Несостоявшийся демон Игорь Сечин

Уродливые сурковские проекты заполняют те пустоты в общественной жизни, которые образовались в результате действий Сечина

Демона из Сечина не вышло. Этим занимались два великих демонизатора – Павловский и Белковский, изрядно преуспевшие, прежде всего, в демонизации самих себя. Не удалось. В самом начале путинского царствования ГОП (Павловский – он Олегович) даже Бориса Немцова вовлек в игру против Сечина. Помню эту закрытую встречу с Борисом Ефимовичем. Тогда еще не забылось его участие в разгроме НТВ, а потому вопросы задавались ехидные: чего это, мол, созвал журналистов, вместо того, чтобы Киселева попросить о выходе в эфир? И чего вдруг загорелся? Какой такой двадцатый съезд открыл глаза на истинную сущность окружения Путина?

Позже Сечин обвинялся в разгроме «Юкоса», а в последнее время – в облаве на «Норникель». Теперь Сечин выбирает хозяина нефти.

Из него лепили не просто демонический образ. Он должен был стать персонификатором целой демонической общности – силовиков, повязанных не только общим делом, но и родственными связями. Последнему способствовал брак его дочери с сыном Владимира Устинова, однако последний не задержался ни в генпрокурорах, ни в министрах юстиции.

Сейчас Игорь Иванович курирует, помимо «Роснефти», разумеется, еще и энергетику с ВПК. Получается очень интересная картина: все эти годы он был и остается личным представителем Путина в экономике. Так было, поговаривают, еще в питерской мэрии. И демоном ему быть совсем не с руки. Более того, создается впечатление, что он вообще лишен собственной субъектности, в том смысле, что не вдохновитель, а исполнитель. Во всяком случае, все попытки представить дело наоборот, особенно в связи с делом «Юкоса», успеха не имели.

Более того, сейчас кажется, что попытки Ходорковского и Геращенко объявить Сечина главным виновником юкосовского погрома – это попытки вывести Путина из числа участников конфликта. В таком случае их следует признать неудачными.

Ничего не вышло также из игр вокруг якобы противостояния между Сечиным и Сурковым. Поговаривают, что на самом деле у них есть общие экономические интересы, но это – не самое главное. Не удалось представить Суркова неким эстетом и интеллектуалом, противостоящим мракобесам-силовикам. И дело даже не в том, что у мракобесов совершенно прозрачные, в отличие от Суркова (или Дудаева?) биографии, особенно в той части, что касается полученного образования.

Дело в том, что они просто-напросто не занимаются СМИ и идеологией. А потому – ну за что же этих силовиков не любить? «Юкос» разорили? Так, для значительного числа российских интеллектуалов и культуртрегеров – это все разборки промеж своих.

Противостояния двух «С», конечно, нет, но фигуры эти – вполне сопоставимые. Они оба ответственны за тоталитарное переустройство России, оба стараются и оба преуспели. И оба представлены в общественном мнении в соответствии со спецификой своей деятельности.

Сечин трансформирует институциональную непубличную сферу, прежде всего экономическую. Сурков – как институциональную (партии, губернаторы, парламент), так и внеинституциональную. У Сечина потому и не может быть публичной субъектности. Сурков принужден к публичному поведению и к изображению субъектности и самостоятельности. К демонизации собственного образа.

В последнем особенно преуспели кремлевские «молодежки», которые являются внеинституциональными властными институтами. Там царит культ личности Суркова, но сильно сомневаюсь, что он сможет использовать их в личных целях. Точно так же и всё, контролируемое Сечиным, находится во владениях совсем другого человека.

Другое дело – возможности реального контроля. Вот тут, пожалуй, предположу, что «молодежки» держать в узде легче, нежели олигархов и топ-менеджеров. Тем более что желающих поспорить с Сурковым за кураторство над партиями и «молодежками» с их грошовыми, по сравнению, например, с торговлей оружием хотя бы только на латиноамериканском рынке, бюджетами, – дурных нема. А вот у Сечина жизнь – борьба.

Но из того, что Игорь Иванович не занят деятельностью, непосредственно затрагивающей гуманитарную составляющую общественной жизни, не следует, что он на нее не влияет. Нравы высших сфер проецируются на простых смертных. Захват «Юкоса» как прецедент рейдерства был воспринят как санкция на дальнейшие захваты на всех уровнях вертикали. Гибель политических и просветительских проектов Михаила Ходорковского отвратила от подобной деятельности очень многих людей. Уродливые сурковские проекты заполняют те пустоты в общественной жизни, которые образовались в результате действий Сечина.

Это ведь только сейчас кажется, будто большой террор второй половины тридцатых годов задел только номенклатуру.