Михалкову — 70

Сегодня 21 октября с утра в Москве светило ярко солнышко, хотя вчера было пасмурно. Неужели всю ночь разгоняли облака ради такого случая. А случай-то необычный: 21 октября 2015 года Никите Сергеевичу Михалкову исполнилось 70 лет. Событие эпохальное и где-то даже историческое.

Никита Сергеевич Михалков — советский и российский кинорежиссёр, актёр, сценарист и продюсер. Народный артист РСФСР. Полный кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством». Председатель Союза кинематографистов России с 1998 года.

Посмотрел центральные каналы телевидения. Интересно же — кто первый прогнётся перед ясновельможным отпрыском старинного боярского рода. Но таковых с утра  не оказалось. Но к вечеру после приветствия Президента РФ пошли славицы в честь юбиляра вперемежку с гунявыми выступлениями самого юбиляра.

Но, не будучи вхожим в элиту, в богему или как её там — как-то не хочется  поздравлять привечаемого и прославляемого государством деятеля от киноискусства. Так уже не раз бывало на Руси, когда  люди из кожи лезли вон, чтобы заслужить признание царя-батюшки, партии, правительства и народа, в конце концов... . Но всё понапрасну:  не хотят люди , да, скорее всего, и не понимают таких героев и вряд ли  когда поймут. Ну, ладно там и понятно, когда народ взбеленился против Сталина, ответственного за гибель народа в годы строительства социализма, не говоря уже о том, сколько людей он положил в войну. Но Никита Михалков  —  не Сталин и не погубил ,вроде, никакого, но ненависть к человеку запредельная. И от чего же такая ненависть, вроде, к нормальному, где-то юморному и артистичному человеку.

Может быть, всё дело в зависти. Скорее всего, в ней. Михалков Никита Сергеевич — потомок бояр Михáлковых при царях батюшках, папа  рабоче-крестьянский поэт, баснописец, обласканный партией и правительством при Советах , сам Никита с братом без устали трудятся на кинематографическом поприще и при Советах и демократии. И какие тут могут быть претензии? Ан, нет! Ведь находится некий сукин сын — плебейское отродье и  ставит на всей семье вот такую резолюцию на семйной фотографии:

И что?Это нормально? Хотя почему бы и нет! Холопов, которых можно было за такое кощуство над благородным семейством  отвести  на конюшню и запороть до смерти — уже нет ! Были  когда-то, но сейчас — нет.

А тут еще нарисовался некий писатель из Подмосковья по имени и фамилии Евгений Шестаков, предлагающий сценарий о детстве Никиты.

И как у него в этом сценарии всё складно и как всё по старинному:

ДЕДСТВО НИКИТЫ (перепечатка дословная)

Натянув ,как попало, мятую прачку, Никита вышел на крыльцо, глубоко вдохнул и сделал несколько упражнений усами.

Холодало.

Подбежал бассейничий, поцеловал ручку, ловко надел ему зимнюю купальную шапочку с рогом для пробивания льда. Отпихнув его, Никита подошел к краю, осанился, осенился, раскинул руки. И пал обледь живым крестом. Хрястнуло. Булькнуло. Поплыло.

— Пробил, батюшко наш, пробил! — радостно крикнул сверху звонарь, ударяя своей и сыновней головой в колокол. — С благодатью будем! Барин лед пробил! Чудо Божие на подходе!

Будто услышав, флюгер на флигеле заскрипел, обернулся, показал зюйд-вест, снес  яйцо и прокуковал время. Затем прокаркал новости и погоду. В горнице открылось окно, высунулась простоволосая,  простогрудая Марья. Прелести ее свесились, тронули снег, охнули, втянулись обратно.

— Кит Сергеич! — позвала Марья, — Компьютер задвоеточил! Оно к чему?

— Барин! Барин! Радость какая! Ласточка тройкой ожеребилась! — бежал к дому брассом безногий конюх Игнат. —Две кобылки и кобылек! Игручие! За клубком шесть верст проскакали!

Телятник Макар, ахая и дрожа, выводил из стойла корову.

— Кит Сергеич, любушка ты мой, барин! Сидит! Сколь месяцев мы с ей маялись-то с тобой! Глянь! Сидит! Сидеть!!!

Корова села, косясь на поводок и жуя намордник. В панорамных глазах ее ясно светился служебный долг.

Обойдя свиной плац, Никита хлопнул протянутую ему на подносе рюмку, лобызнул девку, которую подсунул охальничий, обнял ключника, погладил брелочника и поднял вверх унизанный победитовым перстнем палец.

— Родные мои! Я без вас, вы без меня — говно! А вместе мы — сила! — сказал Никита и заплакал в плечо нужничему.

— Скорость, умноженная на массу и одетая в форму, — бормотнул, водя камерой, оператор. Софиты жарили.

Потеплело.

— Снято? — спросил Никита.

— Снято, батюшка, - ответил оператор. — Называть будем, или как всегда обозначим?

— Подсолнечный запор. Нет... Солнечный мудак. Нет... А, ладно... Потом что-нибудь нарисуем.

Ну и что, писатель? Прогнуться хотел?  Прогнулся! И что дальше? Впрочем, пусть сами разбираются. И какое мне, собственно, до всего этого дело. Я тут всего лишь прохожий. Смотрю на солнышко — благодать-то какая! Лепота!