Пристрастие россиян к спиртному делает беднее даже убежденных трезвенников

В 2006 г. без всяких нацпроектов власть добилась снижения смертности среди взрослых мужчин на 137 000 человек. Успеха не заметили. Ленты информагентств были полны душераздирающих заголовков вроде «В Калининграде запасов водки хватит максимум на месяц». Новая система учета алкогольной продукции — ЕГАИС — оказалась неработоспособной, и товар не мог поступать в торговлю. Сейчас мы можем наконец оценить последствия той катастрофы: столь резкого спада смертности постсоветская Россия еще не знала.

13 млн человек может составить дефицит работников в России в 2015 г.

5% ВВП могут составлять ежегодные потери экономики от алкоголизма.

Благодаря халатности чиновников мы стали свидетелями уникального эксперимента. Фактически в России на некоторое время был введен мягкий вариант сухого закона, когда потребление крепких спиртных напитков оказалось искусственно ограничено. «Производство спирта снизилось в 2006 г. на четверть и с тех пор так и не восстановилось до уровня 2005 г., — говорит старший исследователь Института цивилизационных и региональных исследований РАН Дарья Халтурина. — В том же году зафиксировано небывалое снижение смертности, которое может быть только прямым следствием сокращения потребления крепких спиртных напитков». Производители отчасти компенсировали падение за счет импорта спирта, но все равно в 2006 и 2007 гг., по данным компании «Бизнес Аналитика», было продано примерно на 10% меньше крепкого алкоголя, чем в 2005 г. В результате улучшилась демографическая ситуация. А заодно и экономическая.

КУЛЬТУРА ПИТИЯ

Согласно официальной статистике, от отравления алкоголем в нашей стране умирает ежегодно 20 000-30 000 человек трудоспособного возраста. То есть потери от этого примерно такие же, как от дорожно-транспортных происшествий. Кстати, виновники ДТП очень часто тоже бывают нетрезвыми. Как и люди, совершающие убийства и самоубийства, а также жертвы насилия. А еще алкоголь вызывает и усугубляет болезни, становится причиной несчастных случаев. «Если взять смерти от несчастных случаев, самоубийств и насилия, то, даже если руководствоваться только официальными данными судмедэкспертизы, в среднем за последние годы в крови 64% погибших от этих причин мужчин и 50% женщин обнаружен алкоголь», — говорит руководитель отдела информатики и системных исследований Московского НИИ психиатрии Александр Немцов.

Полномасштабного общероссийского исследования, которое показало бы, сколько на самом деле человек гибнет именно из-за алкоголя, не проводилось. В заключениях о смерти далеко не всегда записывают, что в крови человека было повышенное содержание алкоголя. А выявить связь между обострением хронической болезни и злоупотреблением спиртным почти невозможно. Однако проводятся локальные исследования. Самое, пожалуй, подробное из них было в прошлом году завершено английскими учеными из Лондонской школы гигиены и тропической медицины. В течение двух лет они подбирали статистику по 1750 смертям в Ижевске (этот город был выбран как типичный для России с точки зрения показателей заболеваемости и смертности). Исследование включало не только выяснение непосредственных причин смерти, но и интервью с родственниками умерших, выявление их привычек, сбор информации по злоупотреблению алкоголем и течению болезней. В результате к умершим от алкоголя относили не только тех, кто скончался от отравления или пьяным разбился, но и тех, чьи родственники или истории болезни свидетельствовали о значительном злоупотреблении алкоголем, или тех, кто погиб от рук нетрезвого убийцы или сам был пьян, когда лишился жизни из-за тех или иных травм. По словам Дэвида Леона, возглавлявшего команду исследователей, результаты превзошли самые худшие их ожидания: 43% мужчин, умерших в возрасте 20-55 лет, — в той или иной степени жертвы пьянства.

Другие, менее масштабные исследования давали более скромные результаты: например, в Курске 29% трудоспособных мужчин гибнут от алкоголя. Но даже этот уровень огромен. Именно он может объяснить удивительную ситуацию, складывающуюся с мужской смертностью. По сравнению с концом XIX в., казалось бы, мы достигли большого прогресса: средняя продолжительность жизни выросла двукратно. Но при ближайшем рассмотрении становится ясно, что успехи достигнуты исключительно благодаря победе над младенческой смертностью. В 1897 г. примерно 40% детей не доживали до четырехлетнего возраста, а сейчас доживают почти все. А вот мужчин в возрасте 30-60 лет ежегодно умирает столько же, сколько в 1897 г., или даже чуть больше. Женщин сегодня умирает гораздо меньше в любом возрасте, а вот для трудоспособных российских мужчин как будто и не было ста с лишним лет развития медицины и роста благосостояния.

УТОПИТЬ ВВП

Одним из главных тормозов экономического развития России на ближайшие годы и десятилетия в одобренной правительством концепции развития до 2020 г. названы нынешние демографические тенденции. Сейчас достигнута максимальная доля трудоспособных граждан по отношению к населению в целом. Дальше тех, кто работает, будет все меньше и меньше. Нагрузка на них по производительности и обеспечению старых, малых и больных будет только возрастать. В 2009 г. спрос на рынке труда впервые превысит быстро сокращающееся предложение, а к 2015 г., если ничего не изменится, дефицит кадров составит 13 млн человек, что не даст экономике свободно развиваться. «Главная, пожалуй, причина быстрого сокращения трудоспособного населения России — это аномально высокая смертность от неэпидемических заболеваний и травм (то есть несчастных случаев, самоубийств, насилия. — ), которая в значительной степени вызвана употреблением крепких спиртных напитков», — говорит ведущий эксперт по здравоохранению европейского и центральноазиатского отделения Всемирного банка (ВБ) Патрицио Маркес.

Специалисты Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) периодически подсчитывают, какой урон наносят разным странам неэпидемические заболевания из-за того, что работники умирают или теряют трудоспособность.

В 2005 г. для России потери составили больше $11 млрд. При сохранении текущих тенденций, предупреждает ВОЗ, уже к 2015 г. потери составят $66,4 млрд. Для сравнения: в Великобритании в 2005 г. потери составили лишь $1,6 млрд, а к 2015 г. будут на уровне $6,4 млрд, то есть на порядок меньше, чем в России. Эти цифры лишь нижняя оценка прямого единовременного вреда от потери работоспособности сотрудника, без учета накопленного эффекта и упущенной выгоды. ВБ на основе данных ВОЗ решил оценить, сколько Россия всего теряет от сверхсмертности своего населения.

«Нас интересовало, чего сможет добиться Россия, если ей удастся победить сверхсмертность», — рассказывает Маркес. Поэтому в ВБ рассматривали два основных варианта развития событий: сохранение текущих тенденций и заметное улучшение ситуации. В последнем случае предполагалось, что к 2025 г. уровень смертности от неинфекционных заболеваний и травм в России сравняется с нынешним показателем Евросоюза, то есть сократится почти троекратно. Тогда мы могли бы рассчитывать на 75-процентный рост ВВП на душу населения в реальном выражении к 2025 г. А если все останется по-прежнему, ВБ пророчит России лишь 40% увеличения ВВП на душу населения. Для промежутка в 20 лет такой рост скорее стагнация. ВВП России при пессимистичном варианте окажется на 30% ниже, чем при оптимистичном. Если пользоваться оценками номинального ВВП России, которые дают правительственные эксперты и РАН, это означает потерю примерно $1,7 трлн только в 2025 г. «Если отталкиваться от результатов локальных исследований, то грубо можно оценить вклад алкоголя в повышенную смертность от неинфекционных заболеваний и травм как примерно 50%», — говорит Халтурина. Оставшиеся 50% — это неважное медицинское обслуживание и экология, халатность и преступность. Это значит, что если Россия снизит уровень алкоголизма до европейского уровня, то в 2025 г. ее ВВП будет примерно на 15%, или на $850 млрд, выше, чем если все останется по-прежнему.

ЗА СЕБЯ И ТОГО ПАРНЯ

Оценки ВБ можно считать еще умеренными. Исследователи из Лондонской школы гигиены и ВОЗ по заказу общественного совета при Центральном федеральном округе рассчитали экономические потери, основываясь на локальных исследованиях, таких как в Ижевске и Курске. Подсчет велся по разным методикам, некоторые из которых учитывали накопленный эффект и косвенное влияние алкоголизма на разные сферы деятельности, а другие лишь оценивали прямые последствия. По самой консервативной методике потери от злоупотребления алкоголем оцениваются в 2% ВВП в год. Это значит, что к 2025 г. потери составят более 40% ВВП против 20% по оценкам ВБ.

Но консервативные методики не могут учитывать все, ведь они нацелены на расчет потерь от недостатка рабочей силы. А многие алкоголики — безработные. «Часто говорят, что алкоголики-безработные не дополняют собой рабочую силу, а потому их потеря не является потерей для экономики, но это не так», — уверен Марк Сухра из ВОЗ. В России несколько миллионов детей оставлены без попечения родителей, которые либо умерли, либо лишены родительских прав. Чаще всего такое случается именно с родителями-алкоголиками. Их дети ложатся бременем на государство, на налогоплательщиков. Так же как и их родители, лишенные поддержки детей. К тому же безработные — это упущенная выгода для экономики, которая вот-вот начнет страдать от недостатка рабочей силы во всех отраслях. По наиболее смелой методике расчетов, примененной английскими исследователями, потери от алкоголизма могут составлять до 5% ВВП в год. «Люди с высшим образованием, в среде которых алкоголизм не так страшен, часто думают, что их это не касается, — говорит Халтурина. — Но среди менее образованных слоев населения идет настоящий мор, последствия которого распространяются на всех». Даже если вы успешный и умеренно пьющий представитель среднего класса, которому посчастливилось ни разу не столкнуться с нетрезвыми преступниками или водителями, вы все равно страдаете от алкоголизма, просто потому что страна в целом оказывается беднее.

Можно ли в принципе укротить алкоголизм и какой вообще толк от всех этих расчетов, если в России всегда много пили? Достаточно посмотреть на показатели смертности взрослых мужчин в XIX в. и сейчас, чтобы понять: так, как сейчас, обычно все же не пили. Можно и не заглядывать так далеко в прошлое. В 1970-х гг., еще до всех антиалкогольных кампаний, спирта потребляли в 1,5 раза меньше, чем сейчас, и смертность среди мужчин трудоспособного возраста была в 1,5 раза ниже. Значит, то, что сейчас происходит, ненормально. Хотя и случается иногда со странами, которые переживают трудный переходный период, имея при этом давние традиции потребления крепких спиртных напитков. Так было, например, в Польше, где сразу после крушения коммунизма в конце 1980-х резко выросло потребление крепкого алкоголя и сократилась продолжительность жизни мужчин. Эта тенденция была преодолена довольно быстро, без всякой нагрузки на бюджет и без ломания страны через колено ради борьбы за здоровый образ жизни. Просто правительство сделало все, чтобы сократить предложение водки и сделать ее дороже пива (в пересчете на чистый алкоголь).

Опасная интоксикация организма наступает после потребления дозы спиртного, эквивалентной 200 мл водки, 1 л вина или 2 л пива. Выпить 200 мл водки можно очень быстро (что обычно и происходит). А 2 л пива или коктейля сравнимой с пивом крепости требуют некоторого времени на употребление. Поэтому, потребляя слабоалкогольные напитки, люди пьют либо меньше, либо дольше, подвергая свой организм меньшему стрессу. Этот простейший принцип позволил полякам за какие-то 10 лет увеличить среднюю продолжительность жизни на пять лет без громких антиалкогольных кампаний. Это одна из причин, по которой поляки сейчас живут не только дольше, но и богаче нас.

Александр Кияткин