Что люди пишут на могилах?

На модерации Отложенный «Будь счастлив, пока ты живой…»
Однажды один молодой, но очень несчастный человек решил покончить с собой. А именно – застрелиться. Поскольку юноша этот был не только несчастным, но и еще и чрезвычайно стеснительным, то, чтобы никому не докучать и не вызывать к себе излишнего внимания, в качестве места для совершения акта самоубийства он выбрал городское кладбище. Время и дату также подобрал что надо – полночь, в полнолуние. И вот, тихо ступая по залитому луной кладбищу, наш юноша стал искать скамейку, сидя на которой можно было бы спокойно свести со злодейкой судьбой счеты. Скамейки, как назло – или на счастье, нигде не было. Пройдя несколько десятков могил, юноша вдруг едва не вскрикнул от неожиданности: перед ним, освещенная полной луной, стояла девушка, вся в черных одеждах и… с крыльями за спиной. И только внимательно присмотревшись, он успокоено вздохнул: это был обычный памятник. Такой, какие часто ставят на могилах детей и молодых девушек. Внимание юноши невольно привлек текст, высеченный у подножия ангела. Имя девушки… дата рождения и смерти… и – надпись на латинском:
«Heus tu, viator lasse, qui me praetereis. Veni hoc et queiesce pusilu. Cum diu ambulareis, tamen hoc veniundum est tibi. Bene vive, propera…»

Юноша знал латинский и, прочитав текст, застыл еще в большем удивлении. «Эй, прохожий, ты, видно, устал идти. Отдохни здесь немного. Путь твой еще долог, хоть и закончится здесь. Ступай и будь счастлив, пока ты живой…» – гласил текст неизвестно кем написанной эпитафии.
Эти необычные слова произвели на юношу магическое действие: пятясь от черного ангела, натыкаясь на ограды и кусты, юноша вынул из кармана револьвер и швырнул его в сторону. Затем повернулся и бросился бежать прочь.
Так неизвестная эпитафия спасла жизнь Стефану Цвейгу, впоследствии – знаменитому австрийскому писателю…

«Если однажды ты почувствуешь себя самым счастливым…»
Что такое эпитафия? Слово это состоит из двух греческих: «эпи» – «над» и «тафос» – «могила». Так в Древней Греции первоначально называлась надгробная речь, а позже – надгробная надпись. Считается, что искусство эпитафии возникло в Древней Греции, хотя эпитафиями можно считать и многочисленные иероглифы, покрывавшие саркофаги древних египтян, и могильные надписи в Древней Иудее, Вавилоне, Парфии, не говоря уже о Древнем Китае и, особенно, Японии, где надмогильные надписи приобрели статус искусства.

Нигде, пожалуй, не найти столь лаконичных, и столь же красивых изречений, как на старых японских кладбищах: «Поздно прикрывать теплым одеялом могильный камень», «Умереть не трудно, трудно жить», «Дурные дела для вечности – пыль, хорошие дела – тоже пыль. Но как ты хочешь, чтобы о тебе вспоминали?». Один из российских тележурналистов, посетивших Японию, с восторгом рассказывал о красоте японских кладбищ, цитируя необычные и мудрые надписи, прочитанные им на могильных камнях. Одна из них – это была могила молодой женщины – особенно его поразила. Текст гласил: «Пока жива была, ты не ценил меня, мой милый. Как умерла – то, хоть цени, хоть не цени, мне все равно, мой милый…»

Старая французская пословица учит: «Если однажды ты почувствуешь себя самым счастливым человеком на свете – сходи на кладбище. А когда почувствуешь себя самым несчастным – сходи туда снова». Этот совет часто любят давать философы и психологи. И неспроста: там, на кладбище, в неуютной тиши, вглядываясь в выцветшие фотографии умерших, вчитываясь в скорбные строки на холодных мрачных плитах, поневоле отрезвляешься – и от безумной эйфории счастья, и от обессиливающей душевной боли.
Давайте же и мы, любезный читатель, совершим – в качестве профилактики – небольшую прогулку по разным кладбищам мира и ознакомимся с тем, что пишут люди на могилах.

«Все мы сидим в сточной канаве…»
Начнем с эпитафий знаменитых людей. Вот начало текста, начертанного на той плите, под которой похоронен великий физик Ньютон: «Здесь покоится Исаак Ньютон, беспримерною силою ума и могуществом математики впервые объяснивший движение планет, пути комет, приливы и отливы океана»...

На надгробном камне великого математика Лейбница – всего два слова: «Гению Лейбница».

«Он вырвал у неба молнию, а затем у тиранов скипетры» – вырезано на бюсте Бенджамену Франклину, американскому философу, борцу за свободу, естествоиспытателю, изобретателю громоотвода и кресла-качалки.

«Остановивший солнце – двинувший землю» – написано на постаменте памятника Николаю Копернику, что стоит в городе Торуни.

«Наконец счастлив» – эту короткую фразу, совсем не относящуюся ни к науке, ни к своим заслугам перед ней, просил поместить на его могиле один из творцов учения об электричестве – Ампер.

На могиле Всеволода Багрицкого, погибшего в Великую Отечественную войну, написаны строки Марины Цветаевой:
«Я вечности не приемлю!
Зачем меня погребли?
Мне так не хотелось в землю
С любимой моей земли!»

Надпись на могиле Андрея Тарковского на Русском кладбище Сент Женевьев де Буа в Париже: «Человеку, который увидел ангела».

Вот надгробная надпись с родового кладбища Салтыковых, у поместья писателя М.Е. Салтыкова-Щедрина Спас-Угол: «Прохожий, ты идешь, а не лежишь, как я. Постой и отдохни на гробе у меня. Сорви былиночку и вспомни о судьбе. Я дома. Ты в гостях. Подумай о себе. Как ты, был жив и я, Умрешь и ты, как я…»

На памятнике легендарному московскому врачу Федору Гаазу высечен его знаменитый девиз: «Спешите делать добро!»

Еще одна знаменитая эпитафия начертана на могиле Александра Грибоедова: «Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя любовь моя» (Александру Грибоедову – Нина Грибоедова. Тбилиси.)

И, наконец, одна из самых блестящих эпитафий украшает могилу английского писателя Оскара Уайльда. Это – одна из его знаменитых цитат-парадоксов: «Все мы сидим в сточной канаве, но некоторые из нас смотрят на звезды».

«Пчела жужжала у окна…»
Некоторые из эпитафий, несмотря на их внешнюю простоту и даже непривлекательность, нельзя читать без сердечного трепета. Возможно, эти надписи и лишены каких-то художественных достоинств, но они абсолютно искренни, так как сочинялись не холодным умом, а горячим, болящим сердцем. И потому невозможно читать их спокойным и ровным голосом.

Вот несколько эпитафий с кладбищ Перми. Марии Журавлевой кто-то из родных оставил такие прощальные строки: «Наша жизнь без тебя, Словно полночь глухая В чужом и безвестном краю, О спи, наша Маничка, спи, дорогая, У Господа в светлом раю».

Тихий, робкий, бессильный протест потрясенного сознания пробивается сквозь слова эпитафии купцов Чердынцевых: «Вот здесь холодная могила отца и мать сокрыла. Божий гроб ваш закидан землей, белый крест, водруженный над вами, освящен он сердечной мольбой, окроплен задушевной слезой. Пусть вы в могиле зарыты, пусть вы другими забыты, но на призыв мой, родные, вы, как бывало, живые, тихо встанете надо мной».

На надгробии детской писательницы Е.Ф. Трутневой изображена раскрытая книга с четверостишием: «Пчела жужжала у окна И вдруг влетела в школу пулей. Про школу думает она: «Какой веселый, шумный улей!»

А вот надпись на сохранившемся скромном памятнике Павлику Пермякову. Безыскусная эта эпитафия, посвященная ребенку (1887-1902), также способна тронуть любую душу. «Покойся, дитя дорогое, Только в смерти желанный покой, Только в смерти ресницы густые Не блеснут горячей слезой...»
Памятник поставлен безутешными родителями. Как и этот: «Последний подарок дорогим детям Боре и Мише Мельниковым. Спите, милые дети, крепким сном. Вечная память». «Подарок» этот – бетонный крест на грубовато сделанном каменном четверике, какие ставили в середине 20-х.

Еще несколько трогательных эпитафий:
«Вот и все... Глаза твои закрылись Губы сжались На ресницах тень Но не вериться родительскому сердцу, Что тебя, сынок, не стало в этот день».

«Прости, что мне под небом звездным К твоей плите носить цветы. Прости, что мне остался воздух, Каким не надышался ты...».

«Тише, березы, Листвой не шумите, Сына Сережу Вы мне не будите!».

«Ангел родной, прости – виновата, что не была в час смерти рядом с тобой».
«Горем сердце мое Твоя смерть обожгла Без тебя, что мне мир И мирские дела».

«Ты не вернешься, не оглянешься, Не станешь мудрым и седым, Ты в нашей памяти останешься Всегда живым и молодым».

И смех, и грех
Составители антологии «Русская стихотворная эпитафия» в предисловии пишут: «Момент смерти близкого человека – всегда потрясение, которое обостряет ощущение хрупкости и недолговечности человеческого существования. Появляется потребность осмысления жизни, подчиняясь которой не философ и не поэт начинают философствовать и мыслить стихами». Так корректно определяется та часть авторов, чьи эпитафии нельзя читать без улыбки. Например: «…А как с могилы домой вернулся Я долго, долго тосковал. На грудь свою взглянуть нагнулся – тебя как сердце потерял...» Подобного рода курьезы – не редкость.

Вот отрывки из эпитафий с московских кладбищ: «Спи спокойно, дорогой муж, кандидат экономических наук». «Дорогому мужу – от дорогой жены». «От жены и Мосэнерго». «(Такая-то), купеческая дочь. Прожила на свете восемьдесят два года, шесть месяцев и четыре дня без перерыва».

Надпись на одесском кладбище: «Брату Моне от сестер и братьев – на добрую память».

На кладбище в Иерусалиме: «Я вас любил, и вы меня любили, спасибо вам, что вы меня похоронили». «Спи спокойно, жена известного певца Расула Токумбаева»(фамилия изменена).

Эпитафии с санкт-петербургских кладбищ: «Здесь покоится девица Анна Львовна Жеребец. Плачь, несчастная сестрица, горько слезы лей, отец. Ты ж, девица Анна Львовна, спи в могиле хладнокровно». «Я лишь отдохнуть прилег. А доктор сразу: – Умер? В морг!». Надпись мелом на могиле женщины «легкого поведения»: «Гробовая тишина. Первый раз лежу одна».

Вот несколько курьезных эпитафий из коллекции Г. Александровича:
«Он никогда не отдавал никаких долгов, кроме долгов природе». (Эпитафия на могиле мота. Кладбище Пер Лашез.)

«Здесь лежит Эстер Райт, которую Бог призвал к себе. Ее безутешный супруг Томас Райт, лучший каменотес Америки, собственноручно выполнил эту надпись и готов сделать то же самое для вас за 250 долларов». (Эпитафия на могиле Эстер Райт в американском городе Миннеаполисе.)

«Здесь погребен мистер Джеральд Бэйтс, чья безутешная вдова Энн Бэйтс проживает по Элмстрит 7 и в свои 24 года обладает всем, что только можно требовать от идеальной жены». (Эпитафия на могиле Дж. Бэйтса в г. Чарльстоне, США).

Сила эпитафии
Наш рассказ об эпитафиях мы начали с истории Стефана Цвейга, истории о том, как несколько слов, начертанных на могиле, спасли жизнь молодому писателю. Начав «во здравие», давайте и закончим нашу печальную тему на той же мажорной волне. Для этого процитируем небольшой рассказ известного российского поэта Игоря Губермана. Он рассказывает о том, как шуточная эпитафия, сочиненная им, вернула к жизни его друга.

«Моему приятелю было под тридцать, когда он женился. Обожал жену, и внешне счастье их казалось полным и безоблачным. Но через год развелся. Я причин не знал и не расспрашивал, мы были не настолько близкими людьми. Женился снова. Мы как раз в этот период стали более дружны. И как-то он пришел ко мне прощаться: он решил уйти из жизни. И причину мне, конечно, рассказал (сейчас она понятна станет). Выслушав его, я закурил и медленно ответил вот что:
– Смотри, в твою судьбу я вмешиваться не имею права. Ты решил – твои дела. Но я по-дружески хочу предупредить: я испохаблю, я вульгаризирую и скомпрометирую твой героический уход какой-нибудь пакостной эпитафией. Так что решай.
И к вечеру я эпитафию ему уже принес:
Деньгами, славой и могуществом
пренебрегал сей прах и тлен,
из недвижимого имущества
имел покойник только член.
Приятель мой и злился, и смеялся, пару раз нехорошо меня обозвал, но явно задумался. А я ушел, я долг свой выполнил. А дальше главное случилось: он поправился! И все в семье у него стало хорошо. А что причиною тому – мистическая сила эпитафии, понятно каждому, кто разумеет…»