Два взгляда на одно событие

В четверг, 8 октября, белорусской писательнице Светлане Алексиевич была присуждена Нобелевская премия по литературе «за ее многоголосное творчество — памятник страданию и мужеству в наше время».

Она родилась на территории Украины (в Ивано-Франковске), а за присуждение ей награды Шведская королевская академия наук проголосовала единогласно.

Светлана Алексиевич работает в жанре документально-художественной прозы, она уже получала премию Ремарка (2001), Национальную премию критики (2006), приз читательских симпатий по результатам читательского голосования премии «Большая книга» (2014) за книгу «Время секонд хэнд». (ИТАР ТАСС)

Предлагаю вашему вниманию две статьи, два взгляда на это событие

Один из авторов, писатель и колумнист Константин Зарубин,

второй - публицист, политический деятель, русский националист, главный редактор сайтов «Русский обозреватель» и "Новые хроники", автор и ведущий сайта "100 книг". 

Константин Зарубин:Постсоветская. Нобелевская. Наша.

«Меня всегда мучило, что правда не умещается в одно сердце, в один ум. Что она какая-то раздробленная, ее много и она рассыпана в мире».

Тридцать лет белорусский писатель Светлана Алексиевич, автор этой цитаты, собирала раздробленную правду на территории Советского Союза — сначала настоящего, потом бывшего. Первая книга пятитомной серии «Голоса утопии» вышла в 1985 году; последняя — в 2013. Вчера Шведская академия дала Светлане Александровне Нобелевскую премию по литературе — «за ее многоголосое творчество, памятник страданию и храбрости в наше время».

Как здорово, когда сбываются мечты. «Светлана Алексиевич получила Нобелевскую премию». Я два года мечтал написать это предложение. Написать и добавить: вместе с ней Нобелевскую премию получили все мы, постсоветские. Не в каком-нибудь переносном, а в самом прямом смысле.

Мы, постсоветские, знаем, как выглядит Настоящий Писатель. Сотни часов нашего детства остались в школьных кабинетах литературы, увешанных портретами угрюмых бородатых мужиков, которые, судя по учебникам, «отразили эпоху» и «стали голосом поколения», а также «пропустили через себя» народную боль, людские чаяния и русскую душу. За собирательного «маленького человека» в русской словесности высказались все кому не лень, от Пушкина до Прилепина, — одни изящно, с должной самоиронией, другие с претензией и звериной серьезностью.

И у тех, и у других местами получилась хорошая литература. Но к реальным маленьким людям (особенно к маленьким людям женского пола) эта литература отношение имеет редко. Не только потому, что в жизни нет развязок и лейтмотивов. Главное, что «правда не умещается в одно сердце» — независимо от длины бороды и градуса гениальности. Тому, кто хочет отразить эпоху, придется вооружиться магнитофоном и лично разговорить сотни маленьких людей. Как это сделала Светлана Алексиевич.

Вы когда-нибудь пробовали выжать непричесанный монолог о собственной жизни из рядового постсоветского человека? В журналистских или, скажем так, этнографических целях? Если да, то вы знаете, какое гиблое это дело. Люди сбиваются на язык рубрики «История нашего края» в районной газете. Вместо жизни заводят речь про жизненный путь, пройденный маршем в парадном костюме. Если отклоняются от легенды, то лишь для того, чтобы потом замахать руками: ой, а вот это не надо, это не записывайте, это не так поймут.

Светлана Алексиевич заставила нас, постсоветских, говорить о себе по-человечески. Она просеяла несчетные часы записанных бесед с обыкновенными людьми и написала пять книг нашими словами: о войне, о Чернобыле, об Афганистане, о девяностых и нулевых.

Шведы прочитали эти слова и дали всем Нобелевскую премию.

Сейчас, как вы понимаете, начнется. Вернее, уже началось: под новостями о награждении Алексиевич то и дело мелькают забрызганные слюной комментарии о предательстве и русофобии. Один бородатый писатель текстов и любитель империй уже назвал нобелевского лауреата «очередной травоядной домохозяйкой»; другой (не просто бородатый, а в косоворотке) — «нижней планкой» и «вторсырьем». И это лишь первые паршивые ласточки. За ними подтянутся горлопаны посолидней. Волна помоев, которой я опасался год назад, надвигается на белорусскую писательницу с неотвратимостью ноябрьской слякоти.

Самая горькая ирония, конечно, в том, что шведы дали Нобелевку и тем, кто погонит эту волну. Во «Времени секонд хэнд», последнем томе «Голосов утопии», десятки страниц отданы людям, которые в сегодняшнем дискурсе именуются «ватниками», «поцреотами» и «крымнаш». Только вот Светлана Алексиевич не обзывает этих людей. Она просто дает им слово. Наравне с «демшизой» и «либерастами». Это единственный способ собрать по кусочкам раздробленную правду.

Собранная правда режет кое-кому глаза гнилым европейским гуманизмом. Но тут уж ничего не попишешь. Как американский комик Стивен Колбер, «реальность известна своим либеральным уклоном». Безупречной державностью отличаются только недомолвки и пафосная ложь.

Одной из таких недомолвок будет мантра о том, что вручение Нобелевской премии Светлане Алексиевич — политическое решение (читай «политический выпад против России»).

В этом есть полуправда. Премия по литературе всегда политизирована. Во-первых, потому что писатель не может не быть выходцем из какой-нибудь страны. Во-вторых, потому что завещание Нобеля требует награждать авторов «идеалистического направления», и речь здесь не об идеалах коммунизма или философии Гегеля и Фихте. Вот уже сто лет шведские академики трактуют нобелевский идеализм как приверженность тем самым европейским ценностям, которые стоят костью поперек горла у любого авторитарного режима.

Но остальная, несравненно более важная правда в том, что я восьмой раз слежу за присуждением Нобелевки по литературе, сидя в Швеции, и я не припомню подобного единодушия среди шведской общественности — ни до, ни после волшебного четверга, когда постоянный секретарь Шведской академии выходит к прессе и объявляет имя лауреата.

На том, что премию дадут Светлане Алексиевич, сошлись и Svenska Dagbladet, и Dagens Nyheter, и букмекерские конторы. Творческая интеллигенция, опрошенная накануне, называла белорусскую писательницу едва ли не хором. Вот типовое мнение: «[Премию должна получить] Светлана Алексиевич. Потому что она мой кумир. Она каким-то образом несет в душе коллективную боль. По-моему, то, как она собирает множество голосов в одну ораторию, просто потрясающе».

Шведы в восторге от «Голосов утопии», потому что это пятикнижие дало им шанс услышать нас. Среди нынешней шведской интеллигенции одним из смертных грехов считается думать о загранице стереотипами — особенно о таких огромных кусках заграницы, как постсоветское пространство. Шведы благодарны Светлане Алексиевич за то, что она заселила этот сумрачный край вечных катастроф и диктатуры из вечерних новостей отдельными живыми людьми с их радостями, ненавистями и горем.

«Спасибо Швеции за то, что она понимает русскую боль», — сказала Светлана Алексеевич шведскому телевидению, которое дозвонилось до ее минской квартиры через несколько минут после оглашения премии.

Наша боль проняла шведов, потому что оказалась человеческой болью. Нас услышали и наградили Нобелевской премией, потому что нашу раздробленную правду кропотливо собрал настоящий писатель.

Я поздравляю Светлану Александровну с заслуженной наградой. Чуть не написал «Светлану Александровну и нас». Но нет, наша награда пока не заслуженная. Мало выговориться; надо еще и услышать, что мы наговорили. Иначе нам не сделать ни шага в том «идеалистическом направлении», о котором написано в завещании Нобеля.

Шведы же услышали. Может, когда-нибудь получится и у нас.

====================================================

Егор Холмогоров: Вручена Нобелевская премия по нелитературе

Нобелевская премия белорусской писательнице Светлане Алексиевич – явление политическое. Формируется некий морально-гуманитарный авторитет «европейского образца», который должен оказывать давление на Лукашенко. Единственная асcоциация с творчеством Светланы Алексиевич у меня такая. Школа. Шестой класс. Выставка рисунков, посвященных Дню Победы. Нарисована театральная афиша, на ней женское лицо в красноармейской каске: половина лица молодая и красивая, вторая – почерневшая и сморщенная. И надпись: «У войны не женское лицо». Впрочем, при чем тут Алексиевич? Это был спектакль Театра на Таганке «про войну». Автора документальной повести, по которой был поставлен спектакль, никто, кажется, не запомнил. Поэтому 99,9% граждан нашей страны и 95% представителей нашей интеллигенции будут сегодня с мучительным стыдом вспоминать, кто такая Светлана Алексиевич и как такое может быть, что десятилетиями рядом с нами жила великая писательница, удостоенная Нобелевской премии, а мы ее не заметили и не оценили.

Самое большое давление будет оказываться, конечно, на читателя российского. Ему будут объяснять, что именно пишущая на русском языке Алексиевич и есть истинный «русский мир», не то что ваши ополченцы и дети Донбасса. Соответствующие заявления уже начались. Олег Кашин, сделавший своим «Письмом вождям» собственную заявку на «нобеля» по литературе (в конечном счете должно же быть больше ада), уже так и объясняет, вспоминая самые мощные из приемов того далекого времени, когда он был «путинским пропагандистом». Алексей Навальный заходится от счастья, что украинская писательница с белорусским паспортом, живущая в ЕС и пишущая на русском языке, получила Нобелевскую премию.

Подскажу ему лайфхак: если украинский политик Навальный, имеющий российский паспорт, переедет в Польшу и начнет выступать исключительно на белорусском языке, Нобелевская премия мира ему гарантирована. Хотя в этом есть некоторый риск. Всего три дня назад лауреат Нобелевской премии мира 2009 года разбомбил лауреата Нобелевской премии мира 1999 года. 22 погибших. Так что, получив премию, нужно еще убедиться в том, что это ты будешь бомбить, а не тебя. Поэтому давайте установим раз и навсегда. По отношению к русской литературе творчество Алексиевич – явление глубоко периферийное. В России есть примерно сотня писателей, превосходящих ее по литературному мастерству, независимо от того, читать их в оригинале или переводе. Даже в довольно узкой нише документальной прозы Алексиевич не выдерживает сравнения ни со сравнительно рукопожатным Леонидом Юзефовичем, ни с духоносным архимандритом Тихоном. Я уж не говорю о достопочтенном старце Данииле Гранине, из которого Алексиевич вырастает, как из шинели. Даже среди наших шумливых либералов-антипутинистов, ратующих за европейские ценности, каждый второй пишет лучше. То есть если считать, что Алексиевич дали премию как писательнице на русском языке, то, если считать ее творчество нижней планкой, Нобелевскому комитету придется лет двадцать выдавать по десять премий в год, чтобы наградить всех, кто пишет не хуже. Если считать, что Алексиевич наградили как белорусскую писательницу – ситуация меняется. Несмотря на вроде бы союз, белорусская литература, оторванная от русской, оказалась в каком-то гетто. Василь Быков и Алесь Адамович, производным явлением от которых является Алексиевич, уже умерли. На том холодном небосклоне новая нобелевская лауреатка, конечно, звезда, даже если и карликовая. Поэтому понятно, что, как это в последние годы для Нобелевского комитета и обычно, премия Светлане Алексиевич – явление политическое. Формируется некий морально-гуманитарный авторитет «европейского образца», который должен оказывать давление на Лукашенко. По отношению к белорусскому президенту, ославленному «последним диктатором Европы», позиция Алексиевич вполне негативна, и в самой Белоруссии она рассматривается как оппозиционерка, «змагарка» (что-то вроде «бандеровки», только, в общем-то, еще хуже). Несколько лет назад этот жест Нобелевского комитета был бы воспринят президентом Белоруссии как оскорбительный вызов. Но сегодняшняя Белоруссия ощутимо меняется. Флирт Лукашенко с Западом заходит все дальше, антироссийские жесты и пропаганда становятся все более часты, отмежевание от «русского мира» и стремление переоформить Белоруссию в наследницы Великого Княжества Литовского – все более напористы. Довольно комичные поездки Лукашенко по европам и америкам с наследником Колей похожи на попытки заручиться поддержкой для долгосрочного сохранения режима. И на этом фоне премия для Алексиевич, уже заявившей, что на фоне Путина Лукашенко не совсем уже и диктатор, вполне может стать своеобразным мостиком на пути дальнейшего отступничества белорусского лидера. Идеологическая эволюция белорусского режима в сторону русофобии и то, что Москва опять проворонила этот процесс, понадеявшись на то, что «все схвачено», и вообще не ведя проросийскую работу, – это вообще отдельная грустная тема. Но, может быть, хотя бы история с нобелевкой Алексиевич (западной украинке по происхождению и определенной еврорусофобке) заставит наши идеологические департаменты зашевелиться. А надо-то в Белоруссии не так уж и много. Постоянная поддержка той части интеллигенции, которая ориентирована на Россию и русский мир. Последовательное поддержание идеи единства русской земли и русского православия во все эпохи. Защита памяти о русских героях, защищавших белорусский народ от полонизации – митрополите Иосифе (Семашко) (постыдно, что он до сих пор не канонизирован РПЦ), Михаиле Муравьеве, которому нет ни одного памятника, историке Михаиле Кояловиче... Ну и самое главное – создание атмосферы единства и равенства в культурном пространстве между Брестом и Москвой, так, чтобы выходцы из Белоруссии не чувствовали себя мигрантами, чтобы именно Москва, а не Варшава и не Стокгольм, была для них культурной столицей. Что же касается России, то для нее премия Алексиевич никакого значения не имеет. Нобелевский комитет давно уже превратился в этом смысле в номенклатурное учреждение, далекое от живого слова отдельных наций. Особенно это касается русской. Вы можете себе представить, чтобы Нобелевскую премию дали, к примеру, Валентину Распутину, который еще полгода назад был жив? А ведь их литературный масштаб несопоставим. Да что там, даже Нобелевская премия Пелевину была бы совершенно пелевинским абсурдом. Все случаи литературных нобелевок русским писателям имели отчетливый политический контекст. Премии Бунину, Пастернаку, Солженицыну были антисоветской пропагандой, премия Шолохову – умиротворением просоветских левых в Европе, премия Бродскому – своеобразной зарисовкой в «цивилизованный мир» эпохи перестройки. Но в целом, в длительной временной протяженности, те, кто давал эти премии с политическим расчетом, должны были пожалеть. Достаточно вспомнить метаморфозу Солженицына, который именно после «нобеля» стал резко праветь, перестал скрывать свое славянофильство, и сегодня его поздние идеи и тексты лежат одним из краеугольных камней в фундаменте «путинизма». Или Бродский, чье убийственное стихотворение «На независимость Украины» проштамповано «лауреат Нобелевской премии по литературе». Светлана Алексиевич вряд ли проделает сходную эволюцию, поскольку она не русский писатель, не имеет особого отношения к русской литературе. Однако определенных неприятностей ожидать от нее, несомненно, следует. «Незалежные» русскоязычные авторы очень любят вмешиваться в политику страны и народа, от которого они отнезалежились. Достаточно вспомнить, как наставники Алексиевич – Адамович и Быков – в октябре 1993-го подписали «Письмо 42» с требованием стрелять и вешать всех, кто не согласен был с либеральным госпереворотом в Москве. И это при том, что уже два года были иностранцами. Так что, если вы обнаружите подпись Алексиевич под призывом убивать «ватников и колорадов», проштампованную «лауреат Нобелевской премии по литературе», тоже не особо удивляйтесь. Это не наша Нобелевская премия. Восторги нашей демшизы можно понять. Они в полной уверенности, что бледнолицые братья подогнали им мощный таран против «режима». Но вот беда – машина репутаций сломалась. Во-первых, по объективным причинам: нельзя до бесконечности давать премии политкорректным третьеразрядностям, в то время как рядом с ними в списке, к примеру, Том Стоппард, абсолют ныне существующей элитарной литературы, или Джордж Мартин, абсолют литературы массовой. Вы помните, кто получил «нобеля» по литературе в прошлом году? А кто в позапрошлом? Как «всемирная литературная премия» нобелевка превратилась в какой-то филологический хоспис и в этом смысле никому не интересна. Вторая причина – это то, что рукопожатные герои перестают быть интересными в самой России кому-то, кроме узкой тусовки. При помощи западных фондов и премий российская оппозиция лепит параллельный мир, где над умами властвуют титаны Звягинцев, Немцов, Алексиевич. И надеются, что однажды при помощи митингов и абрамсов навяжут этот параллельный мир всей нации, как вторую ложную память. Но этого уже не будет. Провал «арабской весны» показал, что даже обществам с гораздо менее разработанным культурным потенциалом навязать эту жвачку не удается. А Россию они потеряли безвозвратно. Они ей просто скучны. У нас были Саур-Могила, вооруженный хулиган Лимонов, «Спутник и Погром» и так взбесивший до жалкой болтовни Алексиевич флаг над Крымом. Мы прошли через настоящую боль Одессы и Горловки. Наши ракеты поражают варваров и головорезов с Каспия. Забыть все это ради нобелевского вторсырья? Даже если наш народ разочаруется, то больше любить этого Навального, Порошенко и Алексиевич он не будет. Гораздо лучше вспомнить о том, что Нобелевские премии были учреждены на деньги, полученные Нобелем с нашей нефтяной и оборонной промышленности. Не думаю, что даже в нынешние кризисные времена составит проблему вручать миллион долларов в год хорошим писателям и ученым. Моральный вес такой премии даже сегодня будет, пожалуй, побольше, чем у Нобеля.

Статьи опубликованы на сайте: SMIONLINE  http://so-l.ru/news/show