Иногда возникает издевательская реакция: это признак российской слабости. Или чувство самоуверенности: он пожалеет о том, что решил вмешаться. Россия никак не может добиться успеха. Или чувство тревоги: и без того плохая ситуация еще больше ухудшится. И наконец, чувство обреченного смирения: а может, подключить русских, чтобы они помогали стабилизировать обстановку, ведь нам не помешает помощь в борьбе с «Исламским государством»?
Путин исключительно хорошо разыгрывает свои слабые карты, потому что точно знает, чего хочет добиться. Он не стабилизирует обстановку в нашем понимании стабильности
/как в Афганистане /. Он отстаивает российские интересы, сохраняя у власти сирийского президента Башара аль-Асада. Дело здесь не в «Исламском государстве». Для Москвы любая мешающая российским интересам повстанческая группировка является террористической. Мы видели такую манеру поведения на Украине
/со стороны Украины?/, а теперь мы наблюдаем еще более агрессивное ее проявление в Сирии — с бомбардировками и ударами крылатых ракет.
Путин - человек несентиментальный, и если Асад станет для него обузой, он с радостью согласится на его замену, приемлемую для Москвы. Но пока русские считают, что они (и иранцы) могут спасти Асада. Президент Обама и госсекретарь Джон Керри заявляют, что военного решения сирийского кризиса не существует. Это так, но Москва понимает, что это дипломатия следует за складывающейся обстановкой, а не наоборот. Россия и Иран создают благоприятную обстановку
/В то время как США и НАТО создают неблагоприятную обстановку/. Когда эта военная интервенция себя исчерпает, от Москвы можно ждать мирных предложений, которые будут отражать ее интересы, включающие сохранение российской военной базы в Тартусе.
Мы не должны забывать, что представление Москвы об успехе отличается от нашего. Русские считают приемлемым и даже способствуют созданию так называемых несостоятельных государств и замороженных конфликтов - от Грузии до Молдавии и Украины
/От Ливии до Косово от Афганистана до Ирака/. Чем от них отличается Сирия?
/Тем что мы поддерживаем законное правительство, а вы - бандитов по всему свету/Если «люди Москвы» смогут управлять только частью государства, но при этом лишат всех прочих возможности управлять остальной его частью — что ж, так тому и быть.
Благополучие населения - это тоже не вопрос. В российском определении успеха нет такой составляющей, как обеспокоенность отчаянным положением сирийского народа
/Когда сжигают людей заживо, США сильно обеспокоены. Только этого не показывают/. Беженцы — это европейская проблема. Межконфессиональная рознь? Да это же Ближний Восток! Население подвергается ударам с применением бочковых бомб, а возможно, и асадовского химического оружия, запрещенного договором, который Москва сама организовала? Очень жаль.
Путинские действия в Сирии - это старомодная великодержавная политика. (Да, люди делают это в 21-м веке!)
/И если бы все это делали, не было бы по несколько терактов в день во всем мире. Когда люди это делали, теракт был ЧП а не обыденной строчкой в новостях/ Это дает ему внутренние преимущества, но он не разделяет внутренние и внешние проблемы. Российская внутренняя и внешняя политика всегда была тесно взаимосвязана. Россия чувствует себя сильной дома, когда она сильна за рубежом. Именно с такой идеей обращается Путин к своему одурманенному пропагандой населению, и российский народ верит ему — по крайней мере, пока. Россия - великая держава, и в этом чувстве она черпает самоуважение. Что еще? Когда в последний раз вы покупали что-то российское, кроме нефти? Москва снова обрела значимость в международной политике, а российские вооруженные силы пришли в движение.
Давайте также уясним для себя, что нотации Путину о том, какое плохое решение он принял, звучат слабо. Последний раз русские раскаялись в своих зарубежных авантюрах в Афганистане. Но произошло это лишь после того, как Рональд Рейган вооружил афганских моджахеддинов ракетами «Стингер», и они начали сбивать российские самолеты и вертолеты.
/а потом Осама бен Ладен направил американские самолеты кое-куда/Только после этого истощенный Советский Союз во главе с Михаилом Горбачевым в своем стремлении к компромиссу с Западом решил, что афганская авантюра ему не нужна.
Так что же мы можем сделать?
Во-первых, нам надо отказаться от доводов о том, что Путин просто реагирует на мировой беспорядок. Согласно этим доводам, Путин лишь пытается сохранить государственную систему на Ближнем Востоке в ответ на тот хаос, который породили США своими действиями в Ираке, Ливии и других местах.
Путин, действительно, реагирует на ближневосточные события. Он видит тот вакуум, который образовался из-за нашей нерешительности и нежелания активно подключиться к работе в Ливии и сохранить прежний курс в Ираке. Но Путин как защитник международной стабильности? Не верьте этому.
Во-вторых, мы сами должны создавать обстановку на местах. Бесполетные зоны и безопасные районы для населения - это не какие-то там непродуманные идеи. Такие методы давали результат раньше (защита курдов на протяжении 12 лет от террора Саддама Хусейна), и они заслуживают серьезного рассмотрения. Исход беженцев будет продолжаться до тех пор, пока люди не почувствуют себя в безопасности. Более того, активная поддержка курдским силам, суннитским племенам и остаткам иракских сил специального назначения - это не вздор. Такая поддержка может спасти нашу нынешнюю провальную стратегию. Если мы отнесемся к этому серьезно, окрепнут наши взаимоотношения с Турцией, которая на себе испытывает последствия московской интервенции. Короче говоря, мы должны создать оптимальный баланс военных сил на местах, чтобы добиться политического решения, приемлемого для нас и для наших союзников.
В-третьих, мы должны обеспечить «неконфликтность» наших военных действий и российских. Это неприятно, и мы вообще не должны были допускать такой ситуации, когда русские предупреждают нас, чтобы мы не путались под ногами. Однако нам необходимо сделать все возможное для предотвращения инцидентов между американскими и российскими военными. По-видимому, даже Путин разделяет эту обеспокоенность.
И наконец, мы должны видеть Путина таким, какой он есть. Хватит говорить, что мы хотим лучше понять российские мотивы. Русские очень хорошо знают свою цель: любыми необходимыми средствами отстоять свои интересы на Ближнем Востоке. Что в этом неясного?
Кондолиза Райс была госсекретарем США с 2005 по 2009 год. Роберт Гейтс был министром обороны с 2006 по 2011 год.
Follow us: @inosmi on Twitter | InoSMI on Facebook
Саддама Хусейна повесили. В Ираке стало лучше, безопаснее? Каддафи был убит перед толпой зрителей. В Ливии стало лучше? Теперь демонизируют Асада. Можем ли мы усвоить урок?
— Российский министр иностранных дел Сергей Лавров, ООН, 1 октября.
Россия была права относительно Ирака и Ливии, а Америка и Британия совершенно неправы. Смены режимов, похоже, не меняют ближневосточные страны к лучшему, о чем Владимир Путин предупреждает уже много лет. Его политика состоит в отказе от поддержки любых вооруженных группировок, «пытающихся силой разрешать внутренние проблемы». Под этими группировками он подразумевает повстанцев - как «умеренных», так и не очень. По его словам, у Кремля всегда было «чувство тревоги, что, поддерживая эти вооруженные группы, мы можем завести ситуацию в абсолютный тупик. Мы не знаем конечной цели этих „борцов за свободу“. Мы боимся, что регион может погрузиться в хаос»
Поругав таким образом Запад за его интервенции в течение 15-ти лет без санкции ООН, Путин теперь и сам в одностороннем порядке ввел российские войска в Сирию, которую бывший директор ЦРУ называет «геополитическим Чернобылем». Россия стала союзницей Сирии, Ирака и Ирана в составе новой «коалиции», как выразился на прошлой неделе сирийский президент Башар аль-Асад (ни больше, ни меньше). Как и почему Путин не внял собственному совету о непреднамеренных последствиях, которые таятся в ближневосточном болоте? И самое важное: как ему удается (по крайней мере, пока) делать из российской интервенции в Сирии нечто похожее на дипломатический триумф?
Из-за решительного вмешательства России Обама и Кэмерон кажутся растерянными слабаками. Когда обычно патриотичных читателей New York Daily News спросили, у кого была «более сильная аргументация» — у Путина или у Обамы — 96 процентов сказали, что у Путина. В Британии даже ястребы типа сэра Макса Гастингса (Max Hastings), которого никак не назовешь другом Кремля, заявляют, что Россия способна помочь разгромить ИГИЛ. И что самое важное, Путин в прошлом месяце стал главным героем шоу на сессии Генеральной Ассамблеи ООН, произнеся бесстрастную речь, в которой он осудил весь поддержанный США демократический проект на Ближнем Востоке с начала до конца.
Арабская весна стала катастрофой, заявил Путин, а западные страны, подстрекавшие арабских демократов восстать против своих безнравственных и бесчестных старых правителей, открыли ящик Пандоры, полный бед и ужасов. «Вместо торжества демократии и прогресса мы получили насилие, нищету, социальную катастрофу, а права человека, включая и право на жизнь, ни во что не ставятся, — заявил он собравшимся делегатам, адресовав свои слова Белому дому. — Так и хочется спросить тех, кто создал такую ситуацию: „Вы хоть понимаете теперь, что вы натворили?“» Вот это было зрелище: российский президент нравоучительно выговаривает американскому, и ему это сходит с рук.
В этом послании заключено все мировоззрение Путина. Стабильность и предсказуемость лучше, чем неизвестность и изменчивость революции — это то убеждение, которое Кремль вынес для себя в период, когда волна цветных революций смела путинских союзников во всем постсоветском блоке. Когда арабская весна в Египте и Ливии уничтожила дружков Путина Хосни Мубарака и Муаммара Каддафи, он думал так же. Семья Асадов - это союзники, которых Путин унаследовал еще со времен Леонида Брежнева, и это просто последние союзники, оставшиеся у Москвы в сегодняшнем мире, который власть народа и ее непредсказуемые последствия перевернули вверх дном. Поддерживая Асада, Путин борется не только с Западом и с его поддержкой демократии. Он выступает против самой идеи народного протеста, нацеленного на власть.
В сирийской авантюре Путин выглядит решительным человеком, потому что он, по крайней мере, знает, кто его союзники, и что не менее важно, кто его враги. А вот США и Британия выступают едва ли не против всех крупных группировок, воюющих в Сирии. Запад борется не только с Асадом и его сторонниками (в лице ливанских сил из «Хезболлы» и стражей иранской революции), но и почти со всеми его противниками, такими, как «Исламское государство», филиал «Аль-Каиды» «Джабхат ан-Нусра» и «Ахрар аш-Шам». Да, в Сирии есть небольшая кучка умеренных суннитских оппозиционных групп, которые снабжает оружием и обучает ЦРУ. В Вашингтоне до сих пор можно услышать сказки об «аполитичной, неконфессиональной и сплоченной» новой армии сирийской оппозиции, которая удерживает территории, борясь и с Асадом, и с джихадистами, и создает всеохватывающее правительство для всех. На этой неделе Кэмерон сказал, что хочет ухода Асада, потому что его признают не все сирийцы. Похоже, ему до сих пор кажется, будто простая и прямая смена режима еще возможна. Такого рода стратегия могла показаться работоспособной в 2001 году, но теперь, когда обученные американцами местные силы потерпели полный крах в Афганистане, Ираке и Ливии, на нее уже никто не клюнет.
Самые эффективные войска в Сирии, борющиеся с ИГИЛ и пользующиеся американской поддержкой, это курдские повстанцы из отрядов народной самообороны (YPG). Но США не в силах остановить своего натовского союзника Турцию, которая бомбит YPG в отместку за действия курдских партизан на ее территории, хотя они не имеют никакого отношения к сирийской гражданской войне. США также не могут защитить от российских авиаударов две оппозиционные группировки сирийских суннитов, которые пользуются ее поддержкой. Самолеты ВВС России уже уничтожают передовые позиции «Таджамму аль-Ааза» в Телль-Бисе и «Джейш-ат-Тавхид» (это часть Свободной сирийской армии) на окраине Аль-Латамны. «В первый день это еще можно было назвать единичной ошибкой, — заявил Wall Street Journal один высокопоставленный представитель администрации после уничтожения штаба союзнической повстанческой группировки. — Но в третий день и в четвертый уже не было никаких сомнений, что это делается преднамеренно. Они знают, по чему бьют». Российский министр иностранных дел Сергей Лавров вежливо игнорирует протесты Лондона и Вашингтона, говоря о необходимости «совместной борьбы с терроризмом».
Но как раз в силу того, что Путин оказался прав, говоря об опасностях интервенции, его собственная авантюра в Сирии может плохо кончиться.
Во-первых, это миф, что Асад является главным оплотом в борьбе против ИГИЛ в Сирии. Согласно данным IHS Jane’s, из 982 операций армии сирийского режима за прошлый год всего шесть процентов было направлено против ИГИЛ. Большая часть атак Асада, в том числе, с применением ракет «Скад» и печально известных бочковых бомб, сбрасываемых на жилые кварталы с вертолетов, была нацелена против группировок, воюющих с ИГИЛ. Тем самым, Асад проложил «Исламскому государству» путь к захвату Ракки и нефтяных месторождений на севере Сирии.
А НАТО узнала в Ливии о том, что авиационные удары могут привести к непредсказуемым результатам. И даже имея стотысячную группировку войск, какая была у коалиции в Ираке, нельзя, как это выяснил американский командующий Дэвид Петреус, «убийствами и захватами подавить партизанское сопротивление промышленного масштаба».
Российская база в Сирии - микроскопическая по сравнению с огромным Кэмп Виктори, который компания Halliburton построила для американских военных в Ираке. Эта база была похожа на крупный аэропорт, имела настоящие торговые центры и тысячи квадратных метров жилой площади с кондиционерами. Имеющаяся информация показывает, что у русских - аккуратный, но крохотный объект с полевым хлебозаводом, мобильной прачечной и одной-единственной эскадрильей самолетов и группой боевых вертолетов.
Обладая такой маленькой группировкой, Путин добился поразительных дипломатических успехов и пресек все попытки Запада сместить Асада. Но даже Кремль не верит в то, что одной только авиацией Асаду можно обеспечить победу. Один работающий в этом регионе высокопоставленный британский дипломат полагает, что вслед за российскими авиаударами последует наземное наступление, которое возглавят иранцы. Не исключено, что командовать там будет Касем Сулеймани (Qasem Soleimani), побывавший этим летом в Москве. «Таким образом, поддерживаемые Россией парни вступят в боевое столкновение с парнями, поддерживаемыми США, — заявляет этот дипломат. — Это мы называем опосредованной войной».
Существует также опасная возможность прямой эскалации с участием НАТО — преднамеренной или случайной. Может так случиться, что российские и натовские самолеты будут действовать в одном месте против разных целей без взаимодействия наземных служб управления воздушным движением. Турецкие F-16 уже осуществили перехват российского самолета, предположительно залетевшего в воздушное пространство Турции (то есть, НАТО). Кэмерон призывает начать авиаудары в Сирии, и телодвижения в Вестминстере указывают на то, что парламент может провести голосование по этому вопросу. Однако ситуация в этой стране должна заставить депутатов задуматься. Зачем посылать в эту неразбериху самолеты Королевских ВВС, рискуя столкновением с Россией, которое может вызвать намного более серьезный и масштабный пожар?
Путин своим вмешательством определенно бросил Асаду спасательный круг. Российское телевидение регулярно показывает, как счастливые сирийцы с восхищенным вниманием смотрят на Путина по телевизору или размахивают российскими флагами. Но в итоге такое вмешательство может продлить войну, поскольку российская авиационная группировка сорвала планы Запада по введению бесполетной зоны с целью защиты гражданского населения в населенных пунктах. Нет сомнений, что Асад попытается сделать невозможное — отвоевать те 80 процентов сирийской территории, которые он потерял с начала повстанческого движения и войны, унесшей на сегодня 220 000 жизней. Таким образом, как это ни парадоксально, российская интервенция может укрепить позиции ИГИЛ и других суннитских экстремистов, которые считают алавитов Асада вероотступниками, так как их сегодня поддерживают не только шииты из Ирана, но и православные кафиры из России.
Но на самом деле, для Путина гораздо важнее не остановить войну в Сирии, а продемонстрировать российскую военную мощь и способность действовать на удалении от России. Его цель — выставить Британию и Америку в образе бумажных тигров, чья нерешительность создала политический вакуум в Сирии, в который уверенно вступил Путин. Российская группировка мала и достаточно мобильна, что позволяет Путину свернуть военные действия в течение недели и объявить победу, если и когда дело примет крутой оборот. Он хорошо знает, что такого Британия и Америка не смогли сделать ни разу в ходе наших последних войн.
Комментарии