Евросоюз или Евромонархия?

С 1 июля Франция принимает на себя председательство в Европейском совете. Французский президент Николя Саркози, таким образом, на полгода становится своего рода «президентом Европы». Однако на деле он давно уже чувствует и ведет себя как «король Евросоюза». В нынешней ситуации, когда ЕС столкнулся лицом к лицу с очередным конституционным кризисом, европейские политики всерьез опасаются, что бурная энергия и самоуверенное поведение «французского кузнечика» могут оказаться вовсе не так уж полезны для Европы, которой требуются, скорее, осторожность и дипломатичность.

Маленькая Словения, новичок ЕС, в течение полугода храбро играла роль «европейского модератора», председательствуя в Евросовете и ведя европейский корабль сквозь бури и грозы, обрушивавшиеся на него с достойным лучшего применения постоянством: мировой финансовый кризис, обвальное подорожание энергоносителей и, наконец, ирландский референдум, поставивший под сомнение принятие столь необходимого ЕС Лиссабонского договора.

С 1 июля обязанности «европрезидента» принимает на себя большая и сильная Франция. Впрочем, ее лидер Николя Саркози уже давно «размахивает скипетром»: энергичный французский президент делал все, чтобы со стороны казалось – Франция правит Европой. Его честолюбие и поведение, прозванное в Европе «ментальностью Vive-la-France», его привычка, не моргнув глазом, приписывать себе чужие успехи до сих пор вызывали насмешки и некоторое раздражение окружающих. И даже породили новое прозвище — «О-ля-ля Николя». Теперь, однако, Саркози предстоит доказать, что он в состоянии самостоятельно добиться успехов в европейской политике, а не хвалить себя за то, что делают другие. Но в то, что ему это удастся, верят немногие.

Лидер либеральной фракции Европарламента, британский евродепутат Грэхем Уотсон полагает смешной ситуацию, в которой Саркози вынужден будет собирать осколки Лиссабонского договора, проваленного ирландским референдумом: «Это ведь скучная, кропотливая и утомительная работа — не для такой яркой личности, как Николя Саркози, — заявил он. — Может так получиться, что в течение будущего полугодия в этом направлении вообще не обозначится никакого продвижения, не говоря уже об исторических прорывах, которые можно было бы записать на свой счет». Впрочем, Уотсон все же не спешит списывать Саркози со счетов, как руководителя: «Президент Франции – весьма изобретательный человек, — подчеркнул лидер европейских либералов. — Он встает по утрам с тремя десятками новых идей в голове. Может быть, одна из них и окажется полезной в нынешней ситуации».

Собственно, до недавних пор Николя Саркози надеялся, что успех его председательству в Евросовете принесут как раз новые, революционные идеи – в преддверии 1 июля он успел их высказать великое множество.

Однако ситуация диктует свои правила: «ирландский кризис» требует для разрешения такта и терпения – качеств, которыми французский президент до сих пор не отличался. На последнем саммите ЕС он лишь добавил замешательства в головы обескураженных результатами референдума в Ирландии европейцев, заявив, что без Лиссабонского договора не будет больше никаких новых членов Евросоюза – лодка, мол, переполнена.

Особенно больно это заявление ударило по хорватам, надеявшимся вступить в ЕС в 2009 году, и по австрийцам, лоббирующим это вступление. Остальные страны опасаются, что в течении следующих шести месяцев Саркози может попытаться сыграть не в «президента ЕС», а в «короля Европы», принимая рискованные единоличные решения от имени всех стран-членов Евросоюза – в особенности на международной арене, так, как он сделал это недавно, скоропостижно подружившись с ливийским диктатором Муммаром аль-Каддафи и пообещав ему построить ядерный реактор.

Впрочем, не все считают, что Саркози может наломать дров. Тот же Грэхем Уотсон полагает: «В конце концов, французский дипломатический корпус десятилетиями считается одним из самых опытных и изворотливых в Европе. Такая дипломатия может вести за собой».

Что касается внутренней политики ЕС, многие с нетерпением ожидают возможности увидеть, как Саркози поведет себя в качестве модератора европейской дискуссии. До сих пор он был более склонен говорить, а не слушать. Теперь же его обязанностью становится управление «европейским хором». Как раз в данный момент европейские лидеры ввязались в сложную дискуссию — в первую очередь, по двум проблемам: реформе аграрных дотаций и распределению обязанностей в защите климата. В обоих случаях французский президент неоднократно выступал в качестве яростного спорщика – теперь же ему придется управлять дискуссией и заботиться о том, чтобы все оппоненты оказались услышаны. Все – а не только те, кто говорит по-французски. Надо отдать должное, порой у него это получается: к примеру, в споре о допустимом уровне автомобильных выхлопов, где Германия и Франция выступали до сих пор упорными оппонентами, был найден удовлетворивший обе стороны компромисс (который, впрочем, должен быть реализован именно во время председательства Франции в Евросовете). Возможно, подобный успех ожидает Николя Саркози и в гораздо более остром споре о будущем ЕС. Сам он, по крайней мере, настроен оптимистично, о чем и заявляет: «Я вижу роль французского председательства в том, чтобы собрать вместе и помирить семью, состоящую из 27 членов».

Европе в данный момент очень не помешал бы сильный лидер. И ей совсем не нужен монарх.