В Москву из Сан-Франциско доставлен русский эмигрантский архив: 12 тонн документальных материалов, в них - судьбы тысяч людей

Русские эмигранты, покинувшие Россию после революции и после Отечественной войны, основали по всему миру множество музеев-архивов. Один из самых известных культурно-исторических центров Зарубежной Руси - Музей русской культуры, существует в Сан-Франциско с 1948 года. Его собирали из того, что жертвовали, присылали из стран рассеяния братья по изгнанию. За первые шесть лет - 1200 посылок из 27 государств.

Но за полвека все обветшало - бумаги, книги, газеты, стены. Ушли, уходят из жизни "старые русские". У кого теперь есть желание и время продолжать дело? Под чердачной крышей, где за скудостью помещений лежит в штабелях-ящиках библиотека? Правление музея решилось вернуть все на родину, тем более что в новой России возник острый интерес к эмиграции.

Государственному архиву Российской Федерации (ГАРФ) передана большая библиотека (русская классика, книги запрещенных в Советском Союзе авторов, учебники для русских гимназий), подшивки эмигрантских газет мира начиная с 20-х годов (некоторые не найти в самых богатых библиотеках нашей страны), часть документов (с намерением позже присоединить к ним остальной архив). Подобные акции не всегда и не везде проходят безболезненно, бывает - драматично. Как драматичны и события, положившие им начало.

24 декабря в ГАРФ открывается выставка, посвященная собранию Музея русской культуры в Сан-Франциско.

Куда только судьба их не швыряла

Сотрудник ГАРФ Алексей Литвин рассказал корреспонденту "Известий" Элле Максимовой:

- Я готовил отправку материалов из Сан-Франциско. Когда-то сотни таких музеев-архивов были средоточием живой памяти об Отечестве. Туда приходили и просто для того, чтобы поговорить на русском. Острова единения, форма общественного бытия. Эмигрантов держала на плаву потребность не потерять свою русскость. Ведь никакой другой эмиграции, кроме российской, не обрубали так жестоко, так безнадежно связь с родиной.

Куда только судьба их не швыряла! Бег растягивался на годы и годы. Типовая биография: офицер Первой мировой войны, потом садовод, счетовод. Арестовывали, выпускали, опять сажали. В войну семья оказалась в оккупированной Одессе. Подходили советские войска, и, несмотря на гибель на фронте сына-красноармейца, поняли, что надо уходить. Германия, Франция, из нее вытолкнули в Африку, в Марокко, где образовалось большое русское сообщество, успевшее многое сделать для этой арабской страны. Но, обретя независимость, она увидела в этих "белых" людях новых колонизаторов. Выкатились за океан, кто - в Южную Америку, кто - в США.

Послеоктябрьская эмиграция насчитывала 2 миллиона человек. Цвет русской культуры: писатели, художники, композиторы, ученые, артисты. И сотни тысяч рядовых беженцев, пробивавших себе дорогу тяжким трудом. Как писал один из них, "русским талантом, предприимчивостью, смекалкой, жизнестойкостью, а еще русским "авось" и "как-нибудь". Все вместе они совершили подвиг - трепетно хранили русскую историю и свою, которая, они мечтали, когда-то обязательно вернется домой.

В России освобождено из спецхранов немало книг и документов, однако недостаточно, чтобы понять до конца масштабы и трагедию изгнания. Ценность эмигрантских архивов - в особости каждой жизненной колеи. Безыскусные свидетельства, не приукрашенные, не запятнанные ложью, помогут воссоздать цельную правдивую картину.

Однако судьба этих документов может оказаться печальной. Прошло очень много времени, сменилось несколько поколений. Нет изгнанников первой волны, начинавших жизнь в эмиграции состоявшимися людьми. Все меньше остается родившихся в 20-30-е годы детей, которым отцы сумели передать свое отношение к России, неоторванность от нее. А внуки входили в жизнь уже как в свое единственное настоящее, делали карьеру, растили потомство. Они еще общались на русском. Правнуки же, ставшие, как себя называют, русскими американцами и австралийцами, пользуются русским языком разве что за домашним столом. Старики делают все возможное, чтобы спасти изъеденное временем, на глазах исчезающее богатство. Они-то понимают, что в России эти документы, книги, газеты интересны, нужны не только ученым.

Цель российских архивистов абсолютно прозрачна: не просто все это заполучить, описать, довезти, поместить в нормальные условия, но и сделать доступным всем мыслящим гражданам. Документальные собрания, личные фонды дадут возможность глубже исследовать, скажем, власовское движение, послевоенный исход, оценить значимость всех волн российской эмиграции XX века для нашей истории. Нашей общей истории.

Вера и верность

Русские эмигранты создали в крупнейших городах мира не какие-то свои отдельные районы, землячества, гетто, нет. Русский Париж, русскую Прагу, русский Берлин, русский Сан-Франциско. Там жили русский дух, память, надежда. Музеи, архивы, театры, галереи, библиотеки существовали на средства частных лиц и общественных организаций.

Счет даже самых первых музеев - военных - шел едва ли не на сотни. Сумели увезти из России свое прошлое войсковые соединения, полки гвардии, пажеские и кадетские корпуса. Увозили фантастически извилистыми дорогами. Среди казачьих регалий в Музее Кубанского войска - белое войсковое знамя, врученное казакам Суворовым "за веру и верность". Его переправляли под бомбами из города в город, из страны в страну. Пока не довезли до Филадельфии.

В перечнях музеев - самые неожиданные: Сибирский, Армянский, Тарифный, Астрономический. Бесчисленные общества и союзы: Конгресс русских американцев, академические группы ученых, ветеранов Первой мировой войны, бывших студентов Петербургского университета, воевавших в Югославии чинов Русского корпуса, галлиполийцев - военнослужащих, собранных после эвакуации армии из Крыма в лагерях на полуострове Галлиполи в Эгейском море.

Русские газеты разного толка издавались повсюду. Кроме Европы и США - в Аргентине и Венесуэле, в Австралии и ЮАР. "Русское воскресение", "Русская идея", "Русская правда", "Народная воля". Занимались не столько минувшим, сколько происходящим, как обычно писали, "у нас", "дома". Мы выбрали несколько номеров, выходивших в судьбоносные дни: смерть Сталина, полет Гагарина, распад СССР.

1953 год
"Новое русское слово", 5 марта.

А.Ф. Керенский, бывший глава Временного правительства: происходит событие огромной важности. Конечно, мир слишком расшатан, но смерть Сталина не может вызвать внезапного поворота в сторону войны... они не смогут себе позволить массовой кровавой расправы, как это было после смерти Ленина... Америка не должна смешивать палачей с жертвами, кремлевских властителей с русским народом.

А.Л. Толстая, председательница Толстовского фонда: верю, что, если час настал и чаша страданий русским народом испита, - болезнь и смерть Сталина могут стать ближайшим поводом к освобождению.

"Русская мысль"

Такая диктатура не может быть передана по наследству. И история еще не знает примера, чтобы она пережила диктатора... Сталинская диктатура образовалась на месте ленинской. Пессимисты скажут: так будет и теперь. Возможно, но теперь это будет гораздо труднее... Корабль потерял ход, и драка на борту претендентов на власть для него чрезвычайно опасна. А она неизбежна... Сталин умирает. Россия жива.

"Русская жизнь", 7 марта.

Партия указывает главную задачу: "Быть бдительными ко внутренним и внешним врагам СССР". Это - признак страха. С потерей Сталина поднимется значение и престиж военных. Вожди отлично понимают это... Тот, кто будет контролировать и распоряжаться армией и МВД, будет править всеми. Наследник Сталина должен заручиться их поддержкой.

1961 год
"Русская мысль"

Сбылась мечта человечества и предсказание Циолковского.

Единственная тень лежит на полете майора Гагарина: он осуществлен за счет огромной духовной энергии народа, искусственно направляемой на единственную цель... Тем не менее новость вызвала волну восхищения.

Советская пропаганда подчеркивает тесную связь между техникой и коммунизмом. Существует ли она? Природные способности русского человека сыграли большую роль в успехах советской науки, но речь о другом... Коммунизм уже больше никого не вдохновляет. И вот здесь-то ему на помощь пришла техника. Человек обратил на нее свои надежды, отчаявшись найти ответы у религии и философии. Пропаганда начала вбивать в головы, что только советская космическая наука могла создать передовую в мире ракету.

"Новое русское слово", 14 апреля.

Авиационный эксперт Александр Северский: это опыт не столько научный, сколько военный. Не следует сомневаться, что Москва сделает попытку смести нас с лица земли, не дожидаясь, когда мы окрепнем.

"Россия", 14 апреля.

Сенатор Саймингтон заявил, что страна, контролирующая космос, контролирует мир. Опасность, которая угрожает в будущем.

1991 год
"Русская жизнь", 10 декабря.

Советский Союз прекратил существование. В интервью французскому телевидению М. Горбачев заявил, что может возникнуть гражданская война: "Югославская трагедия - просто шутка по сравнению с тем, что может произойти"... США обеспокоены событиями в СССР, говорящими о его полнейшей дезинтеграции - распаде государства.

Ядерный арсенал, по мнению госсекретаря Бейкера, в случае междоусобиц между республиками может быть пущен в ход.

"Русская мысль",
20 декабря.

Старый Союз отменен одним заявлением из минского предместья. Граница еще есть, а империи нет. И остается решить, что делать с громадными ее останками... Уничтожен стержень. Не важно, что не было веры. Были обряды и сакральные формулы, коим следовало большинство.

Величие России было не в имперской мощи, а в духовном и культурном наследии. России надо желать одного - скорейшего воссоединения с европейской цивилизацией. Но выход из советской цивилизации не будет протекать гладко... Можно сменить название полуправящих, полузаконодательных структур на "парламент", "думу", но что делать с таким грустным явлением, как "советский человек"?

Харбин, растворившийся в человечестве

В числе переданных в ГАРФ документов - фонд Ариадны Семеновны Шиляевой. Доктор филологии, литературовед. Маршрут бега семьи: Харбин, Бразилия, США. В фонде, кроме прочего, - номера журнала выпускников харбинской русской гимназии "Друзьям от друзей" за 25 лет. Заметки и запросы об однокашниках, сообщения о рождениях и кончинах, размышления, письма, словом, все то, чем делятся с близкими людьми. Вот отрывки из N 33, выпущенного в декабре 1991 года в Сиднее к 50-летию со дня 14-го, последнего, выпуска гимназии. "Харбинцы" слетелись на торжество со всех пяти континентов.

"Мои родители, брат и я приехали в Маньчжурию на паровозе. Машинист из Читы со своим верным товарищем, который взялся кочегарить, решили тайно пересечь китайскую границу. Сообщили моему отцу-священнику и еще одному старообрядческому священнику о такой возможности. Взрослые - на тендере, а детей взяли в "топку", где было тепло. Сидели на угле..."

Галя Филадельфова (Коровина), 2-й выпуск Сидней

"Мой Харбин превратился в символ России в чужой стране, а затем растворился в человечестве. После прихода Советской Армии в 1945 году одна часть харбинцев благополучно вернулась в Советский Союз, другая там же оказалась в лагерях ГУЛАГа, третья бежала в другие страны. Но что удивительно: мы не потеряли друг друга. Новосибирск и Сидней, Москва и Рига, Челябинск и Париж, Екатеринбург и Сан-Франциско сберегли свою принадлежность к малой родине. Волей истории был произведен качественный отбор. Харбин, приняв у себя русскую эмиграцию, принял нравственную элиту. В дни, когда наша Россия переживает культурное и нравственное лихолетье, наш урок единения очень бы ей пригодился. Если она хочет спастись".

Миша Ильвес, 1-й выпуск, Магадан

Пишу для тех, кто рожден до 1945 г.

Мы родились до телевидения, до пенициллина, до прививок от полиомиелита, замороженных овощей, пластиковых изделий, контактных линз. Мы - раньше радара, кредитных карточек, расщепленного атома, лазерного луча, шариковых ручек, колготок, посудомоечных машин, электрических одеял, кондиционеров и - до того, как человек ходил по Луне. Мы сперва венчались, а потом жили вместе и наивно думали, что надо иметь мужа, чтобы иметь ребенка. Мы были до гомосексуальных семей и знакомств по компьютеру. До искусственных сердец и мужчин с серьгами... Так приходится ли удивляться пропасти между поколениями. Но мы выжили! Разве это не повод для радости?!

Без подписи

Без усмешки, без улыбки/ С легким перышком в руке/ Укажу я на ошибки/ Вам в родимом языке.../ Нас испортила Европа,/ Но особенно Нью-Йорк.../ Без блинов и без закуски/ Мертв Париж и скучен Рим./ Мы язык забыли русский,/ "Извиняюсь" говорим./ Мы трамвай "берем", шагаем/ Мы вдоль моря по "бичу",/ А костюм свой "одеваем",/ Коль "надеть" не по плечу".

Зинаида Троицкая, 1-й выпуск США

"О моих успехах в Москве. Первым был "Московский литератор", потом добавились "Литературная Армения", "Огонек" и даже "Новый мир", в "Проблемах Дальнего Востока" будет напечатан мой перевод древней книги "Дао дэ цзин". Он уже публично читается в Москве.

Валерий Перелешин, 3-й выпуск, Рио-де-Жанейро

"Писать в России невозможно"

Из книги Ариадны Шиляевой "Борис Зайцев и его беллетризованные биографии" (один из писателей знаменитой эмигрантской плеяды: Набоков, Бунин, Цветаева, Г. Иванов, Шмелев, Ходасевич, Бальмонт) - цитата из письма Зайцева, переданного по радио на родину летом 1953 г.:

"Я уехал из Москвы, где провел молодость, в июне 1922 г. Меня выпустили за границу для лечения после сыпного тифа. Уехал собственно не из-за болезни, а потому, что в России писать и печататься для меня стало невозможным. И вот 30 лет живу в Париже, как другие сотоварищи мои по литературе. Сказать, что жизнь эмигрантская легка, было бы неверно. Однако я ни разу не пожалел, что уехал... Разлюбить Россию не могу, так же как не мог бы разлюбить и мать. Да, оба эти образа во мне и уйти не могут. Живя без Родины, я могу вольно писать о том, что люблю в ней: о своеобразном складе русской жизни, о русских людях, русских святых, монастырях, о замечательных писателях России".

Из писем Зайцева:

сегодня Вашу книжку - кланяюсь и благодарю. Написание ее - плод долгих работ. Опубликование - плод, конечно, долгих забот. Думаю, что "позлащенных возможностей" - так Бальмонт называл деньги - сильно у Вас поубавилось... Будьте здоровы, живите, трудитесь. Книга Ваша - первое в моей жизни, остальное все - последнее.

Бдение на чужбине

"Мы не в изгнании, мы в послании" (Д. Мережковский).

"Несмотря на пережитые лишения и муки, эмигранты внесли неповторимый вклад в сокровищницу национальной и мировой культуры. Они оставили след едва ли не в каждой области человеческого ведения. И наш долг - любовно сберечь и передать грядущему плоды коллективного труда. Если не сумеем, все неизбежно распылится, и наша смена получит право бросить нам горький упрек, отметив наш уход" (Б. Бразоль).

"Быть может, никогда эмиграция не получала от нации столь повелительного наказа - нести наследие культуры. Он дан и самой природой большевистского насилия над Россией. Зарубежная Россия - уникальное явление в мировой цивилизации. Русский "Серебряный век" (конец XIX - начало XX века) был продлен на несколько десятилетий" (Г.Федотов).

"Провидение вывело нас из плена и рабства, и это обязывает. Нам дана возможность свободно чувствовать, думать, говорить... Отсюда - первая потребность: гласно исповедовать свою национальную верность. Каждый из нас должен чувствовать себя представителем России, ее уклада, ее достоинства, ее характера. Каждый должен помнить, что по нам чужой народ судит о всей России... В малой миссии каждого может вырасти значение миссии русской эмиграции" (М. Ильин).

"Представляя себе ценность погибших сокровищ, сознавая, что они не могут быть вновь обретены, что культурные силы эмиграции с каждым годом редеют... страшусь за их будущее. Кто услышит SOS, кто поможет нам?!" (П. Константинов, основатель музея в Сан-Франциско).

"Если же судьба уготовила мне скорый конец, я молю всех, кому дорого наше дело, продолжать его во имя нашего духовного бдения на чужбине. Да хранит его Господь от гибели и упадка!" (Константинов, за несколько месяцев до смерти).

Бдение на чужбине

"Мы не в изгнании, мы в послании" (Д. Мережковский). "Несмотря на пережитые лишения и муки, эмигранты внесли неповторимый вклад в сокровищницу национальной и мировой культуры. Они оставили след едва ли не в каждой области человеческого ведения. И наш долг — любовно сберечь и передать грядущему плоды коллективного труда. Если не сумеем, все неизбежно распылится, и наша смена получит право бросить нам горький упрек, отметив наш уход" (Б. Бразоль).

"Быть может, никогда эмиграция не получала от нации столь повелительного наказа — нести наследие культуры. Он дан и самой природой большевистского насилия над Россией.

Зарубежная Россия — уникальное явление в мировой цивилизации. Русский "Серебряный век" (конец XIX — начало XX века) был продлен на несколько десятилетий" (Г.Федотов).

"Провидение вывело нас из плена и рабства, и это обязывает. Нам дана возможность свободно чувствовать, думать, говорить... Отсюда — первая потребность: гласно исповедовать свою национальную верность. Каждый из нас должен чувствовать себя представителем России, ее уклада, ее достоинства, ее характера. Каждый должен помнить, что по нам чужой народ судит о всей России... В малой миссии каждого может вырасти значение миссии русской эмиграции" (М. Ильин).

"Представляя себе ценность погибших сокровищ, сознавая, что они не могут быть вновь обретены, что культурные силы эмиграции с каждым годом редеют... страшусь за их будущее. Кто услышит SOS, кто поможет нам?!" (П. Константинов, основатель музея в Сан-Франциско).

"Если же судьба уготовила мне скорый конец, я молю всех, кому дорого наше дело, продолжать его во имя нашего духовного бдения на чужбине. Да хранит его Господь от гибели и упадка!" (Константинов, за несколько месяцев до смерти).