Бить первым или быть первым? Уроки ленинградской улицы – 2

 

Урок первый – "Обыкновенная нелюдь"

Вообще-то, это были не улицы. На улицы они выходить боялись – этак и в тюрьму можно было залететь. Ну, поначалу – в колонию. А туда им, конечно, не хотелось. Так что действовали они не на улицах, а в подворотнях, на задних дворах, лучше всего – проходных, чтоб было куда разбегаться.  Но говорилось тогда именно про улицу: "улица засосала", "влияние улицы" и так далее...

В начале шестидесятых мы росли все вместе: вместе учились, вместе играли во дворе – интеллигентных мальчиков, которые были совсем отгорожены от "улицы" было немного, ну, разве что "бабушкины внуки" из языковых спецшкол. Дороги начинали расходиться лет в девять-десять: одни шли в кружки, другие – в подворотню; одни тренировали голову, другие – кулаки. Первые драки не любили – зачем? Вторые без них жить не могли.

А особенно им нравилось издеваться над беззащитными. Это добавляло им так недостающего на контрольных по математике чувства собственной значимости. С теми, кто сильнее, они не дрались никогда – зачем, так свою значимость не повысишь. Но в некоторых особых обстоятельствах, к слову сказать – очень нечасто, им приходилось оказываться в ситуациях, когда драка с примерно равным по силам противником была неизбежна. И тогда-то и начинало работать правило "Бей первым". Здесь проходила граница, водораздел с тем, чему учили своих детей интеллигенты – никогда не бей первым.

Что означает "Бей первым" в международной политике? Замечу, что никогда коммунисты этот принцип не декларировали – здесь большая новация. Это означает право на агрессию, на нанесение первого ядерного удара. Иными словами – отход от всего того, на чем была построена международная безопасность всю вторую половину 20-го века. Агрессия – хорошо. Первый ядерный удар не только возможен, но и неизбежен.

Вот он – перенос правил улицы-подворотни в международные отношения. Ну, и естественно пренебрежение не только интересами слабых: шпану такие телячьи нежности никогда не интересовали, но и прямое непосредственное объявление права сильного единственным правом.

Совершенно новая для России военная и внешне-политическая доктрина. Не только в недавней, но и в довольно отдаленной истории подобного не просматривается. Что, впрочем, и  понятно – у русских царей, включая и таких, как Иосиф Джугашвили или Никита Хрущев, было другое воспитание.

Что это означает для мира, для международных отношений и международной безопасности? Когда рядом с вами поселяется хулиган, начинающий вас терроризировать и тебовать от вас подчинения, знаков уважения и так далее, что это для вас означает?

Ясно – что: необходимость обезопасить себя хулигана. Любыми средствами.

Что это за средства? Тоже понятно. Бойкот – не иметь никаких дел. И не давать ему жить. Потому что жить для него – хулиганить. Иными словами – полная изоляция и поддержка всего того, что противопостоит хулигану активно.

Кто и как из западных лидеров это сделает – неважно. Возможно, для этой цели будут призваны и новые лидеры, вроде Черчиля в 40-м году, или Рейгана и Тэтчер на закате коммунизма. И мировая коалиция здесь будет самой широкой. Шире, чем против ИГИЛ. Потому что мир 21-го века не может жить по законам ленинградской улицы. Замечу, что по таким законам мир не жил вообще никогда.

Что это означает для той части исторической России, которая сегодня является государством РФ и которая претендует на преемственность и право первородства? Ничего хорошего не означает. И даже не из-за тягот блокады и экономической, культурной, политической и любой иной изоляции. Дело тут не в материальных факторах. Дело в самоуважении. Жить, понимая что ты – шпана, такое не каждому придется по нраву.

Можно какое-то время попрятать голову под крыло, покричать: "А кто не шпана?! Ну, и что – что шпана?". Но это пройдет. А неуважение к себе, а комплекс вины останутся. И лечить их будет – ох, как непросто. Можно идти одному против всего мира, когда ты прав. Но идти, понимая собственную неправоту и хуже того – собственное ничтожество – не в смысле размера кулаков, а в смысле правды и человечности, это совершенно невозможно.

Ну, и конечно, не надо, и теперь не надо особенно, сбрасывать со счетов и возможность войны атомной. Правила ленинградской улицы не запрещали использования в драках ножей и кастетов. Наша внешнеполитическая и военная доктрины теперь это позволяют и даже предписывают.

Во имя чего все это? Во имя величия России? Во имя наших национальных интересов? В чем они? Чтобы нами пугали непослушных детей? Или это всё во имя того, чтобы при власти и деньгах оставались те, кто при них оказались? Во имя бесчисленных дворцов и немыслимой роскоши?

Мы могли бы стать первыми в мире. Первыми, кто решил жить по-новому – более человеческой, более Божеской жизнью. Но для этого нам нужно было бы понять, что такое хорошо и что такое плохо. И сказать себе, как герой Маяковского, буду делать хорошо и не буду плохо.

А мы вместо этого позволили внушить себе, что плохо – это хорошо. И тем самым выбрали не быть первыми, а бить первыми.

Забыв, что у любой палки два конца.