Многим Москва обязана Петербургу. В том числе и моде на дачную жизнь

Мода на дачную жизнь в Подмосковье зародилась гораздо раньше, чем многие думают. Пришла она из Петербурга, но прижилась и обрела поклонников именно здесь. Причем благодаря небогатым москвичам, которые довольно быстро переняли "причуды знати" проводить лето на природе и еще быстрее вошли во вкус чисто дачных удовольствий и развлечений. Первым это подметил историк Карамзин, писавший еще в 1803 году, что Москва совершенно пустеет летом, трудно даже найти извозчика, потому что все за городом, и невозможно понять: то ли они там по делу, то ли, наплевав на заработки, нежатся где-нибудь в тенечке. И уж совсем небывалое для того времени - по выходным портные и сапожники с женами и детьми рвут цветы на лугах и с букетами возвращаются в город, многие остаются ночевать на воздухе по два-три дня, сражаясь с комарами, разводя костры и устраивая из веток шалаши и навесы.

Сладкая лихорадка

Надо сказать, что москвичи мучились под навесами не так уж долго. Лет через тридцать в ближайших пригородах (не далее 10 верст от столицы) - Кунцево, Сокольники, Останкино, Перово - стали появляться специальные места для летнего проживания, и каждый уважающий себя чиновник, купец, разночинец или учитель уже на законных основаниях мог воссоединяться с природой с весны до осени. Но сословие дачников росло так быстро, что к середине XIX века, когда появились Николаевская (Октябрьская), Северная (Ярославская), Рязанская (Казанская) и Брестская (Белорусская) железные дороги, "поселки для отдыха" стали строить подальше от Москвы - в Химках, Ховрине, Перловке, Тарасовке, Пушкине, Малаховке, Томилине.

Самым известным поселком в то время была Перловка, принадлежавшая московскому предпринимателю Перлову. По воспоминаниям восторженных современников, попасть в один из семидесяти дачных домиков считалось за счастье, многие проплачивали аренду на три сезона вперед, хотя по стоимости здешнее летнее жилье было сопоставимо с годовым наймом квартиры в центре Москве. Платить было за что: поселок располагался в сосновом бору, на реке Яузе, с устроенными на берегу купальнями. В каждом домике был душ и, что самое главное, персональный, а не общественный туалет. Плюс ко всему хозяин для развлечения гостей два раза в неделю приглашал музыкантов, а танцевальный павильон функционировал ежедневно до трех ночи.

То ли дача, то ли коммуналка

Но благоустроенная Перловка - скорее исключение, чем правило тогдашней загородной жизни. Вплоть до революции 1905 года отдельные дачные строения были редкостью. Отдыхающие ютились на задворках крестьянских изб в наскоро сколоченных хибарках, по виду напоминающих хлев для телят. Но это было обманчивое впечатление, потому что дверка открывалась, и оттуда в полусогнутом состоянии вылезало московское семейство числом в пять или шесть человек. Подышав воздухом и справив нужду в отгороженной яме, дачники залезали обратно, чтобы не мешать пасущейся во дворе скотине.

В гораздо лучшем положении находились те отдыхающие, кто получал в свое распоряжение крестьянскую избу, пусть и перегороженную на отсеки для 6-8 семей. Вход у "коммуналки" был общий, печь для приготовления еды - на улице, зато в каждом отсеке было свое окно, иногда даже с пристроенной террасой, на которую дачники выходили через подоконник. Инженер Перовский, пращур известного ныне олигарха Виктора Вексельберга, десять лет снимал такой "курятник" у вешняковского крестьянина Макарки - "хитрого и предприимчивого мужичка", для которого сдача избы внаем стала основным источником дохода.

Дачникам разрешалось посадить под окном или возле своей хибары пару березок, нежно любимую москвичами акацию и небольшую клумбу. Огородом пользовались хозяева, но дачники и не стремились к трудам на грядках. Зелень и овощи все лето брали у лавочников в кредит. Осенью, когда нужно было платить по счетам, отцы семейств задумчиво чесали репу, пытаясь понять, как за три месяца они умудрились потребить столько пудов лука и огурцов.

Первые дачные поселки: две сотки и фанерный домик

Очень скоро дачниками оказались заняты все ближайшие к Москве деревни. По состоянию на 1888 год вокруг столицы насчитывалось более 6000 дач, расположенных в 180 поселках. Весной из города "на природу" переселялось 40 000 человек - почти четверть всех представителей среднего класса. Остальные всюду писали жалобы, что задыхаются в душном городе. Местные власти пошли навстречу измученному народу и стали сдавать предпринимателям землю в аренду для постройки специальных дачных поселков. Как раз в это время в моду у землемеров вошла разбивка участков на одинаковые прямоугольные кварталы. О шести сотках тогда и не мечтали, получить две считалось большой удачей. Многие дома строились по типовым проектам: в три окна, без фундамента, с лежащим на земле полом и стенами из самого бросового материала, типа фанеры или горбыля. К слову, этот тип дома благополучно дожил до наших дней, особенно в провинции. А на Рублевке - вы не поверите! - фанерные домишки были суперпопулярными в 30-х годах прошлого века. В поселке Новь под Раздорами Наркомат рабоче-крестьянской инспекции построил для сотрудников аж 103 таких домика. Жилая площадь двухкомнатной дачи равнялась 15,4 кв. м и была рассчитана на четырех человек. На кухне площадью 5 кв. м стояла плита с железной трубой. Застекленная веранда была верхом роскоши - 11,5 кв. м, что позволяло брать на постой бедных родственников и соседей.

В начале прошлого века приглашать родственников на постой в свою собственную фазенду тоже считалось хорошим тоном. По свидетельству современников, в комнатушке 3х3 иногда ютились по 15-20 человек: молодые спали на свежем воздухе под деревьями, которых теперь можно было сажать сколько угодно, если бы не домишки, стоящие буквально вплотную друг к другу. Такая близость позволяла быть в курсе всех семейных тайн, задушевные беседы велись через окно, этим же способом.

Семья безвылазно обитала на даче с апреля по ноябрь. На службу в город выезжал только глава семейства. Это было не затруднительно - три четверти поселков располагались вблизи железнодорожных станций, для удобства дачников в каждом из них устраивалась платформа. Но самой удобной считалась поездка за город на извозчике. Более дешевым средством передвижения была линейка - прообраз нынешних маршрутных такси. В экипаж набивались по 8-10 человек, и их из центра Москвы развозили по разным дачным направлениям. В общей сложности поездка на дачу занимала не больше сорока минут.

Мебель для дачников: "Икее" и не снилось

А вот переезд семейства из Москвы на дачу и обратно был утомительным и хлопотным предприятием. С собой вывозилось множество домашнего скарба и даже городская мебель. Часто это делалось из экономии, чтобы не платить за квартиру три-четыре летних месяца.

Однако из-за тесноты разместить привезенное добро под крышей "фазенды" не было никакой возможности. Часть мебели оставалась на улице и к осени превращалась в никуда не годные деревяшки. Навесы от дождя помогали мало. Похоже, именно тогда москвичи и додумались прилаживать к навесам стены - получалось еще одно хлипкое строение, дошедшее до наших дней под гордым названием "гостевой домик".

Иногда, жалея городские гарнитуры, для дачи покупали что-нибудь подешевле. В Москве существовали специальные магазины, торговавшие загородной мебелью откровенно низкого качества: столы и табуретки разваливались к концу сезона, кровати больше напоминали прокрустово ложе. Но ради жизни на природе дачники терпели все. Даже плесень - вечную спутницу сырости. Участки при царе давали в самых заболоченных и непригодных для отдыха местах. Впрочем, все последующие власти поступали так же.

Воду для питья брали из рек - они тогда были еще не такими загаженными, как сейчас. В деревнях имелись и колодцы, но по какой-то странной традиции они располагались вплотную к отхожим местам, вода имела специфический привкус, поэтому ее старались не употреблять. Впервые артезианский колодец появился в 1930 году на общественных дачах в Раздорах благодаря строителю Шатурской ГРЭС академику Винтеру. Свет и канализация пришли на дачи еще позже. В Успенском в начале прошлого века электричество было только во дворце фабриканта Саввы Морозова, остальные сидели при керосиновых лампах. Частенько наезжавший к Савве Максим Горький из солидарности с простым народом тоже зажигал лампу и при ней писал свои пьесы.

Балы, концерты и поэты...

Непременным атрибутом дачных поселков XIX века были летние театры, концерты, футбол и теннис. Здесь выпускались стенгазеты, самую известную в Жуковке редактировал будущий большевик Бонч-Бруевич, заметки писал скромный дачник Михаил Кольцов, впоследствии ставший журналистской знаменитостью.

На дачах гастролировал Шаляпин, ставил любительские спектакли начинающий режиссер Пырьев, блистала юная Марина Ладынина. Любил погулять у друзей на природе Владимир Маяковский. В 1920-1922 гг., когда большинству старых друзей поэта стало не до природы, он сам снимал домик в дачном поселке Пушкинский и там же написал стихотворение "Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским на даче". К слову, домик каким-то чудом дожил до наших дней.

Чрезвычайно популярными среди отдыхающих были дачные балы, традиция сохранилась вплоть до октября 1917 года. Заключительный осенний бал в Богородском состоялся за неделю до революции. До этого здешний танцзал собирал отдыхающих практически каждую неделю. Приезжали гости из соседних поселков и даже знаменитости из столицы. Протанцевать ночь, а утром возвратиться пешком в Москву считалось делом вполне обыкновенным.

Досаждали дачникам только расплодившиеся "моменталисты" - по-нашему, папарацци. Владельцы аппаратов моментальной фотографии часами сидели в засадах, чтобы запечатлеть какой-нибудь курьез или купальную сцену. Их безжалостно преследовали, а поймав, дубасили всем поселком. Точно так же не любили велосипедистов, досаждающих дачникам звонками и вызывающим внешним видом. Им устраивали ловушки на подступах к дачным поселкам, прокалывали шины. Причем занимались этим солидные отцы семейств, пекущиеся о нравственности подрастающего поколения. Перепоручить "черное дело" было совершенно некому - в поселках не было ни милиции, ни телохранителей. Сейчас даже странно: и как это они жили без охраны?

Поставить забор? Дурной тон!

Судя по дачному дневнику инженера Перовского, тогда об этом даже не думали, все двери были настежь, поставить забор считалось дурным тоном.

И вот наконец дачная идиллия подходила к концу. "В начале ноября тремя возами двинулись из Вешняков на московскую квартиру, - описывает Перовский заключительный аккорд. - Из-за разных приключений дорога заняла пять часов. Пьяный кучер зацепил комод, скарб развалился. Пока собирали горшки и книги, сзади началось столпотворение. Ругались страшно, махали кулаками. Глядя на разъяренных людей, трудно было поверить, что еще вчера мы с ними мило беседовали и пили чай на террасе. Дал себе слово никогда больше не ездить на дачу. А через два дня уже заскучал в квартире и снова захотелось в свой деревенский курятник".

Прочь из Москвы!

Аналитики предсказывают скорую массовую миграцию из Москвы в пригород и рост объемов рынка загородной недвижимости, который к 2012 г. достигнет 50 млрд долларов. Западное направление по-прежнему остается престижным и модным. Но Рублевка уже не вмещает всех желающих, поэтому в скором времени она или потеряет свою уникальность, или станет местом проживания для избранного круга лиц. Уже сейчас "крутизна" Рублевки на фоне загородных резиденций в районе Красногорска и Одинцова ничем особо не выделяется, постепенно догоняют Рублевку также Киевское и Пятницкое направления. Дома в дальнем Подмосковье пока остаются летними дачами, проживать в которых будут как обладатели обширных поместий с собственным лесом, водоемом, скакунами и полями для гольфа, так и средний класс с загородным домом среднего размера повышенной комфортности. Многие покупатели продолжают искать в ближнем Подмосковье коттеджи, по стоимости равные московской квартире ($200000-300000), но спрос превышает предложение более чем в два раза.

Рублевка - "царская дорога"

"Золотая трасса" Подмосковья (Рублево-Успенское шоссе) прославилась охотничьими угодьями во времена Ивана Грозного. Позднее по этому пути совершали пешие паломничества в Саввино-Сторожевский монастырь первые цари династии Романовых - Михаил Федорович и Алексей Михайлович, вслед за ними - Петр Великий и императрица Екатерина II. К концу ХVIII века вдоль дороги и в ближайших окрестностях селились царские вельможи, там насчитывалось 16 княжеских и 4 графских имения. Через сто лет к ним прибавились две императорские усадьбы и множество летних резиденций московской знати. Самые стародачные деревни - Ильинское, Усово, Барвиха, Барки, Ершово, Знаменское. В Ильинском по сей день сохранились усадебные постройки XVIII века с романтическими названиями "Кинь грусть", "Не чуй горя", а также камергерский и камер-фрейлинский корпуса. В советские времена тут располагался дом отдыха "Ильичево", куда наезжал Владимир Ленин, а также представители партийной элиты. В селе Ершово близ Звенигорода расположено одно из самых красивых подмосковных имений, принадлежавших когда-то графам Олсуфьевым. В Барвихе до сих пор живы трехсотлетние калифорнийские клены, уссурийские кедры и пробковый дуб из Северного Китая, украшавшие парк баронессы Мейендорф.