Почти как у Андрея Сахарова: «Письма руководителям партии и правительства»

Вожди и ведомые
Своим обращением именно к «вождям», какой бы смысл в это обращение ни был бы вложен, автор не только вбросил для массового потребления этот весьма специфический термин, очевидно, дорогой его восприятию мира, но и попытался задать пока еще отсутствующую в нынешнем российском дискурсе особую вертикальную доминанту. Если есть «вожди», значит, есть и «ведомые». Хотя в сознании самого Кашина он – вовсе не ведомый. Он – Гуру, Наставник и Учитель (авторский сайт так и называется Кашин.гуру: http://kashin.guru/2015/10/03/pismovojdyam/). Наставник и Учитель как ведомых, так и вождей. В нашей недавней истории был такой. И один из вождей уже ездил к нему на берега Москвы-реки в Троице-Лыково. А другой, как непритязательно намекает заботливо размещенное в кашинском письме фото, внимал советам нового Гуру уже на берегах Иордана.
Исторический образец
Неслучайно, что из двух крупнейших образцов отечественной публицистики последнего полувека, написанных в жанре обращения к властям, из двух действительно исторических документов – сахаровского «Письма руководителям партии и правительства», нацеленного на либерально-демократическую трансформацию СССР, и солженицынского националистически-авторитарного «Письма вождям Советского Союза» – Кашин в качестве заготовки для заголовка своего опуса выбрал именно солженицынский вариант.
Слабое подражание
Аллюзии с историческим образцом у нового Гуру не ограничиваются одним лишь заголовком. Но в целом разница оказалась, конечно, колоссальной. И солженицынское письмо, и тем более сахаровское письмо были концептуальными платформами, программами действий, содержательными манифестами, нацеленными на полномасштабное реформирование страны. Текст Кашина – это записка властям по его личному делу с беспомощными сентенциями о моральной катастрофе, изоляции номенклатуры от общества, неразрешимости «вопроса о добре и зле». В отличие от по-настоящему гражданской публицистики в кашинском письме нет ни одного общественного требования.
Дистиллированный эгоизм
Конечно, не каждому дано – не то, что сравниться с гигантами, на плечах которых нам выпало оказаться, но – хотя бы к ним приблизиться. Хотя можно было бы попробовать. Тем более, что судьба сама вручала Олегу Кашину такую возможность. Даже отступив от вековой отечественной традиции, начав письмо вместо общенародных проблем со своего собственного дела он легко мог бы затем продолжить, обращаясь с призывом к властям завершить расследования и добиться наказания для исполнителей и/или заказчиков убийств других российских журналистов – Дмитрия Холодова, Ларисы Юдиной, Артема Боровика, Искандара Хатлони, Юрия Щекочихина, Пола Хлебникова, Анны Политковской, Магомеда Евлоева, Натальи Эстемировой, Михаила Бекетова, сотен других погибших. Он мог бы требовать расследования и наказания для убийц правозащитников, адвокатов, гражданских активистов. Он мог бы говорить о тех, кому угрожают насилием и убийством сегодня. Но ничего этого Кашин делать не стал. Судьбы других ведомыхуру не интересуют. У «вождей, покрывающих банды громил и убийц», Гуру просит осуществления «справедливости и законности» только для себя.
Цинизм
Некоторые критики уже успели обвинить Кашина в его слишком запоздалом прозрении – мол, где ж он раньше-то был? И как же он, написав столько всего, совершенно очевидного в российском режиме – полного презрения к праву и законности – так и не увидел? Критики заблуждаются – для Кашина все это не являлось и не является секретом. И на гневливые слова, обращенные к «вождям», он решился не тогда, когда очнулся от якобы блаженной спячки, а тогда, когда не сработал другой инструмент, примененный им к «вождям» поначалу, – банальная лесть. Вот слова, написанные им – не десять лет и даже не год – менее месяца тому назад:
  «Это тот случай, когда я должен публично сказать спасибо. Президент России Дмитрий Медведев, взявший расследование под свой личный контроль, в 2010 году и позже несколько раз публично обещал обществу и мне добиться наказания для исполнителей и организаторов этого преступления. Следственный комитет России и персонально его руководитель Александр Бастрыкин с самого начала относился к моему делу как к особо важному не на бумаге, а в реальности. Следователи… Вадим Соцков и, — его роль оказалась здесь решающей, и ему я благодарен особо… Я благодарен им всем — и Медведеву, и Бастрыкину, и следователям, и оперативникам, участвовавшим в расследовании».
  Но, не получив от своих героев ожидаемого, четыре недели спустя Гуру «наградил» их уже совсем другими эпитетами:«Господа… Медведев. Мои коллеги уже писали вам открытые письма по моему поводу. Вы (и тем более ваш Следственный комитет) никак не ответили… Вы решили встать на сторону своего губернатора Турчака, вы покрываете банду громил и убийц… Как изящно сформулировал… следователь Соцков, которому отдали мое дело и который его старательно разваливает… Следователя Соцкова я знаю уже не один год… Во что он превратился теперь? В перепуганного чиновника, мечтающего досидеть на своем месте до пенсии и потому готового на любые гнусности, в том числе и уголовно преследуемые… Ложь и лицемерие — удобный для вас инструмент управления массами...»