Вопреки радостной официальной статистике безработица в некоторых регионах страны стала хронической

На модерации Отложенный Количество безработных в стране снизилось до 4,4 млн. человек с 5,3 млн. в начале года, свидетельствуют последние данные Росстата. Однако эти цифры – «средняя температура по больнице». В то время как в обеих столицах вынужденная незанятость действительно стремится к нулю, во многих регионах она остается застойно высокой. Официальной статистике «помогают» и биржи труда, которые зачастую регистрируют имеющих работу, но в упор не видят тех, кто не по своей воле сидит без дела.

По последним данным Росстата, в октябре зафиксировано 4,38 млн. безработных, причем только 1,42 млн. из них официально зарегистрировались. В начале года их было 5,26 млн. и 1,74 млн. соответственно. В относительных цифрах уровень регистрируемой незанятости, по прогнозу главы Роструда Максима Топилина, опустится за год с 2,4 до 2,0% экономически активного населения.

Действительно в последние годы безработица в целом – как по классификации Международной организации труда, так и официально регистрируемая на биржах – уменьшается. Это неудивительно, ведь экономика растет, а это объективно должно приводить к появлению новых рабочих мест. Но если всмотреться даже в официальную статистику внимательно, то на радостной картине появляются темные пятна.

В первую очередь это касается Северного Кавказа, где зарегистрированная безработица составляет 4–10%. В Ингушетии (30,9%) и Чечне (62,7%) отсутствие занятости стало хроническим. «Во-первых, там много молодежи, которая, как правило, не работает. Во-вторых, многие предприятия разрушены войной», – поясняет «НИ» ведущий экономист Центра экономических и финансовых исследований и разработок (ЦЭФИР) Ирина Денисова.

В советские времена, чтобы занять население, там строились предприятия даже в ущерб экономической эффективности. Кроме того, местное население могло подрабатывать на сезонных работах. Сейчас «шабашников» с Кавказа не больше, чем, скажем, из Кировской области. Главная причина – настороженное отношение (особенно к чеченцам) в российском обществе. Одно то, что кавказцам неохотно сдают квартиры, сильно ограничивает их возможности по сравнению с другими россиянами зарабатывать деньги, не говоря уже о регистрации и милицейских проверках, поясняет специалист ЦЭФИР.

Впрочем, проблема мобильности населения не решена даже во многих благополучных странах. Образцом традиционно служит Америка, где работник довольно свободно и быстро перемещается по штатам туда, где его профессия более востребована или лучше оплачивается. Но уже в Италии южанину не так просто переехать работать на север, из-за чего население юга беднее.

У России своя специфика. Москва не может трудоустроить по специальности всех инженеров, на Дальнем Востоке не хватает кардиологов, а крупный автозавод в Поволжье долго не мог нанять достаточное количество трезвых рабочих. Необходима трудовая миграция. Она есть, но «не очень качественная», отмечает Ирина Денисова. Работники не переезжают вместе с семьей, а ездят на сезонные работы одни. Сменить место жительства мешает прежде всего неразвитость ипотеки и огромная разница в стоимости жилья между регионами – продав хороший дом в Рязани, не купишь даже очень скромную квартиру в Москве.

Ректор Российской экономической школы (РЭШ) Сергей Гуриев видит еще одну причину нынешнего состояния дел. Региональные фирмы платят сотрудникам маленькую зарплату, компенсируя ее различными соцпакетами и нематериальными льготами, утверждает он в своем исследовании Unleashing the Potential («Раскрывая потенциал»). В результате работник получает так мало наличных, что

денег на переезд ему просто никогда не хватит.

Решать проблему можно по-разному. Сергей Гуриев предлагает стимулировать мобильность населения, поскольку капитал в России не стремится приходить в регионы с дешевой рабочей силой. Ирина Денисова говорит, что можно попробовать создавать рабочие места в регионах с учетом преимуществ конкретного субъекта РФ. Например, в Южном федеральном округе можно развивать курортный бизнес.

Роструд собирается к 2010 году запустить пилотные проекты по развитию трудовой мобильности – работник, переехавший из трудоизбыточного региона в область с нехваткой рабочих рук, на начальном этапе будет обеспечен подъемными средствами на аренду жилья. Уже создан реестр граждан, желающих переехать на работу в другой регион России ради хорошего заработка. Но в списке этом числятся… 6153 человека, то есть 0,04% от числа официально зарегистрированных безработных.

В России минимальное пособие по безработице составляет 720 руб., а максимальное – 2880. В будущем году должна быть прибавка – 770 и 3080 руб. соответственно. Поскольку суммы эти мизерны, нам не знаком бич развитых стран – профессиональные безработные, живущие исключительно на пособие. Но все опять-таки зависит от региона. По данным Росстата, в Москве лишь две трети безработных получают пособие, зато в Ингушетии таких – 99,6%, то есть практически все, кто в этом депрессивном регионе не занят, стремятся получить на руки хоть какие-то деньги. Кроме того, безработным полагаются скидки на оплату ЖКХ. «Поэтому работники бирж занятости иногда видят дам в мехах и бриллиантах, которые регистрируются в качестве безработных, чтобы получить скидку», – свидетельствует Ирина Денисова.

Существуют и другие статистические парадоксы. Так, многие женщины, которые впервые в этом году стали получать пособие по уходу за ребенком, снялись с учета в центрах занятости, поскольку размер «детского» пособия стал больше, чем выплаты по безработице. «По нашим оценкам, примерно 5–10% женщин по этой причине снялись с учета, или примерно 0,1 миллиона человек. Понятно, что они состояли в службах занятости не потому, что искали работу, а потому что это был единственный источник их существования», – объяснил ситуацию руководитель Роструда Максим Топилин.

Подобные факты наводят на размышления, что статистика по безработице лишь выглядит солидно, на деле все сложнее и, чаще всего, гораздо хуже. Возьмем сельскую местность. Доля селян среди безработных плавно увеличивалась с 16,4% в 1992 году до 42% в 2006-м. Дело в том, что кризисные сельхозпредприятия, опасаясь социального взрыва, платили лишним работникам мизерную зарплату, при этом постепенно увольняя их. Но, несмотря на безработицу, селу не хватает квалифицированных специалистов. Советская система профобразования развалилась, а те заведения, что функционируют, не могут обучить работе на современной западной технике.

При этом значительную часть безработных (правда, до сих пор не известно, какую именно) составляют самозанятые, то есть бабушки с коровами или дедушки с грядками, самостоятельно продающие свои молоко и картошку. «Даже если все безработные самозаняты, это все равно не решает проблему», – говорит заведующая лабораторией аграрной политики Института экономики переходного периода (ИЭПП) Ольга Шик. Бабушка ведь не может конкурировать с современным мясомолочным комбинатом, поэтому средств ей будет хватать в лучшем случае на выживание.

Цивилизовать такую самозанятость, кстати, можно. Например, в Пермской области власти выделяют небольшие кредиты на то, чтобы крестьяне могли открыть свое дело – скажем, развивать сельский туризм (охота, рыбалка, отдых для горожан). Сдавая домик в аренду городским туристам, такой «бизнесмен» постепенно начинает нанимать односельчан – помыть полы, приготовить еду. И безработица уменьшается не за счет статистических парадоксов, а на самом деле.