На фестивале «Кинотеатр.doc» в Москве показали, что такое «реальное кино»

На модерации Отложенный В Москве завершился VI фестиваль «Кинотеатр.doc», на котором по традиции были представлены сверхмалобюджетные авторские фильмы. Однако тематика нынешнего фестиваля изменилась. Отборщики решили переместить внимание с лент про бомжей, зэков и жителей глухих деревень на фильмы про обычных горожан. Авторы снимали тех, кого мы видим в повседневной жизни, запечатлевая их внутреннее состояние и проблемы, которые их волнуют.

Жюри, составленное из представителей разных профессий, выбрало пятерку лучших: «Толю» Радиона Бродски («За стирание грани между документальным и игровым кино»), «Сестру» Павла Фаттахутдинова («За реконструкцию реальности»), «Таксиста» Романа Бондарчука («За наглость и поэзию»), «Фестиваль» Алены Полуниной («За субъективную диагностику») и «Пограничное состояние» Влада Резниченко («За пересечение границ»).

В конкурсе фестиваля спокойно соседствовали игровые и неигровые фильмы, причем зритель, попав с мороза в зал, едва ли сумел бы отличить один от другого. Действительно, как разобраться, документальное это кино или игровое, если на экране нет знакомых актерских лиц, все снято одной камерой, а персонажи то ведут себя, «как в жизни», то открыто обращаются с экрана к закадровому автору? Продвинутый человек, конечно, сообразит, что если герой выходит на камеру из-за угла, то, скорее всего, это инсценировка, а если, как в «Таксисте», приезд машины показывают сначала с расстояния в три метра, а потом с крыши дома, то сцена приезда повторялась и снималась дважды с двух разных точек.

Но иногда и специалисту трудно понять, играют герои фильма или живут. Именно этим была, вероятно, обусловлена процитированная выше формулировка насчет «стирания граней»: «Толя» снят в тель-авивском «бидонвиле» для гастарбайтеров, и главное место в нем занимает сцена, где работяги из придорожного автомата поздравляют своих жен в Белоруссии с 8 Марта (Толя говорить не может и трогательно подвывает в трубку). Звонки, похоже, реальны, но организовал и оплатил их, скорее всего, режиссер, который заодно подговорил героя опуститься на четвереньки и поскулить.

Принципиальное различие между неигровым и игровым кино.doc (этот термин, ставший производной от названия фестиваля, появился в последние годы в кинематографических кругах) заключается в психологической насыщенности изображения. Игровое гораздо жиже, поскольку непрофессиональные исполнители не способны имитировать сколько-нибудь сложные душевные состояния, а если бы и могли, то авторы фильмов едва ли сумели бы написать для них соответствующие сценарии: для этого нужна настоящая литература. Поэтому возможности игрового кино.doc в основном сводятся к воспроизведению того, что реально пережито героями и что именно они могут более или менее убедительно повторить перед камерой.

Другое дело кино неигровое: здесь вооруженные цифровыми мини-камерами и контактные «docументалисты» способны на многое. Люди часто испытывают потребность раскрыться, и, если в эту минуту перед ними окажется знакомый или, напротив, совсем незнакомый «человек с киноаппаратом», он может запечатлеть нечто не менее захватывающее, чем психологический триллер ценой в полсотни миллионов долларов. Того же можно достичь, расспрашивая персонажа или исподволь подталкивая его к «моменту истины». Терпеливо дожидаясь спонтанного душевного выплеска или снимая все подряд, чтобы собрать из мелких и вроде бы малозначимых деталей психологический портрет человека.

Хорошо сделанное неигровое кино.doс, оно же «реальное кино», открывает зрителю обычно закрытую от него «жизнь других», из созерцания которой он выносит два важных представления: что он не уникален и что он не одинок. Второе скорее приятно, первое – скорее неприятно, но то и другое вместе дает ему важный внутренний опыт и в какой-то мере заменяет житейские университеты.

К примеру, простой и не отмеченный жюри фильм Натальи Меркуловой «Травматизм», в котором мужчины весьма откровенно рассуждают о своем сексуальном поведении – женатые о собственной ходьбе налево и о своем отношении к симметричным поступкам жен, неженатые – о смене партнерш, любви и похоти. И забавно, и поучительно, и едко, и по носу щелкает – словом, как говорил поэт, «сокращает нам опыты быстротекущей жизни».

Но есть и значительно более сложные ленты в жанре doc, по глубине приближающиеся к лучшим игровым драмам, а по ощущению подлинности – превосходящие их. Не говоря уже о повсеместно премированной «Матери» Павла Костомарова и Антуана Каттина, это замечательная «Сестра» известного режиссера Павла Фаттахутдинова и удивительный дебют Влада Резниченко «Пограничное состояние», в котором проникновенно показана жизнь 40-летней женщины, в прошлом учительницы, а ныне «челнока» между Россией и Китаем. По сути, это настоящий социальный и психологический роман, затрагивающий и неразрешимые семейные отношения, и маргинализацию людей, выбитых из прежних социальных луз, и сложную демографическую и этнокультурную ситуацию на Дальнем Востоке. Интересно, что на завершившемся в минувшие выходные Гатчинском фестивале показали очень неплохой игровой дебют Лейлы Недорослевой «Терминальные состояния», где есть и гендерная психология, и метафизика, и профессиональные исполнители. Но насколько же «реальное кино» объемнее, шире и подробнее того, что создается чистым воображением.