Дума превратится в Верховный Совет СССР. И как парламент умрет

Новая Государственная дума еще не начала работать, а состояние ее здоровья уже внушает серьезные опасения.
Что случается с человеком, если он должен все держать в себе, не может никого обругать, на ком-то или чем-то сорвать зло? Инфаркт. Инсульт. Прободная язва. Рак...

В мае, когда президентом станет избранник Путина, а сам Путин возглавит правительство, наш парламент превратится в такого лишенного права на гнев беднягу — со всеми вытекающими последствиями.

В парламентах не только принимают законы — там еще и поднимают проблемы, задают вопросы. Выражают общественное беспокойство и недовольство. Даже в последние годы Дума с конституционным “медвежьим” большинством старательно делала вид, что народное недовольство видит, озвучивает, доносит куда надо и кому надо, а иногда даже что-то дрожащим от страха голосом от исполнительной власти “требует”.

Да, говорили единороссы, мы безоговорочно поддерживаем президента Владимира Владимировича Путина (называть его без отчества уже давно считается дурным тоном). Но с правительством отношения у нас не столь безоблачные, все время старательно подчеркивали они: мы его критикуем, “с него спрашиваем”.

Помните монетизацию, которая в январе 2005 года вывела людей на улицы? Массовые акции протеста были для власти как гром среди ясного неба. Отдать роль радетелей за народ коммунистам и прочим оппозиционерам, подставить под удар президента, монетизацию благословившего и закон о ней подписавшего, “Единая Россия” не могла. В феврале 2005 года в Думе обсуждался вопрос о недоверии правительству. Конечно, недоверие не состоялось. Вот цитата из стенограммы заседания: “Мы вынуждены констатировать, что уровень работы правительства... сегодня не соответствует масштабу задач, которые стоят перед страной. Социальная цена каждой очередной ошибки становится все более тяжелой, чем, конечно же, спешат воспользоваться наши недруги...” И дальше: “Удар все больше смещается в сторону президента, под вопрос ставится сама суть социально-экономического и политического курса, и это в значительной степени результат ваших ошибок, господа члены правительства!” Думаете, это слова какого-нибудь записного критика власти?

Нет, это сказал выступавший от имени фракции “Единая Россия” вице-спикер Олег Морозов. И сорвал аплодисменты своих коллег, между прочим. А Михаил Фрадков сидел в правительственной ложе и слушал, время от времени тяжело вздыхая.

Теперь представьте, что в ложе сидит объявленный Национальным Лидером премьер-министр Владимир Путин. Слово “правительство” (самое популярное у депутатов ругательство) будет прочно ассоциироваться с ним — как сейчас ассоциируется с ним слово “Кремль”...

Блажен, кто верует, что подобных монетизации кризисов больше не будет. Их не может не быть. Тем более если новый президент задумает что-нибудь реформировать. Систему здравоохранения, например... Кто тогда будет плохой? Кого будет ругать думское большинство? Потому что совсем никого не ругать нельзя — правила игры в политике такие... Неужели они набросятся на президента? Но он же друг и соратник Национального Лидера, продолжатель его курса!

В западных странах парламентское большинство, правительство и президент могут быть в одной команде и друг друга поддерживать. Но там есть нормальная, сильная оппозиция — в том смысле, что она имеет возможность критиковать действия власти в открытом режиме и твердо знает: придет время, плюс-минус несколько лет, и она сама станет властью. У нас оппозиция загнана в угол и стать властью даже не мечтает, а по телевизору показывают только то, что не нарушает благостности картины.

Впрочем, в советское время власть у нас тоже сплошь была хорошая, несменяемая и выступала единым монолитом. “Плохих парней” приходилось искать за ее пределами. В разные периоды истории в этой роли выступали гады-империалисты, их агенты и пособники внутри страны, “враги народа”... Но не все ошибки и просчеты можно было свалить на них — и тогда гадами оказывались отдельные руководящие работники. Вдруг выяснялось, что они ни с того ни с сего взялись рыть тоннель в Лондон...

Когда Дума лишится возможности “спрашивать с правительства” хотя бы понарошку, она окончательно превратится в Верховный Совет СССР. И как парламент умрет.