Норман Фостер придумал Пушкинскому музею новые окрестности

Лорд Норман Фостер представил свой проект реконструкции Пушкинского музея. Если этот проект будет реализован, то музей у нас будет такой.

Начинаться он будет напротив храма Христа Спасителя. Там, на месте нынешней бензоколонки, будет построен большой выставочный центр. Все большие выставки музея, которые у нас оказываются едва ли не национальным событием (как выставка Модильяни или того же Фостера), будут проходить там.

Дальше располагается нынешнее здание Института философии РАН, которое музей хочет получить себе и там расположить так называемое открытое фондохранилище. Это тип музейных фондов, который получил распространение с 1980-х годов. Фонды музея -- это, по сути, склад, и таким он и остается -- с той разницей, что в него могут заходить посетители. От обычной выставки он отличается тем, что там создаются условия не для экспонирования, а только для хранения: картины висят в несколько рядов в высоту на выдвигающихся стендах, скульптура и мебель -- на стеллажах в несколько рядов. Смотреть отдельное произведение неудобно, хотя можно. Но аттракционом скорее является фонд в целом. Вы попадаете в своеобразный склад сокровищ, видите, сколько у музея всего есть, как это хранится, реставрируется, готовится к выставкам. Сравнительно популярный в европейских музеях аттракцион.

Рядом с Институтом философии находится сейчас бывший Музей личных коллекций. Теперь там экспозиция импрессионистов и постимпрессионистов, переехавшая туда год назад из главного корпуса. Она там не останется, тут по замыслу должен расположиться Музей экзотики -- искусства Азии, Африки, Австралии и Океании. Это, вообще, красивый замысел, потому что такого музея у нас нет, хотя материала в советский период накопилось довольно много: СССР был империей, а империям всегда есть дело до далеких народов, это подтверждает всемирный статус империй. С другой стороны, Музей личных коллекций немного жалко.

Там располагались коллекции русских эмигрантов, которые в свое время Илья Зильберштейн вывез из Парижа. Но сейчас у нас новая эпоха частного собирательства, появляются умопомрачительные частные коллекции, и в скором времени люди захотят их показывать. Музею следовало бы, может быть, в большей степени развивать это направление, это не менее интересно, чем Океания и Африка.

Далее идет собственно здание Музея изобразительных искусств, выстроенное Романом Ивановичем Клейном. Здесь Фостер по большому счету предлагает только реставрацию -- все остается как было, только восстанавливаются стеклянные перекрытия над тремя дворами, где они и были, и перекрываются два новых, в которые сегодня выходят служебные помещения музея. Ну, кроме того, еще меняется схема движения по музею, но это частности.

Позади старого здания музея находится усадьба, где в советское время был Музей Маркса и Энгельса. В это здание в итоге должна переехать коллекция импрессионистов и постимпрессионистов, и здесь будет до определенной степени воссоздана (по крайней мере, в ее московской части) экспозиция Музея новейшей западной живописи, уничтоженного в сталинское время (часть коллекции музея в итоге оказалась в Государственном Эрмитаже в Петербурге).

Наконец, справа от старого здания ГМИИ сегодня расположилась целая серия двухэтажных домиков, также принадлежащих ГМИИ; это итог программы реконструкции музея по проекту Андрея Бокова. Идея там состояла в том, чтобы воссоздать среду традиционного московского купеческого района, отчасти опираясь на архивные данные, отчасти -- на ощущение дореволюционной Москвы вообще.

Получилось довольно хаотично и как-то мелковато. Фостер создает центр этого квартала двумя большими стеклянными зданиями: концертным залом ГМИИ и зданием библиотеки. Кроме них в этом квартале располагаются детский центр, выставочные залы, административные помещения и т. д.

Таким образом, получается большой музейный квартал, тянущийся почти от Гоголевского бульвара до Ленивки, так называемый музейный город, но правильнее назвать это музейным парком. Дело в том, что со всех улиц, идущих через эти кварталы (кроме Волхонки), Фостер предлагает снять движение и засадить их деревьями по типу бульваров. Это должно создать единство всего музейного города в целом. Попадая в этот парк, вы оказываетесь внутри городского пространства, зримо отличающегося от всего остального.

Этим, однако, соединение всех зданий музея в единое целое не ограничивается. Под этим парком делаются огромные, сравнимые по площади со всем музейным комплексом, подземные помещения, по которым можно перейти из одного здания и экспозиции в другие. В принципе ощущение от фостеровского музея теперь будет напоминать компьютерную бродилку: вы будете двигаться под землей, постоянно выныривая в самых неожиданных местах, например, во внутреннем дворе старого корпуса ГМИИ. Тоже весьма современный способ устройства архитектурного аттракциона.

Такой замысел. Трудно сказать, что из него выйдет. Воплощение проекта стоит дорого -- вероятно, около $1 млрд. Сам проект заказан не государством, а Фондом содействия ГМИИ имени Пушкина, созданным Михаилом Куснировичем, главой Bosco di Ciliegi. Этот проект сейчас представлен государству как своего рода общественная инициатива. Представлен, похоже, не без расчета на выборный период, когда может возникнуть спрос на амбициозные национальные деяния в области культуры. Но может ведь и не возникнуть, и тут есть элемент непредсказуемой игры.

Но можно понять, чего хочется. То, что сейчас представил лорд Фостер, не является собственно архитектурным проектом, это скорее концепция, на основе которой проект может быть придуман. Соответственно, в нем пока мало собственно архитектурного искусства. Зато в нем присутствует неизвестный нам доселе стандарт устройства современного большого музея. В соответствии с этим стандартом в 1990-х годах были реконструированы Лувр, Тейт, МОМА в Нью-Йорке, Музей королевы Софии в Мадриде и т. д.-- фактически все крупнейшие мировые музеи. До нас он дошел только сейчас, и в этом отношении хорошо, что его приносит Фостер. По крайней мере, он с этим стандартом, вероятно, ничего не напутает.

Ну и, кроме того, в проекте заявлена позиция уважения к Москве. Это, пожалуй, самое приятное. От Фостера вполне можно было ждать, что он предложит перекрыть весь музейный квартал стеклом, а между зданиями путешествовать на траволаторах или электромобилях -- этот архитектор любит технику. Но нет, он показал, что даже если перенести в Москву западное музейное чудо, то никакой неловкости не произойдет. Фостер повел себя как джентльмен, культурно посадил деревья. Это удачно в том смысле, что по крайней мере на этом этапе нет ощущения, что Музей Пушкина ждут тяжелые времена.

Но в любом случае, если проект начнут реализовывать, музей закроется лет на пять. Так что поспешите сходить посмотреть.