масштаб задач, первое приближение к решению которых обозначено в перечне первоочередных проектов законодательных актов Российской Федерации, которые необходимо принять в связи с Национальным планом противодействия коррупции и перечне первоочередные мер по реализации Национального плана противодействия коррупции, впечатляет. Нижеследующие тезисы, показывающие гротескно, что для современной России являет собой коррупция, должны лишь, на мой взгляд, добавить уважения к "плану Медведева".

* * *

Тезисы Pro коррупцию

Коррупция - это дешевле, удобнее и практичнее, чем институты. Она экономичнее, эффективнее и - что самое важное - куда быстрее приводит к достижению результата. Что превращает коррупцию в непревзойденное орудие управления, не сопоставимое по непосредственной эффективности даже с террором. (Коррупция инструментально напоминает армейскую дедовщину - все те же "неуставные отношения", которые функционируют как жесткая связь элементов структуры, которые по идее связаны быть не должны).

Коррупция, понимаемая как то, что возникает на стыке государства и общества, оказывается универсальным медиумом - то есть одновременно еще и тем, что опосредует публичное и частное. Вопрос только в том, что за message содержит это media? Гениальность современного Остапа Бендера заключается в непревзойденной технике интерпретации этого "месседжа", умении чтения "по погонам".

Там, где риторика договора, например между Россией и Украиной, вписывается в рамки порядков политического, почему не может существовать другого типа договора - между нарушителем и сотрудником ГИБДД? В конце концов, это тоже политика, например политика саботажа определенной "социальной группой" под названием "неверные менты". Коррупция - это политика на местах. Это наука бытового и публичного бриколажа - политика "каши из топора".

Нередки разговоры о том, что коррупция нарушает право собственности. Однако еще неизвестно, на что была бы сегодня похожа Россия, если бы не "ярые коррупционеры" из веселых 90-х с их бесконечным дележом материальных активов советских предприятий. Своими кровавыми разборками и полным пренебрежением законом они фактически не допустили приватизаторов в смокингах заграничного покроя к отечественной собственности. Не ко всей, конечно, но к изрядной части. Итак, коррупция - это еще и гарант права собственности.

Коррупция - это крайне рациональный инструмент в руках часто нерациональных бюрократов. Коррупция производит из нерациональных, нередко слабообразованных чиновников корпус рациональной бюрократии. Рациональность которой заключается хотя бы в том, что коррупция исправляет пути непосредственного интереса бюрократа, который как таковой без коррупционного вмешательства может быть весьма смутен и неясен. А сам бюрократ - ленив и туп.

Коррупция - это ясно, непосредственно понятно и очевидно. Коррупция - это дискурсивный способ репрезентации как знаний, так и желаний бюрократии. Это "настоящий" язык бюрократии и тех, кто с ней имеет дело, - народа. Коррупция превращает прослойку чиновников в аналог современного российского нобилитета - дворянства с их традиционной двуязычной культурой. Коррупция - это доблесть бюрократа. И одновременно его просвещение.

Коррупция в России - это первый европеец. Коррупция креативна, даже инновационна - она изменяет под себя действительный порядок следования дел - начиная уголовными, заканчивая теми "делами", которые принято называть на американский манер "бизнесом". "Кошмарят бизнес" не коррупционеры, "кошмарят бизнес" как раз разного рода проверяющие инстанции, которым по закону положено. Ярый коррупционер не кошмарит бизнес, он с ним "дружит". Ярый коррупционер не возьмет с бизнеса лишнего, он просто будет его лучшим другом.

(Вот Медведев. Он хочет, чтобы в стране 40-50% населения были заняты в малом и среднем бизнесе. Но для этого необходимо, чтобы снизили НДС или прекратили требовать отчета о "белых" зарплатах. Но Медведев сегодня не может снизить НДС, потому что ему не позволяет Минфин и некоторые советники-монетаристы. Поэтому Медведев пока дает сигнал "не кошмарить бизнес" - закрыть глаза на черную бухгалтерию МиСБ.

Если это и отступление, то временное. Даже не отступление, а задержка перед стартом. Прежде чем идти в атаку - запускать то, что должно было получить идеологическое имя "план Путина", а получило бюрократический лейбл "Концепция долговременного социально-экономического развития РФ до 2020 года", - нужно подготовить позиции, вырыть окопы на случай неудачи.)

Кроме прочего, коррупция - это еще и способ обойти жестокие "законы этой страны" только за счет того, что "мы все понимаем, что мы же с вами - цивилизованные люди". Потому что, если дать, по сути, копеечную взятку, можно решить вопрос по справедливости, а если настаивать на законности и, не дай бог, открытости - то можно загреметь в тюрьму. Например, лет на двадцать.

Впрочем, это уже банальность.