Голод в Украине глазами иностранных дипломатов

В 1933 году член политбюро ЦК КП(б)У Мендель Хатаевич отметил: 'Жестокая борьба ведется между крестьянами и нашей властью. Это борьба насмерть. Этот год был решающей проверкой нашей силы и прочности. Понадобился голод, чтобы показать им, кто здесь хозяин. Это стоило миллионов жизней, но колхозная система создана, мы выиграли войну'.

В этой войне среди других 'союзных республик' бывшего СССР Украина понесла наибольшие человеческие потери. Следовательно, возникли вопросы, почему произошло именно так? Случайно ли это? В поисках ответов исследователи различных стран (и не только исследователи) дискутируют до сегодняшнего дня, но уже понятно: о Голодоморе невозможно умалчивать или игнорировать в исторической цепи гуманитарных катастроф, которые пережило человечество в XX веке.

В последние годы в Украине исследователям стали доступны документы и материалы многих архивов, а среди них - Отраслевого государственного архива Службы безопасности Украины (ОГА СБУ). В частности, в 2006 году был рассекречен ряд важных архивных источников, которые касаются голода начала 1930-х годов. Работники советской спецслужбы, очевидно, того сами не желая, оказались, так сказать, достаточно хорошими историками, фиксируя в своих документах ситуацию на селе, требования власти и собственные усилия по их реализации, настроения людей и репрессивные меры относительно них, действия по блокировке 'утечки' правдивой информации о сути и масштабах Голодомора. Часть этих документов и материалов была размещена в научно- документальном издании 'Рассекреченный Голодомор 1932-1933 годов в Украине в документах ГПУ- НКВД', которое было переиздано.

Однако советская спецслужба оставила после себя еще одну чрезвычайно интересную и важную разновидность документов. Они касаются не только ситуации в УССР, а и того, как эту ситуацию фиксировали иностранные дипломатические структуры. Речь идет об информации и оценках польских, немецких, итальянских, турецких, японских дипломатов. Эти материалы по различным каналам попадали к чекистам, которые пристально следили за иностранными дипломатическими представительствами. Эти документальные свидетельства с уже имеющимися в наличии публикациями документов иностранных дипломатов о голоде начала 1930-х годов в СССР и УССР являются уникальным и важным источником для дальнейших исследований и, кажется, еще никогда не использовались учеными. Они станут важной составной будущего седьмого тома общей польско-украинской издательской серии.

ГОЛОД НАДВИГАЕТСЯ

Сталинский 'большой перелом' (т.е. ускоренная индустриализация и форсировано-принудительная коллективизация) был таким сногсшибательным изменением политики, которое не могло не вызывать недовольства и сопротивления в наиболее широких слоях общества. Это привело в появлению оппозиции и в самой большевистской партии, даже среди ее руководителей. Не удивительно, что наиболее активное сопротивление режиму начали оказывать крестьяне.

Члены иностранных представительств фиксируют все это. По оценке одного из итальянских дипломатов, которую он высказал в июле 1930 года, еще до 1928 года 'можно было считать, что правительство сможет выйти из кризиса, но нынче, в связи с последними неудачными мероприятиями по коллективизации, которые вызвали мощное сопротивление со стороны населения, видно, что Советская власть не управится с заданиями, которые стоят перед ней'.

Однако сталинский режим видел эффективное средство усмирения недовольных в терроре, в нещадном подавлении беспорядков. В докладной записке о политическом состоянии крестьянства Украины в связи с 'политикой ликвидации кулачества как класса' за период с 20 января по 12 февраля 1930 года председатель ГПУ УССР Всеволод Балицкий сообщал, что в январе состоялось 37 массовых выступлений крестьян, в которых участвовало 12 тысяч лиц, на 9 февраля 1930 года было арестовано 11 865 лиц, в ответ на политику 'раскулачивания' крестьянами было осуществлено 40 террористических актов. Балицкий даже был вынужден лично возглавить 'оперативный штаб' по борьбе с недовольством крестьян, лично руководил подавлением этих выступлений в различных регионах Украины.

В приказе ГПУ УССР ? 74 от 31 марта 1930 года Балицкий подчеркивал, что '19 марта 1930 года органами ГПУ УССР при активном участии бедноты и крестьянского актива закончена операция по выселению кулачества из районов сплошной коллективизации на Украине. Невзирая на исключительную сжатость сроков подготовки, отсутствие опыта в проведении такого рода массовой работы, а также значительную сложность самой работы, вся операция по выселению кулачества на Украине проведена вполне успешно: работа закончена своевременно, намеченная планом контрольная цифра выселения кулацких хозяйств в целом перевыполнена. . .' По состоянию на 1 июня 1930 года было 'раскулачено' 90 тысяч хозяйств, а всего за годы коллективизации - более 200 тысяч крестьянских хозяйств. Это - яркое проявление войны, которую развернула большевистская власть против крестьянства.

Наблюдая за этими драматическими событиями, работники иностранных дипломатических представительств отмечают нарастание кризисных явлений в сельском хозяйстве. Например, японские консульские сотрудники, которые в 1929 году ездили по некоторым регионам УССР, говорят о наличии 'продовольственного кризиса', о том, что, несмотря на пережитую гражданскую войну и разруху, 'материальное положение большинства не улучшается, а ухудшается'. Уже в 1928 году работники итальянского консульства, анализируя состояние крестьянства и политику власти относительно него, говорят о том, что следует ожидать голода, что сами коммунисты своими поступками 'развивают контрреволюцию'. Сотрудники турецкого консульства в 1930 году констатируют, что СССР вывозит продукты с целью получения валюты вместо того, чтобы накормить собственный народ, что правительство 'заставляет голодать свой рабочий класс и все население'. Иностранные дипломатические представительства постоянно информировали свои руководящие структуры и о тех беспорядках на почве отсутствия продовольствия, которые имели место в больших городах Украины.

Спецификой Украины было уже то, что она вместе с Северным Кавказом поставляла больше половины зерна, производимого в СССР. В 1931 году, говоря об Украине, Сталин отмечал, что 'ряд урожайных районов оказался в состоянии разорения и голода '. Однако при этом в Кремле считали, что в Украине есть огромные запасы хлеба, которые якобы скрывают от государства колхозы и крестьяне-единоличники. Вот почему власть использовала методы давления в проведении хлебозаготовок. Уже в 1931 году планы этих заготовок были уменьшены для ряда областей Урала, Средней Волги, Казахстана, и в то же время эти меры практически не коснулись Украины и Северного Кавказа.

В 1931 году Украина сдала меньше хлеба, чем в 1930-м. В Украине уже в 1931 году умерло от голода более 150 000 человек. Тем не менее 3 января 1932 года на заседании политбюро ЦК КП(б)У обсуждалась телеграмма Сталина и Молотова, которая требовала неуклонного выполнения планов хлебозаготовок. 83 украинских руководителя разъехались по Украине организовывать эту кампанию. Специальным постановлением ЦК ВКП(б) февраль 1932 года был объявлен боевым ударным месяцем окончания хлебозаготовок. В марте-апреле 1932 года в украинских селах появилось большое количество голодающих, а в городах - оставленные родителями дети. Это был очевидный знак беды. Однако это не остановило власть.

Все это видят, анализируют и отражают в своих документах иностранные дипломаты. 'Я, - пишет консул Польши в Киеве 11 мая 1932 года, - сообщаю, что с каждым днем получаю все больше сведений о голоде на Правобережье, который особенно остро чувствуется в провинции. Согласно последним сообщениям, в таких городах, как Винница и Умань, почти ежедневно можно констатировать случаи собирания с улиц людей, которые падают из-за ослабленности и истощения. Еще хуже ситуация в селе, где, согласно информации из достоверного источника, разбои и убийства вследствие голода - это ежедневное явление'.

Осведомленность иностранных дипломатов была достаточно высокой, что влияло на качество оценок ситуации в сельском хозяйстве как СССР в целом, так и в УССР. Документы и материалы дают основания утверждать, что подавляющее большинство пессимистических прогнозов сотрудников иностранных представительств относительно ухудшения социально-экономической ситуации, перерастание ее в голод, оказались точными.

АПОГЕЙ ТРАГЕДИИ

В 1932-1933 годах сталинское руководство de facto четко определило двух неприятелей. Во-первых, это крестьяне, не желающие работать в колхозах и умирать во имя модернизации. А крестьянство в СССР было превращено в объект постоянной экспроприации, в ресурс для модернизационных превращений. Во-вторых, недостаточно надежное партийно-государственное руководство Украины, проводившее в определенной мере 'гибкую' линию в 'поле напряжения' между требованиями Кремля и трагическими местными реалиями.

Сталин дает выразительный сигнал в теперь широко известном и принципиально важном письме Лазарю Кагановичу от 11 августа 1932 года. Он ставит под сомнение лояльность целой (!) партийной организации УССР, одновременно требуя выжать из Украины якобы спрятанный хлеб, несмотря на жертвы (которые можно оправдать высокими целями модернизации), а параллельно осуществить репрессивную 'чистку' общества именно от 'украинских националистов'. Сталин посылает в Украину своих верных сторонников, которые внедряли разнообразные по формам, но универсальные по роковым результатам, карательные мероприятия.

Особенно опасным для сталинского режима было то, что крестьяне стремились выехать из голодных мест. В июне 1932-го в одном из писем Кагановичу Сталин выражал недовольство тем, что 'несколько десятков тысяч украинских колхозников все еще разъезжают по всей европейской части СССР и разлагают нам колхозы своими жалобами и скулением'.

В одном из документов польской разведки в сентябре 1932 года констатировалось: 'Почти вся Украина ездит в поисках хлеба, поезда переполнены очень, чтобы попасть на поезд, в очередях нужно стоять по несколько дней'. В скором времени ситуация поменялась. С осени 1932 и зимой 1933 года действовали так называемые пищевые блокады границ Украины. Они были организованы с использованием внутренних войск и милиции. Они препятствовали выезду крестьян, а значит - и распространению информации о голоде. При этом был невозможен и продуктовый 'реверс', то бишь частным лицам не позволялось ввозить без разрешения государства продукты из России и Белоруссии в Украину (объемы этого ввоза ограничивались специальным решением).

22 января 1933 года Сталин и Молотов разослали директиву партийным и государственным органам, в которой подчеркивалось, что миграционные процессы, начавшиеся вследствие голода среди крестьян, организованы 'врагами Советской власти, эсерами и агентами Польши с целью агитации 'через крестьян' в северных районах СССР против колхозов и вообще против Советской власти'. В связи с этим органам власти и ГПУ УСРР и Северного Кавказа приказывалось не допускать массового выезда крестьян в другие районы. Соответствующие указания были даны транспортным отделам ВГПУ СССР. Режим превратил Украину в своего рода голодное гетто. Это не было сделано ни с одной тогдашней республикой СССР.

'Ситуация в Украине ухудшается изо дня в день, голод каждый раз во все более грубой и сильной форме заглядывает людям в глаза. . .', - констатируют польские дипломаты в феврале 1933 года. 12 марта 1933 года Киевский областной отдел ГПУ информирует главу ГПУ УСРР о тяжелом продовольственном положении в Киеве, в частности, указывая на то, что в городе в январе было подобрано 400 трупов, в феврале - 518, за восемь дней марта - 248. Кроме того, чекисты констатируют: ежедневно в городе подбрасывают 100 и даже больше детей.

В другом документе, подготовленном польскими дипломатами в марте 1933 года, отмечаются массовые увольнения служащих и рабочих в Киеве: 'У всех уволенных без исключения отбирают карточки для хлеба. Потеря работы приведет в дальнейшем к необходимости оставить город в связи с вводимой системой паспортов. Параллельно с нарастающим числом безработных увеличивается число краж и ограблений. Во многих случаях уволенным рабочим и должностным лицам предлагается выезд в деревню. Но из-за царящего там голода и недовольства городского населения безработные любой ценой пытаются остаться в городе'. Во время частного разговора один из руководителей Киевской области признается, что запасы необходимых семян не достигают даже 60% от необходимого, а 'поэтому, несмотря на официальное объявление свободной торговли зерновыми, впоследствии происходят постоянные обыски и реквизиции хлеба, а на железных дорогах действует запрет на перевозку зерновых для затруднения переезда крестьянам'.

А не создавали ли украинские крестьяне себе иллюзию, что в России ситуация лучше? Похоже, нет. Вот что, например, зафиксировал в своем отчете польский генконсул, осуществивший в мае 1933 года поездку из Харькова в Москву: 'Во всем путешествии больше всего меня поразила разница сел и полей Украины по сравнению с соседней ЦЧО (Центральная черноземная область) и даже неурожайными окраинами Москвы. Украинские села находятся в значительном упадке, веет от них пустотой, запустением и нуждой, хаты наполовину развалившиеся, часто с сорванными кровлями, нигде не видно новых усадеб, дети и старики похожи на скелеты, нигде не видно живого инвентаря. . . Когда я непосредственно потом оказался в ЦЧО (в первую очередь в районах Курска и Орла), у меня было впечатление, что приехал из Страны советов в Западную Европу. Значительно больше там обработанных и засеянных полей, села чистые, приличнее, хаты обновляются, и среди людей видно относительно лучшее состояние, виден скота, который пасется. . .'

А вот мнение японского консула в Одессе, путешествовавшего в июне 1932 года по разным регионам СССР. Он констатировал, что 'украинские крестьяне производят в сравнении с крестьянами других республик жалкое впечатление и своей ободранной одеждой, и схожестью с мощами, и просьбой о милостыне: даже на больших станциях крестьяне, их жены и дети протягивают руки за пожертвованием и просят хлеба. . .'

Интересно то, что иностранные дипломаты уже в 1933 году стремятся выяснить технологию Голодомора. Это принципиально важный вопрос. Некоторые из современных западных исследователей корят своих украинских коллег за то, что, мол, они игнорируют тот факт, что украинцы также участвовали в сборе зерна. Кое-кто пишет даже, что 'советское руководство частично зависело от сотен тысяч украинцев, занимавших государственные посты самых разных уровней'.

Украинцы были в управленческих структурах. Однако ни один серьезный исследователь не осмелится писать о 'сотнях тысяч украинцев', которые якобы могли влиять на какие-то управленческие решения в условиях сталинской диктатуры. Их просто не могло быть. В связи с этим более точную оценку находим в сообщении вице-консула Польши в Киеве Петра Курницкого от 18 ноября 1933 года. Считая, что тайна успехов большевиков заключается в том, что 'совершенно не считались со средствами и не считали жертвы', Курницкий утверждает: 'Реализация этого всего произошла путем вбрасывания огромных свежих кадров коммунистов, которых, прежде всего, ничего не связывает со здешним населением, или трансформированных теоретическими выводами до такой степени, что они стали почти фанатиками, исполняющими любые приказы, закрыв глаза на все последствия, которые отразятся на населении'.

По некоторыми сведениям, в 1933 году в Киеве от голода умерло более 54 000 людей. В тот же год в одном из своих докладов немецкое консульство в Одессе констатирует: 'Ужасы прошлогодней весны пережиты и в основном забыты. Коммунистические правители не дают крестьянам долго помнить свои несчастья, а достигается это тем, что в очередь за одним несчастьем они готовят уже другие и поневоле старые ужасы забываются'.

ОТГОЛОСОК ГОЛОДОМОРА

Руководство СССР занималось тем, что можно назвать ложью на экспорт. Еще 14 января 1933 года, отвечая на многочисленные запросы из-за границы, нарком иностранных дел СССР Максим Литвинов сделал специальное заявление о том, что никакого голода в Советском Союзе нет, что все это - выдумки. На международной арене украинцы делали попытки донести миру правду о реальной ситуации.

Например, представитель правительства Украинской Народной Республики в эмиграции Александр Шульгин обратился к Хлебной комиссии, созданной Лондонской экономической конференцией. Он писал: 'В то время как комитет советников должен установить количество зерна, которое СССР вывезет за границу, мы просим вас во имя гуманности возражать против любого вывоза съедобных продуктов и особенно хлеба из СССР. Этот хлеб по праву принадлежит тем, кто его сеял и кто сейчас умирает от голода, - крестьянам Украины и Кубани. Со своей стороны мы решительно протестуем против такого вывоза, который мы не можем квалифицировать иначе, как преступный'.

Как известно, послав в Украину еще в конце 1932 года, а в январе 1933 года официально утвердив в качестве второго секретаря ЦК КП(б)В Павла Постышева, Сталин именно ему поручил ликвидировать то, что эвфемистически называли 'хозяйственными трудностями' и 'прорывом в сельском хозяйстве' УСРР. Постышев, который до начала 1937 года фактически руководил Украиной (при наличии слабого лидера ЦК КП(б)У Станислава Косиора), обвинил в организации голода самих украинцев, то есть 'украинских националистов' и 'петлюровцев'. Постышев и его 'команда' (люди из его окружения, а также партийные работники, приехавшие из России для кадрового 'укрепления') осуществляли линию по выкачиванию зерна и параллельно занимались 'чисткой' самой партии и всех общественных сфер.

В эту работу включилось ГПУ УССР во главе с Всеволодод Балицким. Еще осенью 1932 года началась 'массовая операция по нанесению оперативного удара по классовому врагу', а также с целью выявления 'контрреволюционных центров, организовывающих саботаж и срыв хлебозаготовок и других хозяйственно-политических мероприятий'. Теперь чекисты резко увеличили масштабы своих действий.

Была раскрыта 'контрреволюционная организация' в сельском хозяйстве УССР, в которую зачислили специалистов-аграрников и которую вскоре 'связали' с аналогичными организациями в Москве, Ростове и Минске. В Москве арестованных украинских специалистов приписали еще и к какой- то всесоюзной организации, которая, как сообщалось официально, имела цель 'подорвать сельское хозяйство и вызывать голод в стране'. Аресты в регионах имели массовый характер, а 35 членам этой мифической организации во главе с бывшим заместителем наркомзема СССР украинцем Федором Конаром Коллегия ОГПУ СССР 11 марта 1933 года вынесла смертный приговор. Только в ноябре 1932 - январе 1933 года ГПУ УССР ликвидировало 1208 'контрреволюционных' колхозных групп. В 1933 году из 24 191 колхозов было 'вычищено' около 200 000 лиц. Проверки охватили совхозы, систему Заготзерна, систему потребительской кооперации. К этому стоит добавить, что в самой КП(б)У была объявлена 'чистка'. Возник достаточно значительный контингент лиц, на которых можно было полностью списать организацию голода.

Пока власть искала виновных, последствия голода давали о себе знать. И они были достаточно ощутимыми не только в сельской местности, но и в городах. В июле 1933 года сотрудница польского консульства в Харькове указывает, что масштабы эпидемии летом не уменьшились, а увеличились, охватывая чем дальше, тем более широкие слои населения, 'смертность растет с каждым днем. На улицах очень много попрошаек, в последнее время чаще видно малых детей'. В том самом июле 1933 года итальянский консул в Харькове говорит: 'Некоторые врачи подтвердили мне, что по селам смертность часто достигает 80 процентов и никогда не ниже 50 процентов. Больше всего пострадали Киевская, Полтавская, Сумская области, где уже можно говорить о безлюдье'.

2 ноября 1933 года немецкий консул в Киеве подчеркивает: 'В последние недели в Киеве снова очень распространилась эпидемия сыпного тифа. Ежедневно в больницы города доставляют около 11 лиц. К этому числу принадлежат только жители Киева. Вместе с неместными личностями - выходцами из сел - численность госпитализированных является значительно выше и достигает около 200 лиц'.

В 1934 году в своем выступлении на ХVII съезде ВКП(б) Сталин заявил о росте численности населения СССР в 1933 году. После этого даже в секретной документации исчезли упоминания о голоде. Таким образом, виновные за голод были названы властью, а тема голода стала табу. Вот как это прокомментировали работники Посольства Германии в информации относительно продовольственного положения в Советском Союзе: 'Правительство победило, крестьянин поставлен на колени'.

Но не исчез, как свидетельствуют недавно найденные документы, сам голод. В апреле 1934 года заместитель торгового советника Посольства Польши в Москве Ян Лагода осуществил путешествие по УССР, посетив Киев, Коростень, Житомир, Бердичев, Козятин, Умань. 'Я убедился, - писал он в отчете о путешествии, - что в посещаемых мной областях сельское население голодает. Явно голодных людей встречается очень много, на железнодорожных станциях очень много брошенных детей, которые питаются, как только могут. . . В результате наблюдений я могу сказать, что голод в Правобережной Украине существует как явление очень распространенное. . . На этом фоне развилась эпидемия злокачественного гриппа, который, аналогично как в 1918 году на Западе, исключительно опасный. От гриппа умирает очень много людей. Явления прошлогоднего голода еще не стерлись из памяти людей, в вагонах говорят исключительно о голоде'.

Вместо этого власть начала делать все, чтобы стереть из памяти произошедшую трагедию. Делалось это разными способами, в том числе и методами запугивания с целью заставить людей не говорить о голоде. Польский вице-консул в Киеве Пйотр Курницкий в октябре 1933 года, настаивая на том, что 'вести о возможном голоде совсем не преувеличены', отмечает 'конкретные стремления власти к созданию и упрочению патриотизма и государственных амбиций'. По наблюдениям вице-консула, 'когда нынче разговариваешь с теми врачами, которые еще год назад охотно пользовались каждым случаем, чтобы съесть завтрак или обед в Консульстве, радо сетуя на всяческие недостатки, сегодня наблюдаешь полное изменение их отношения: пытаются блефовать, что все прекрасно, даже лучше, чем где-нибудь. . .'

В ноябре 1936 года немецкие дипломаты подготовили информацию о том, как советская пропаганда противодействует распространению правды о трагических событиях 1932-1933 лет, пытается в очередной раз опровергнуть сам факт голода. С этой целью, в частности, был создан фильм 'Урожай'. Этот фильм, указывалось в информации, 'в тысячах экземпляров высылается за границу. Он демонстрируется везде, где правда о голодной катастрофе 1932-1933 гг. и последующего времени стала достоянием гласности'. В фильме была показана местность в низовье Днепра, где свирепствовал голод, а нынче вроде бы богатый колхоз, где работают счастливые крестьяне, которые прекрасно питаются. 'Пропаганде, имеющейся в этом фильме, - подчеркивалось в информации, - нужно противопоставить то, что в показанном колхозе хитро подобраны одиночные случаи, что большинство коллективов далеко не достигает рентабельности старых индивидуальных хозяйств, что принудительная коллективизация достигнута была лишь тем, ч то миллионы сельских жителей выгонялись из своих домов и высылались в принудительные трудовые лагеря, и, в первую очередь, фактом голодной катастрофы 1932-1933 гг. и последующего времени. Эти катастрофы, демонстрирующие не только неспособность советского правительства справиться с проблемой обеспечения народа, но и исключительное дьявольское желание уничтожить определенные слои населения ('организованный голод'), являются историческими фактами, подробности которых сегодня объяснены данными надежных свидетелей. . . Кроме того, необходимо подчеркнуть, что при таком состоянии советского пищевого хозяйства можно рассчитывать на повторный голод'.

. . .Работа над очередным томом общей польско-украинской издательской серии еще раз убеждает в необходимости дальнейших исследований истории Голодомора, его специфических черт в том или ином регионе бывшего СССР и соответственно УССР. Такие исследования, базирующиеся на осмыслении ранее неизвестного документального и фактического материала, на преодолении устарелых историографических и мировоззренческих стереотипов, актуальны не только с точки зрения анализа тоталитарной ретроспективы. Это также важно для понимания реальной природы сталинский системы, все еще, к сожалению, обвитой различного рода мифами и пропагандистскими стереотипами.

Значительную роль в описании реальной ситуации во время Голодомора могут и должны играть документы и материалы, подготовленные в свое время иностранными дипломатами в Украине. И хотя большая часть этих документов и материалов в 1930 годы не была предана огласке руководством соответствующих стран учитывая определенные конъюнктурные мотивы (например, Италия покупала в СССР горючее и не считала нужным 'ссориться' с Кремлем), хотя иногда упомянутые источники содержат некоторые неточности, они являются ценными и важными. Надеюсь, в ноябре нынешнего года мы, участники общей польско-украинской рабочей группы, сможем убедить в этом читателей. Ведь именно тогда должна состояться презентация уже упомянутого мной седьмого тома нашей издательской серии.