Владимир Квачков: Ненависть к Чубайсу – здоровое чувство

На модерации Отложенный «Личный враг» Анатолия Чубайса Владимир Квачков, обвиняемый в покушении на главу РАО ЕЭС, хочет вернуться на госслужбу в Генштаб. Квачков собирается продолжить работу в двух направлениях: он изучает теорию спецопераций и является одним из разработчиков реформы российской армии. Об этом в интервью «Новому Региону» заявил сам Владимир Квачков, с которого накануне суд снял все обвинения, освободив из-под стражи.

В беседе с корреспондентом «Нового Региона» Квачков отметил, что «ненависть к Чубайсу – «здоровое чувство», и если бы в военное время Чубайс попал под трибунал – его бы повесили без разговоров. Все подробности – в интервью «НР».

«Новый Регион»: Что стало решающим фактором вашего освобождения?

Владимир Квачков: Присяжные просто не поверили доказательствам обвинения, которые представила им прокуратура. Любой нормальный человек, который бы их увидел, понял бы, что они сфальсифицированы. В результате судье не удалось принудить присяжных вынести мне обвинительный приговор. Они поступили как нормальные, честные люди. Понятно, что если бы в качестве присяжных выступали Анатолий Чубайс и Роман Абрамович, я бы еще долго сидел в тюрьме. Но остальные 142 миллиона россиян меня бы точно оправдали.

«НР»: Сторона обвинения собирается подавать апелляцию. Как, по вашему мнению, будут развиваться события?

В.К.: У нас перед глазами есть несколько примеров Эдуарда Ульмана и Сергея Аракчеева, которых присяжным приходилось оправдывать несколько раз. Но вот решится ли власть повторить подобное со мной, я не знаю. Во всяком случае, я прятаться не собираюсь.

«НР»: Вы не считаете, что причиной вашего освобождения стала намечающаяся оттепель в российской политике? Накануне Медведев намекнул о возможности выйти на свободу Ходорковскому, и буквально через день освобождают вас?

В.К.: Возможно, что мое освобождение стало результатом оттепели. И, может быть, заслуга Медведева в том, что административный аппарат в суде в отношении меня не был включен на полную катушку. Но подробностей я не знаю. Кроме того, коллегия присяжных отстаивала нас вчера до победного конца. Если бы не отстояла, я бы с вами не разговаривал.

«НР»: Верите ли вы, что после вас на свободу выйдет заключенный Михаил Ходорковский?

В.К.: Не знаю, мне трудно судить об этом по словам Дмитрия Медведева. Ходорковский, безусловно, виновен, как человек, который участвовал в разделе народной собственности. Хотя он оказался умнее других и вскоре понял, что так жить нельзя. Но все же его действия привели в тупик. Первые шаги Дмитрия Медведева на посту президента мне оценивать трудно, они пришлись на три месяца моей судебной практики. Но он пытается смягчить все омерзительное, что было в период правления Владимира Путина.

Так, кстати, должен поступать любой новый правитель. Тем же самым занимался и Путин, когда стал президентом, – он пытался исправить то, что наворотил Борис Ельцин.

«НР»: После освобождения у вас изменилось отношение к Анатолию Чубайсу? Он до сих пор считает вас виновным в попытке покушения на себя.

В.К.: Ненависть к Чубайсу здоровое чувство, присущее всему российскому народу, к которому я отношу и себя. Он мне омерзителен. Это карикатурная фигура, громоотвод для народного гнева. Мальчик для битья.

«НР»: То есть Чубайс прав, когда говорит, что вы до сих пор желаете ему смерти?

В.К.: Глупости какие! Но я ему еще в суде сказал, прямо в лицо, что я желаю, чтобы он попал под суд. А если это произойдет, трибунал его точно повесит.

«НР»: Чем теперь собираетесь заниматься на свободе?

В.К.: Я намерен вернуться на работу в Генштаб Минобороны РФ. Там я был ведущим сотрудником и не был уволен. Все это время я не служил из-за вынужденного прогула. На работе собираюсь разрабатывать теорию спецопераций, чем я занимался раньше. Кроме того, российская армия давно нуждается в реформе. За последние 15 лет она была просто убита этими писцами. А я военный человек, специалист в своем деле.

«НР»: А как же политическая деятельность?

В.К.: Знаете, есть такая поговорка: «Если не хочешь заниматься политикой, политика сама тобой займется». Поэтому сегодня я вынужден идти в политику. Мне нужно донести до людей информацию, рассказать, что творится в правоохранительной системе России. Но единственная партия, куда бы я мог вступить, это Национально-державная партия Бориса Миронова, а она запрещена. КПРФ – оппортунистическая беспринципная партия. Вступать туда я не буду. Партии в России уже не нужны, необходимо отказаться от подобной системы. Сейчас нужна сословно-трудовая система. А деление общества на партии было востребовано лет 200 назад. Сейчас настали другие времена.

«НР»: Я так понимаю, что у вас есть конкретные планы по преобразованию системы?

В.К.: Правоохранительную систему в рамках нынешнего государства поменять нельзя. Подобная ситуация с коррупцией – начало агонии правового государства под названием Российская Федерация. Русские не могут жить в правовой стране. Немцы, могут, англичане могут, а русские нет. Мы можем жить только в нравственном государстве, где все по правде. Но в нынешней ситуации это не возможно.

«НР»: Вы президентом страны не хотите стать, чтобы все исправить?

В.К.: Нет, поскольку мне уже пришлось участвовать в выборах в депутаты Госдумы Федерального Собрания РФ в 2005 году. Тогда я хорошо понял, что современная избирательная система не отражает истинного мнения народа, и отражать уже никогда не будет.