Декоративный флот. Что с нашим ВМФ?

Российская эскадра в составе тяжелого авианосца «Адмирал Кузнецов», двух противолодочных кораблей и танкера двинулась в Атлантику – демонстрировать боевую мощь и «создавать условия для безопасности судоходства». Между тем, широко разрекламированное возвращение отечественного флота в мировой океан может оказаться пирровой победой. По-видимому, вскоре основные проблемы возникнут там, где их не ждали – в Арктике. 

Геоклиматическая катастрофа

Начнём издалека. Как известно, мы живём в эпоху глобального потепления; при этом в высоких широтах процесс идёт вдвое быстрее, чем в низких. Изначально предполагалось, что приполярные воды будут полностью освобождаться в летние месяцы к концу этого столетия. Затем под Киотский протокол появилась версия о том, что перенос атлантических вод в Арктику сократился на треть и глобальное потепление может обернуться всеевропейским похолоданием – «атлантический конвейер» в лице Гольфстрима готов остановиться.

В норме «конвейер» работает следующим образом: лёгкие тёплые воды Атлантики поступают в Арктику, там охлаждаются, становятся тяжелее и, опустившись ко дну, отправляются на историческую родину; на их место поступает новая порция тёплой воды с юга – и так до бесконечности. По мнению сторонников концепции «замёрзшей Европы», уменьшение температурного градиента и приток в арктический бассейн лёгких пресных вод из-за таяния ледников блокирует работу этого механизма.

Однако, в отличие от философических рассуждений о причинах глобального потепления, вопрос о работоспособности атлантического конвейера оставляет мало простора для диалектики: теплый поток вдоль северного побережья Евразии сконцентрирован в узкой зоне материкового склона и за ним легко наблюдать, используя суда ледокольного типа и небольшое количество заякоренных измерителей течений, температуры и солёности.

Результат наблюдений, проделанных арктическим и антарктическим НИИ РАН, сводится к следующему. Воды атлантического происхождения по всей акватории Арктического бассейна очень тёплые, более того, влияние течения распространяется все дальше на восток. Пресная вода скапливается в море Бофорта и у побережья Гренландии и вытекает из арктического бассейна через проливы Канадского архипелага, а тёплые атлантические воды продолжают поступать в северные моря.

Повышение температуры заметно на всём пути продвижения атлантических вод вплоть до моря Лаптевых, и учёные ожидают её дальнейшего роста. При этом растёт не только температура воды, поступающей в Арктический бассейн, но и её объём — течение атлантических вод в арктические моря не ослабевает, а, наоборот, усиливается.

Это более чем согласуется с данными климатологических наблюдений – последние недвусмысленно указывают на то, что реальные темпы потепления в Арктике по меньшей мере в полтора раза выше «запланированных». Соответственно, время «чистой воды» в полярном бассейне может наступить уже в 60-70 гг. этого столетия. Причем высокие широты станут доступны для достаточно активного – по большей части военного – «судоходства» задолго до полного стаивания «вечных» льдов. Достаточно вспомнить недавний рейд «Академика Фёдорова» к полюсу – при том «академик», осторожно выражаясь, не ледокол.

Какое отношение вся эта климатология имеет к военному строительству? Сформулируем вопрос иначе. Итак, почему Северный Ледовитый океан стал любимым озером советского флота?

Конец утопии

ВМФ СССР даже в свои лучшие времена страдал от двух хронических заболеваний: относительной слабости и несбалансированности своего надводного компонента и повышенной шумности подводных лодок. Полярный лёд благополучно покрывал оба недостатка. В Арктике американцы не могли использовать своё преимущество в надводных силах вообще и катастрофическое преимущество в авианосцах в частности. Как следствие, избавленные от соседей сверху советские субмарины, в принципе, могли просто висеть под водой, от чего проблема шумности отпадала сама собой. Однако даже в случае бурной активности у них было гораздо меньше проблем, чем в той же Атлантике – американцы так и не сумели разместить в Ледовитом океане стационарные системы обнаружения подводных лодок.

К этим естественным преимуществам Арктики, превращавшим её в рай для шумных субмарин, добавлялся ряд собственных наработок советского ВМФ. Так, наши подводные лодки могли проломить достаточно толстый лёд и, как следствие, запустить ракеты из самого неподходящего района. При этом спектр неподходящих районов был необычайно широк – ледовый покров изучали со всей тщательностью.

Иными словами, пока зимы оставались суровыми, в Кремле могли не слишком комплексовать из-за недостатка авианосцев. Однако сейчас все естественные и неестественные преимущества арктического бассейна отходят в прошлое вместе с многолетним льдом. В итоге арктические «опции» либо становятся сезонными, либо исчезают вообще – так, скоро уже ничто не помешает американцам утыкать гидрофонами изрядную часть «северного ледовитого» дна.

Последствия этих сдвигов выходят далеко за рамки трений по поводу полярного бассейна. Так, субмарины с баллистическими ракетами станут гораздо более уязвимыми – в итоге существование одного из компонентов ядерной триады станет весьма эфемерным. При этом необходимость в носителях МБР, способных пережить «упреждающий» удар противника, неуклонно возрастает. В течение последних 20-ти лет резко выросла точность стратегических вооружений – в итоге шахтные установки становятся крайне уязвимы, а мобильные наземные, район маневра которых ограничен – достаточно уязвимы. Параллельно возрастает вероятность римейка 80-х, то есть размещения по периферии наших границ ракет средней дальности с минимальным подлётным временем, не дающим возможность запустить свои ракеты до того, как по местам их базирования будет нанесён удар.

Далее, территория России представляет собой, по сути, полукольцо, охватывающее Северный ледовитый океан. Как следствие, применяя из полярного бассейна средства поражения довольно ограниченной дальности, можно накрыть всю РФ до южных границ включительно; при этом уже чистая геометрия ставит обороняющуюся сторону в крайне невыгодное положение. Многолетние льды отчасти ограничивали активность в приполярных водах – теперь это ограничение отпадает.

Хуже того, в известном смысле Россия переживает сейчас очередную «геополитическую катастрофу».

Вчерашние задворки, на 100% защищённые собственной географией от тактических средств нападения, быстро превращаются в «фасад». В самые образцовые медвежьи углы отныне могут прилететь не только стратегические ракеты, но и самолёты среднего радиуса действия, а наличие принципиально необороняемого побережья длиной в полтора экватора перестаёт быть мелкой неприятностью.

В то же время многоцелевые атомные подлодки, ранее способные эффективно ограничить враждебную активность в интересующей нас акватории, сейчас в значительной мере утрачивают свои эксклюзивные преимущества. При этом очевидно, что ни наращивание авиации, ни «размножение» наземных ракетных батарей эти проблемы не решит, не говоря уж об обеспечении российских интересов в полярном бассейне. Очевидно, что надо развивать флот. Вопрос – как именно?

Утопия-2

Итак, наше руководство, озаботившись «инфляцией» сухопутных сил ядерного сдерживания, разразилось военно-морской программой – точнее, эклектичным сочетанием двух разных программ. С одной стороны, до 2017 года планируется построить 8 ПЛАРБ проекта 995, вооружённых «Булавами», доведя общее число боеспособных «стратегов» до 12-15 единиц. Далее, ВМФ собирается поставить в строй до 50 неатомных подводных лодок, способных нести ракеты с ядерными боеголовками. С другой стороны, ныне отставной главком Владимир Масорин всерьёз собирался создать шесть авианосных групп. Возможно, адмирал преувеличил, однако авианосцы действительно будут строить.

Соответственно, жертвой экономии станут атомные многоцелевые субмарины, прежде всего ударные. Нетрудно заметить, что по сравнению с возникающей структурой советские ВМС выглядят образцом сбалансированности.

Проанализируем. Итак, «дизель-стратегический» флот по длинному ряду очевидных причин будет иметь сугубо декоративное значение. При этом, тактический компонент флота окажется непропорционально ослаблен. Формально урезание числа многоцелевых ПЛ вполне компенсируется увеличением авианосного флота, однако эта «компенсация» иллюзорна. Те же США обладают 12-тью полноценными ударными авианосцами, вдвое превышающими по числу самолётов запланированные российские, и собираются построить существенное количество более лёгких кораблей, соответствующих по классу «Кузнецову». Кроме того, у них есть резерв из относительно старых, но ещё вполне боеспособных «агрегатов».

Иными словами, даже в случае полноценной реализации плана Масорина соотношение авианосных сил будет выглядеть как 1 к 6. Разумеется, США в принципе не смогут собрать весь свой флот в одно время и в одном месте – кто-то ведь должен и в Персидском заливе торчать, – однако для самого стремительного упромысливания всех масоринских групп им этого и не потребуется. Соответственно, задача сородичей «Кузи» — не бороться с американскими авианосцами «лоб в лоб», а прикрывать борющиеся с ними тактические АПЛ, гораздо менее чувствительные к численному превосходству противника.

Таким образом, задвигая многоцелевые атомные субмарины на второй план, мы сокращаем подводный компонент тактических сил – и при этом делаем бессмысленным существование надводного. В итоге и без того немногочисленные полноценные ПЛАРБ фактически оказываются без прикрытия; существование «дизель-стратегической» армады становиться в этом случае уже не декоративным, а виртуальным.

А ПРОку?

Сейчас мы видим начало очередного витка развития ПРО. Казалось бы, это указывает на необходимость усиленного строительства стратегических субмарин с баллистическими ракетами (ПЛАРБ), способных наносить удары по территории противника с произвольных направлений – по крайней мере, это приведёт к тому, что мало-мальски эффективный противоракетный щит резко подорожает. Однако здесь возникают проблемы.

Нетрудно заметить, что уже район ПРО на Аляске перекрывает довольно значительную часть Ледовитого океана, причём запущенные из этих вод баллистические ракеты могут перехватываться на активном участке траектории, когда они наиболее уязвимы. Что ещё хуже, США активно создают элементы ПРО морского базирования (плавучие радары и корабли-носители противоракет). Пока их используют в основном для демонстраций у восточноазиатского побережья, однако как раз там их присутствие вполне бессмысленно – даже подогнанные вплотную к китайским или северокорейским территориальным водам, они не будут иметь видимых преимуществ по сравнению с наземными противоракетными системами, размещёнными на Японских островах.

Разумеется, корабельные группировки менее уязвимы для стратегических средств нападения, однако при этом гораздо более подвержены воздействию тактических. Между тем, прибрежные воды Восточной Азии словно специально созданы для разгула «тактиков». Соответственно, «морская» ПРО создаётся отнюдь не ради Пекина и Пхеньяна.

Возможных вариантов её осмысленного применения два. Во-первых, развёрнутые у северного побережья России корабельные группы ПРО сойдут за передовой рубеж обороны от кроссполярных пусков – однако по понятным причинам такой вариант крайне маловероятен, хотя чисто теоретически допустим. Во-вторых – и это главное — взаимодействуя с обычными противолодочными силами и наземными радарами, они могут перехватывать запущенные с ПЛАРБ ракеты на активных участках траектории. Очевидно, что при правильной постановке дела ударный потенциал стратегического подводного флота будет в значительной степени нивелирован.

При этом таяние полярных льдов открывает носителям противоракет дорогу в высокие широты – соответственно, для ПЛАРБ остаётся всё меньше безопасных мест. Фактическое искоренение тактического компонента ВМС, в свою очередь, исключает возможность проложить дорогу МБР, ослабив корабельные группировки ПРО. Равным образом, отпадает вариант с «дешёвым» тактическим ударом по аляскинскому противоракетному району.

Таким образом, отказываясь от ударных атомных субмарин, Россия оказывается в ситуации, когда наличие остальных составляющих военно-морских сил девальвировано. Это не значит, что нужно все средства бросить на строительство ударных АПЛ, но лучше иметь меньшее количество живых ПЛАРБ, чем большее их количество, задавленное флотом потенциального противника. Сказанное в еще большей степени касается дизельный подводных лодок.