Разложение русской армии, кто виноват? Часть 1: перед Февральской революцией
На модерации
Отложенный
Прежде всего, нужно сказать о том, что разложение русской армии происходило в несколько этапов. В значительной степени армия была разложена еще до Февральской революции 1917 года. Симптомами разложения являются:
1. Низкий боевой дух солдат: зафиксирован в мемуарах царских офицеров и в военно-цензурных отчетах.
«Можно сказать с уверенностью, что в 1916 г. русская армия уже не хотела сражаться» , - пишет в своих мемуарах полковник Вацетис.
«Упадочнические, а то и пораженческие настроения настолько усилились, что с каждым пополнением, приходившим на фронт, приносились и разговоры о необходимости скорейшего прекращения войны» , - отмечает генерал Бонч-Бруевич.
Приведу также цитату из отчета военно-цензурного отделения штаба 6-й армии в октябре 1916 года:
«Во всяком почти письме непременно говориться о тяжелом положении, а потому высказывается желание, чтобы война скорее окончилась. Отсюда складывается также мнение, что после окончания войны «надо покорить внутреннего врага», т.е. «спекуляцию богатых людей»...»
2. Значительно количество уклонистов дезертиров и уклонистов: до 1-1,5 миллионов человек по исследованиям кандидата исторических наук А. Б. Асташова. Причем мощная волна дезертирства началась с осени 1916 года – т.е. в период предшествующий Февральской революции. К началу 1917 года для поимки дезертиров направлялись целые дивизии.
Массовое дезертирство неизбежно порождало и другие проблемы: мародерство в тылу и расшатывание дисциплины, о чем свидетельствует телеграмма штаба верховного главнокомандующего возглавляющему Юго-Западного фронт генералу Н.И. Иванову. Обратите внимание на дату - 22 сентября 1915 года:
«От Министерства внутренних дел получены сведенья о чрезвычайном развитии мародерства в тылу армии, особенно Западного фронта. Сообщают о случаях неповиновения офицерам, даже с убийством в Барановичах. Князь Щербатов лично наблюдал 16 сентября в Орше картину невероятной распущенности двух с половиной тысяч выздоровевших нижних чинов. На железных дорогах увеличивается число солдат без документов. Эти самовольно отлучившиеся смущают народ вымышленными сведеньями, порочащими командный состав. Сведенья о растущей распущенности в войсках производят угнетающее впечатление внутри империи».
3. Случаи братаний с врагом, которые с каждым годом становились все более массовыми вопреки строгим запретам и суровым наказаниям. Почему-то когда говорят о массовых бртаниях в 1917 году забывают, что им предшествовали массовые братания, происходившие еще до революции. А.Б. Асташов приводит данные о том, что на Пасху весной 1916 года с врагом братались десятки полков. Фронтовое начальство не смогло пресечь массовое братание также и на Рождество.
Так что происходило в русской армии? Откуда взялись все эти недовольные, дезертиры, уклонисты, братающиеся с врагом? Наверное, и здесь найдется «профессиональный» историк, который заявит, что все это дело рук большевиков. Однако, проблема в том, что в этот период (до Февральской революции) у большевиков не было возможности вести сколь-нибудь массовую агитацию в войсках.
Еще весной 1915 года штаб Верховного главнокомандующего приказал отчистить армию от политически неблагонадежного элемента. Скандалы по поводу политической пропаганды в войсках случались очень редко. Например, один такой случай описан в письме генерала Брусилова главнокомандующем Алексееву 22 ноября 1916 года. При этом Брусилов замечает, что это первый на его памяти подобный эпизод.
Массированная политическая пропаганда в войсках началась уже после Февральской революции. Получается, что большевиков невозможно обвинить в дореволюционном разложении армии. А разложение, как говорится, на лицо.
Но кто виноват в разложении армии до 1917 года? Ответ на этот вопрос дают офицеры Ставки.
1. Высокие потери в пехотных частях, невозможность восполнить кадровых солдат и офицеров.
Полковник Я.А. Слащев пишет:
«Первые же шаги на войне повлекли поражение на Восточно-Прусском и Варшавском фронтах и победы с такою большой кровью на Австрийском фронте, что кадровый состав на 3/4 выбыл из строя. Прибывало комплектование из забывших уже свою службу людей, совершенно несколоченных, и из ратников ополчения, совершенно необученных... Итак, в 1915 году старая армия окончательно превратилась в ополчение без опытного комсостава, без способных вождей и без духа. Ничто не воодушевляло эту массу людей, и только привычка повиноваться заставляла ее кое-как нести боевую службу».
Об этой же проблеме пишет генерал А.А. Брусилов:
«За три с лишком месяца с начала кампании большинство кадровых офицеров и солдат выбыло из строя... Прибывавшие на пополнение рядовые в большинстве случаев умели только маршировать, да и то неважно; большинство их и рассыпного строя не знали, и зачастую случалось, что даже не умели заряжать винтовки, а об умении стрелять и говорить было нечего.
Приходилось, следовательно, обучать в тылу каждого полка свое пополнение и тогда только ставить в строй. Но часто во время горячих боев, при большой убыли, обстановка вынуждала столь необученные пополнения прямо ставить в строй. Понятно, что такие люди солдатами зваться не могли, упорство в бою не всегда оказывали и были не в достаточной мере дисциплинированы. Чем дальше, тем эти пополнения приходили в войска все хуже и хуже подготовленными, невзирая на все протесты, жалобы и вопли строевых начальников».
2. Перебои снабжения: нехватка винтовок, снарядов, обмундирования, продовольствия.
Генерал А.Н. Куропаткин пишет зимой 1914 года:
«Приехал А.И. Гучков с передовых позиций. Очень мрачно настроен. Виделся с ним сегодня. Много рассказывал. С продовольствием не справляются в армии. Люди голодают. Сапог у многих нет. Ноги завернуты полотнищами»
Генерал Деникин вспоминает о том, что особенно тяжко отозвался на армии недостаток техники и, главным образом, боевых припасов.
«Весна 1915 г. останется у меня навсегда в памяти. Великая трагедия русской армии - отступление из Галиции. Ни патронов, ни снарядов... Одиннадцать дней страшного гула немецкой тяжелой артиллерии, буквально срывавшей целые ряды окопов вместе с защитниками их. Мы почти не отвечали - нечем. Полки, измотанные до последней степени, отбивали одну атаку за другой - штыками или стрельбой в упор; лилась кровь, ряды редели, росли могильные холмы...»
Проблемы с нехваткой оружия и боеприпасов характерны для первых лет войны, а проблемы с поставкой продовольствия с каждым годом усугублялась все больше. По воспоминания генерал А.А. Брусилова о продовольственных проблемах в армии накануне Февральской революции:
«Питание также ухудшилось: вместо трех фунтов хлеба начали давать два фунта строевым, находившимся в окопах, и полтора в тылу; мяса, вместо фунта в день, давали сначала три четверти, а потом и по полфунту. Затем пришлось ввести два постных дня в неделю, когда клали в котел вместо мяса рыбу, в большинстве случаев селедку; наконец, вместо гречневой каши пришлось зачастую давать чечевицу. Все это начало вызывать серьезное недовольство солдат».
3. Неустроенность тыла.
Длительная война привела к серьезному росту цен. В военно-цензурных отчетах зафиксировано большое количество писем, в которых солдаты возмущаются высокими ценами и наживающимися на войне спекулянтами: «Мы же не из дерева сделаны и не будем хладнокровно смотреть, как будут разорять наши семейства». Генерал Деникин пишет об этом следующим образом:
«Своего рода естественной пропагандой служило неустройство тыла и дикая вакханалия хищений, дороговизны, наживы и роскоши, создаваемая на костях и крови фронта».
4. Недовольство правительством и властью.
На правительство возлагали ответственность за проблемы снабжения армии, за неустроенность тыла и высокие цены. Но, кроме того, недовольство солдат и офицеров вызывали императрица Александра Федоровна и ее фаворит Распутин, которых обвиняли в связях с немцами и измене отечеству.
Генерал Н.Н. Головин пишет:
«Слухи об измене императрицы Александры Федоровны, о грязной роли Распутина, хотя и ложные, сыграли особенно разлагающую роль. Самое убийство Распутина членами Царской Семьи объяснялось в солдатских массах как доказательство справедливости циркулирующих слухов. Дезорганизация, наблюдаемая в тылу, недостаток в снабжении, расстройство транспорта, озлобленная критика правительства во всех слоях интеллигенции, с другой стороны — отталкивание общественных сил самим правительством, министерская чехарда и самое ничтожество выдвигаемых на эти посты лиц — все это широко проникало в гущу солдатской массы и атрофировало в ней всякое чувство доверия и уважения к правительственной власти».
Об этом же пишет генерал Деникин:
«Безудержная вакханалия, какой-то садизм власти, который проявляли сменявшиеся один за другим правители распутинского назначения, к началу 1917 года привели к тому, что в государстве не было ни одной политической партии, ни одного сословия, ни одного класса, на которое могло бы опереться царское правительство. Врагом народа его считали все: Пуришкевич и Чхеидзе, объединенное дворянство и рабочие группы, великие князья и сколько-нибудь образованные солдаты».
Подводя итог: мы видим картины серьезного разложения русской армии еще до Февральской революции. Это разложение происходило исключительно по вине царского правительства. Царская власть с одной стороны создала тяжелые условия для солдат и их семей, с другой стороны, не могла убедительно объяснить солдатам, за что они должны терпеть лишения и проливать кровь. Переложить ответственность за разложение армии до Февральской революции с царской власти на большевиков не получится, как бы кому этого не хотелось.
Продолжение следует...
Комментарии