Русский транзит: от принудительной миграции в СССР – к беженцам в России

Еще каких-нибудь 15-20 лет назад слово «миграция» у многих ассоциировалось в основном с зоологией и со словами песни «летят перелетные птицы». Сегодня это слово и все, что за ним кроется, стало для России и ее властей поистине стихийным бедствием. А для мигрантов, включая и русских, которые поверили властям, и потянулись на свою историческую родину, жизнь превратилась в непрекращающийся кошмар. Что это – обыкновенная чиновничья безалаберность, непростительный непрофессионализм, или тайный умысел тех, кто в стране ответственен за миграционную политику и судьбы миллионов людей, доверившихся им? Этой статьей «Росбалт» начинает серию публикаций об одной из самых острых проблем российской внутренней политики – миграции.

От принудительной миграции в СССР – к беженцам в России

Исследование материалов по миграционным процессам в СССР – зарубежных и внутренних – дают основания утверждать, что в Советском Союзе было, в основном, два вида внутренней миграции: принудительная и трудовая. По словам историка и географа Павла Поляна, «репрессивные принудительные миграции в СССР начались с первых же лет советской власти». «Они получили мощнейший импульс в годы раскулачивания и не менее интенсивное развитие во второй половине 1930-х годов, в годы Второй мировой войны и в первые послевоенные годы. Фактически принудительные миграции в СССР продолжались до середины 1950-х годов», — отмечает историк.

Конечно, эти принудительные миграционные приливы и отливы по всей стране в самом государстве были закрытой темой. Только однажды она «всплыла» на самом высоком уровне – когда Никите Хрущеву понадобилось с помощью и этого инструмента полугласности разоблачить «отца всех народов» Иосифа Сталина. Крышка кастрюли была приоткрыта, пар выпущен, но кипение в закрытом режиме продолжалось вплоть до начала перестройки и нового мышления.

Первыми на Западе после известного «разоблачительного» ХХ съезда, приоткрывшего завесу большевистской тайны, о принудительных депортация-миграциях начали писать американцы. Интересно, что Роберт Конквист, автор нашумевшей книги «Советские депортации народов», вышедшей в 1960 г., собирал информацию для нее из скудных советских источников, включая, например, списки подписных изданий «Союзпечати», сравнивая административные карты, результаты переписей населения с 1921 по 1959 годы и т.д. В его книге впервые приведена карта принудительных миграционных потоков «наказанных народов» СССР. Он же, неожиданно утверждает эксперт Павел Полян, «сделал и напрашивавшийся обобщающий вывод о том, что привилегированными народами, в наибольшей степени «выигравшими» от депортаций, стали грузины и осетины на Кавказе и украинцы в Крыму». По принципу – не было бы счастья, да несчастье помогло?

Свою, можно сказать, вселенскую роль в исследовании истории этнических депортаций народов сыграл и «Архипелаг ГУЛАГ» Александра Солженицына, основанный на реальных историях и событиях, стекавшихся к нему исповедях жертв режима.

Впервые официально в бывшем СССР о депортациях ингушей, калмыков, русских немцев, крымских татар, других народов заговорили на Съездах народных депутатов СССР в 1989 году. На одном из них, после долгих и жесточайших дискуссий демократов так называемой «первой волны» с коммунистическим большинством, был принят даже специальный документ, осуждающий сталинскую депортацию народов, названую геноцидом. Но в окончательном варианте документа это слово — «геноцид» — куда-то удивительным образом подевалось. А так как председателем Верховного Совета СССР был тогда друг Михаила Горбачева Анатолий Лукьянов, всячески препятствовавший появлению самого этого документа, то народные депутаты СССР сделали вполне определенный вывод, как и почему это важное для миллионов депортированных и их наследников слово исчезло из юридического словаря.

Сейчас немало уже известно также и о депортациях (а по сути — карательных акциях) «кулаков» из крепких крестьянских хозяйств, которых вывозили в чисто поле подальше от городов и весей и бросали там с детьми – умирать. Открытие партийных архивов после падения СССР, бум публикаций на эту тему дали возможность обществености еще раз «пережить», но уже на другом уровне — информационном, советскую карательную миграцию.

Наряду с принудительной миграцией, в СССР процветала и так называемая трудовая миграция, о которой было принято не только писать и говорить, но и воспевать ее. Особенно в контексте великих побед – например, освоения целины, покорения Севера или строек века. По мнению специалиста по демографии Института сравнительной политологии РАН кандидата экономических наук Виктора Переведенцева, «в 60-е годы прошлого века Россия была главным донором для подавляющего большинства других республик». Его исследования показывают также, что «в первой половине 60-х годов Средняя Азия являлась единственным экономическим районом, стягивавшим население изо всех других частей СССР».

В 70-е годы «проходило ускоренное заселение районов хозяйственного освоения на Севере РСФСР; особенно больших трудовых ресурсов потребовали нефтегазовые районы Западной Сибири». Известно, что по комсомольским путевкам туда были направлены тысячи трудовых рук, в частности, из Украины. Каждая республика СССР получила задание: построить на БАМе несколько поселков за счет своих ресурсов. Нечто подобное происходило и в Средней Азии: туда «пачками» направлялись из России уже готовые специалисты для разных отраслей – так проще и быстрее было решать назревшие задачи построения коммунизма.

Все это привело к большому переселению народов внутри СССР. Тогда никто и подумать не мог, что когда-нибудь придется «разводиться», и эти, казалось бы, невинные миграции во славу КПСС станут причиной (или следствием?) миллионов поломанных человеческих судеб.

По-своему складывалась миграционная ситуация и в советских прибалтийских республиках. За 30 послевоенных лет, считает Переведенцев, «миграция дала здесь больше половины общего прироста населения — 16 из 31 % в Эстонии и 15 из 28% в Латвии», что «привело к сильному снижению в этих республиках доли «титульных» наций». Этому же способствовало и снижение здесь рождаемости, которое не смогло обеспечить их (наций) расширенное воспроизведение.

Феноменальным остается и тот факт, что, по данным демографов, русское население за пределами России росло значительно быстрее, чем внутри нее. Между переписями 1959 и 1970-го — втрое, а между 1970 и 1979-м.

— вдвое. А к моменту переписи в СССР в 1989 г. в союзных республиках уже проживали 25,3 млн русских. По данным Переведенцева, в большинстве республик они занимали второе место по численности среди населяющих их наций, причем в некоторых республиках титульная нация составляла чуть больше половины всего населения.

И еще один интересный факт – накануне распада СССР «в населении подавляющего большинства союзных республик доля титульной нации оказалась меньше, чем доля русских в России — несмотря на то, что в РФ много национальных административно-территориальных образований». Правда, не следует сбрасывать со счетов не только трудовую миграцию, но также и произвольно нарезанные административные границы между республиками, которые часто не совпадали с этническими.

По мнению многих специалистов, именно эти две составляющие миграции в Советском Союзе – принудительно-карательная сталинская и трудовая, вылившаяся за годы советской власти в великое переселение народов СССР, стали впоследствии одним из слагающих того детонатора, который на переломе 90-х годов в перестроечное время взорвал многонациональное государство СССР.

Первые беженцы в СССР, в том числе и в Москве, появились спустя всего три года после объявленной Михаилом Горбачевым перестройки и нового мышления – в 1988 году в Сумгаите прошел погром армян. Но это было только начало. Затем в 1989 году в Фергане (Узбекистан) вырезали турок-месхетинцев, оставшиеся были переселены компактной группой в Краснодарский край. Но не прижились там, и в результате США забрали их к себе, устроив всемирную пиар-акцию для демократии американского разлива.

В 1990-м последовали армянские погромы в Баку – здесь они проходили, по свидетельству бывшего председателя Верховного Совета СССР Анатолия Лукьянова, под лозунгом «Вешать коммунистов на столбах!», и для этого напротив здания ЦК компартии Азербайджана были даже приготовлены столбы с веревками. И именно это, а не беженцы из Азербайджана в Москву, больше всего тогда взволновало и напугало теряющую власть партийную верхушку.

Вот как вспоминает об этом известный журналист и общественный деятель Лидия Графова, более десяти лет возглавляющая «Координационный совет помощи беженцам и вынужденным переселенцам» и «Форум переселенческих организаций»: «Хорошо помню январь 1990-го, когда в Москву прибывали санитарные самолеты и поезда с армянами, бежавшими от бакинских погромов. Они выходили на заснеженный перрон прямо в домашних тапочках и разорванных халатах, перебинтованные, запуганные. По приказу тогдашнего министра обороны маршала Язова 40 тысяч бакинцев были эвакуированы в Россию».

В начале 90-х самый полноводный поток беженцев в Россию приходил из Таджикистана, где несколько лет шла беспощадная гражданская война. В 1991-1993 годах, по данным одного из крупнейших российских специалистов в области демографии, руководителя лаборатории миграции населения Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Жанны Зайончковской, только эти три страны – Таджикистан, Азербайджан и Грузия – поставляли 80% беженцев, прибывших в Россию из бывших республик СССР. С годами менялись страны и места столкновений, но беженский поток в Россию не иссякал. В 1994-1996 годах, как свидетельствует Зайончковская, «половина новых беженцев прибыла из Казахстана и Узбекистана, нарастали потоки из Киргизии, Латвии, Эстонии, Туркмении, Армении — при том, что и прежние потоки не потеряли своего значения». В общем, в Россию в поисках спасения и помощи бежали со всех бывших республик СССР, хотя она и сама переживала не лучшие времена.

Российским властям, утопающим в море собственных внутренних проблем, было совсем не до беженцев. С ними возились, в основном, депутаты, общественность, создававшая первые неправительственные организации им в помощь, начали организовываться и сами беженцы, понимая, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Ведь в России в то время не было ни одного закона ни о миграции, ни о беженцах, ни о вынужденных переселенцах. Ни бывший СССР, ни новая Россия к тому времени еще не присоединились к Конвенции ООН о беженцах от 1951 года и Протоколу к ней от 1967 года.

Но все же под давлением беженского потока, который грозил смести все на своем пути, в 1992 году в России была создана Федеральная миграционная служба (ФМС), началась их регистрация, то есть придание вновь прибывшим статуса. Власти признали, что невозможно дальше загонять болезнь вглубь. Если в начале 1993 года было зарегистрировано всего 160, 3 тысячи беженцев, то уже в 1997-м этот статус получили 1 млн 147 тыс. 400 человек. Хотя, на самом деле, как считают эксперты, их было в разы больше. Но не всем повезло легализоваться и получить хоть какую-то поддержку от государства.

В 1993 году в России были, наконец, приняты два закона – «О беженцах» и «О вынужденных переселенцах». Беженцы – это те, кто не имеют российского гражданства, но живут в России, получив этот статус, вынужденные переселенцы – те, кто его уже получил гражданство. (До принятия этих законов и присоединения России к Конвенции все вынужденные мигранты получали статус беженца.)

После распада СССР из бывших его республик в Россию, по исследованиям Лидии Графовой, переселилось около 11 млн человек. Но только 1 млн 300 тыс. смогли получить официальный статус вынужденного переселенца или беженца. И лишь 500 тыс. из них успели получить мизерную государственную помощь. Вот уже несколько лет этот процесс практически затормозился.

Сегодня количество мигрантов в несколько раз превышает число зарегистрированных. По словам нынешнего руководства Федеральной миграционной службы, ежегодно в Россию правдами и неправдами проникает до 20 млн человек, которые намерены или просто поработать, или остаться здесь навсегда. Точной цифры не знает никто.

Они вынуждены проживать в стране фактически нелегально, на птичьих правах. Они хотят найти здесь свое счастье, а многие русские возвращенцы — послужить и самой России. Но и первое, а, следовательно, и второе мало кому удается. И, прежде всего, из-за совершенно драконовского нового миграционного законодательства России, отцом которого не без основания считают Виктора Иванова, помощника главы Администрации президента, которому поручен этот ответственный кусок государственной работы. О том, как выживают в этих условиях россияне, прибывшие из стран СНГ и Балтии на историческую родину по призыву первого президента России Бориса Ельцина, а также президента Владимира Путина, который объявил программу возвращения соотечественников одной из самых важных, — в следующих статьях.